ы не пройдут без крови и выбитых зубов. Сука-сука-сука!!!
Открываю рот, чтобы его одернуть, но потом слышу, как Аня тихо вздыхает и переводит на меня взгляд, полный теплоты.
Улыбается…
- Глеб был моей первой любовью, и когда он попросил меня о помощи, я не смогла отказать.
- Но вы не ответили на мой вопрос, - со смешком напоминает Богдан, за что я снова хочу его убить, но снова расслабляюсь, когда она улыбается уже ему и кивает.
- Разве? Прошлое осталось в прошлом. Надо уметь отпускать, господин Измайлов.
- И вы отпустили?
- Я же здесь. Поговорим о деле, или у вас остались личные вопросы?
Богдан молчит пару мгновений, смотрит ей в глаза, но моя девочка сильная. Она выдерживает его напор без проблем, и ему ничего не остается, кроме как сдаться.
- Конечно. Поговорим о деле.
Я окончательно расслабляюсь и откидываюсь на спинку кресла. Все-таки хорошо, когда все идет ровно. Все-таки это замечательно…
«Планы и их последствия»
Аня
- Увидимся завтра? - тихо спрашивает Глеб, поглаживая меня по внешней стороне ладони, когда мы стоим у машины.
Я неопределенно веду плечами.
- Завтра я буду работать. Мне надо доделать некоторые моменты, я же сказала…
- Брось, я уверен, что это уже шедевр.
Выгибаю брови.
- Да ну? Серьезно? Ты еще не читал рукопись, а уже…
- Я читал остальные, Ань. Ты великолепно пишешь…безумно талантливая малышка. Моя девочка…
Его ладонь перемещается на мое лицо, мягко обходит скулу и спускается к подбородку, чтобы через мгновение я почувствовала это. Легкое давление в его сторону.
- Глеб, мы говорили об этом… - упираюсь в грудь и отстраняюсь, - Не делай так, нас могут увидеть.
- Мы ничего такого не…
- И не надо начинать. Все, я позвоню, когда закончу с редактурой.
- Ты просила неделю.
- И вы на это согласились. Пока.
Дарю ему легкую улыбку, потом залезаю в машину и говорю водителю, что мы можем ехать. Глеб разочарованно смотрит в сторону моего окна. Выглядит неплохо, но, как по мне, слишком много драмы даже для него.
Отвожу взгляд в сторону, мы мягко трогаемся с места. Проходит всего пара мгновений, и я ловлю взгляд водителя через зеркало дальнего вида, коротко улыбаюсь и ему, а потом смотрю в свой телефон.
Держи мину. Держи мину. Держи!!!
В принципе, притворяться перед ним не так и сложно, особенно если сравнить с тем, что мне приходится переживать рядом с бывшем мужем. Но дело того стоит. Я уверена, что это того стоит…
Несколько дней назад; раннее утро, паром
Я не могу заснуть, ощущая на себе противный взгляд своего бывшего, который проходится по мне, как гребаная наждачка.
И какого черта он здесь делает?! Ладно, не буду ломать комедию, что этого поворота не ожидала. Я же не Глеб — любитель поиграть в Мерил Стрип, правда? Правда. Может быть, иногда и нужно включать все свои таланты, но уж точно не перед собой.
Я знала, что так будет.
Знала, блин! И все равно меня это дико бесит. Взгляды его, неоднозначные намеки в интонации. Я ведь Глеба знаю как свои пять пальцев. Понимаете? Я его знаю. Поэтому просчитать все, что он будет делать, а главное «как» он будет это делать, проще пареной репы, но! Мне правда казалось, что он не опустится на такое дно.
Наверно, это глупо. Наверно, так и есть, только блин! Так хотелось верить, что в нем есть хотя бы что-то, что я когда-то видела, но судя по тому, что он без зазрения совести имеет наглость подходить ко мне, говорить со мной и смотреть на меня так, будто ничего плохого не случилось — убивает.
Потому что случилось.
Три года назад он разбил меня, уничтожил мою самооценку, предал, растоптал. А сейчас…твою мать, как же цинично выглядят сейчас все его проявления.
Особенно цинично.
Это обижает, ранит и приносит дичайший дискомфорт, а его я терпеть больше не намерена, поэтому уже решила, что как только мы пристанем к городу, я тут же сойду на сушу, уеду обратно в Москву и найду новое издательство. Даже если оно будет дерьмовым, даже если условия меня не совсем устроят — плевать! Я найду издательство из числа его самых ярых конкурентов, продамся им и будь что будет! Деньги — это не то, что меня сильно волнует. У меня много денег. Я не бедствую и не страдаю, а вот чувство…потрясающей, вкусной сатисфакции — его так просто не купишь. Точнее, вообще не купишь. Оно не продается, его можно только выбить, щелкнув бывшего по носу.
Тупо потому, что я могу! А он не может и не имеет права смотреть на меня так, будто нихрена не случилось.
Потому что, блядь, случилось, ясно?!
Шумно выдыхаю, прикрываю глаза и делаю крупную затяжку, сидя на небольшой террасе своей палубы. Надо отдать должное, конечно: я им настолько нужна, что они меня разместили, как королеву. И здесь, и на суше, где сняли президентский люкс с полным обеспечением. Богдан хорош, конечно...но мне показался слишком каким-то…не знаю, несерьезным? Наглым еще до жути, но главное — несерьезным. Для него как будто все вокруг — это всего лишь игра, и после несостоявшегося вечера, когда мы вернулись в гостиницу, откуда я сразу хотела съехать, мы с Алиной решили поискать о нем чуть побольше на просторах интернета. Тогда-то все и встало на свои места: он сын одного из богатейших людей России, мажор с золотой ложкой во рту и заднице, привыкший получать все желаемое просто по факту своего существования. Почему Алина не знала про Глеба? Потому что он не числится в бумагах, как партнер. Оказывается, он работает в агентстве на позиции обычного агента, а обычных агентов моя помощница не проверяла. Она не проверяла и Глеба в принципе, что, наверно, можно назвать упущением, но с другой-то стороны, а разве это оно? Кто знал, что судьба окажется настолько смешлива, раз моей помощи будет ждать тот, кто однажды легко и играючи разбил меня на тысячу мелких частиц? Отнял мои деньги…нет, это не принципиально, опять же, но все равно достаточно обидно. Когда-то Глеб посчитал, что подачки хватит, чтобы от меня откупиться, а у меня было слишком мало сил для борьбы — и я уверена, он это тоже просчитал.
Конечно, будет притворяться до последнего, что это не так. Но я знаю его. И теперь, когда я вижу его, все кажется довольно приземленным и очевидным. Глеб знал, что я соглашусь на его условия, потому что мне будет слишком больно бороться. Я захочу сбежать, спрятаться, как раненный зверь, чтобы залечить свои раны, и на моих чувствах он отыграл великолепную комбинацию.
Комбинации — это его конек.
Господи, как же все отвратительно выглядит…жесть какая. Я уже давно знаю, что наши с ним отношения — это огромная ошибка. Моя ошибка. Моя глупость. Но…знать это в теории и видеть на практике — разные вещи.
Наверно, мне хотелось бы верить, что все мои демоны — лишь мои демоны; они — это плод воображения и ущемленного эго. Тогда было бы…не знаю, как-то попроще, что ли? Не так обидно? Глупо, полагаю, ведь какая разница? Будто мысль о том, что я не настолько наивна, и что на жизнь свою смотрела трезво, а не через призму розовых стекол, как-то упростило задачу.
Нет, не упростило.
На самом деле, разницы нет никакой. Предательство — есть предательство.
Слышу тихий стук в дверь и лениво оборачиваюсь. Внутри бьет предчувствие, и глупая фраза про говно и «вот оно» возникает сама собой. Я почему-то уверена, что это он. Видимо, чуйка.
Я не хочу открывать, поэтому даже не думаю вставать. Продолжаю смотреть перед собой на густую полосу леса, из-за которой медленно встает солнце. Красиво. Все вокруг уже через мгновение озариться красными лучами, знаменующими новый день. Новое начало. Так почему бы и нет? В смысле…я пережила все, что случилось, и бежать? Я действительно собираюсь бежать теперь? Нет, не собираюсь.
Решительно встаю, поправляю шелковый, кружевной халат и иду к двери, чтобы распахнуть ее и выдать вообще все, что есть у меня на душе! И про предательство напомнить, и про то, как он без зазрения совести меня обокрал! А теперь что, сволочь?! Поговорить захотел?! Что-то три года назад ты этого не хотел, что изменилось?!
Да, именно так ему и скажу! Не стушуюсь. Ни. За. Что.
Когда до моей цели остается всего пара шагов, я резко торможу. И нет, намерения мягче не стали, только раздухарились сильнее, однако…на полу лежит белый, вдвое сложенный лист, и это…любопытно. Записка? Серьезно? Хорошо.
Подхожу, беру ее в руки и раскрываю. Пробегаюсь по тексту быстро, потом пробегаюсь по нему уже медленно и вдумчиво, и с каждым прочитанным словом у меня внутри рвутся все больше и больше канатов. Требуется пятнадцать минут, чтобы порвались все. И через пятнадцать минут я уже быстро иду по коридору, точно зная свою новую точку назначения.
Тарабаню в дверь. Другого слова описать то, как я сильно и жестко стучу, у меня нет. Я натурально долблюсь в полотно, не совсем отдавая отчет в разумности и чистоте своих действий.
Мною овладела ярость.
Все то, что видели окружающие всегда, я только сейчас увидела в полном спектре мигающих линий. Никогда не думала, что у дерьма могут быть такие «волнующие» детали, переходы, ноты, но это, мать твою, так. И у меня такое отвратительное, стойкое чувство, будто я смотрю под микроскопом на что-то максимально мерзкое и не могу остановиться. Изучаю детально, планомерно, каждую гребаную молекулу, чувствую тошноту и легкий озноб, но продолжаю.
Я. Не. Могу. Остановиться.
Будто мазохистка, причиняю самой себе отнюдь не самые потрясающие ощущения и не могу, твою мать, остановиться. Будто сошла с ума. Будто мне нравится наконец-то видеть все.
За дверью раздаются тяжелые, отрывистые шаги, и я слышу хриплый голос.
- Блядь, да сейчас!
Мой невидимый собеседник явно волнуется. Наверно, будь в моей голове чуть больше адекватности на этот час, я бы отдала себе отчет в том, что делаю на самом деле. Пришла в номер чужого человека ни свет ни заря. Долблюсь. Пугаю его. Еще и одета, как в порнухе. На мне один тоненький халатик. Полупрозрачный. И одни трусики. Даже тапок нет! Я так психанула, что прибежала босая, и это, полагаю, клиника. Но в своей голове назову это творческим порывом творческого человека. С вашего позволения.