- Что…
Неожиданно он удаляет по столу так, что с него падает держатель для канцелярии и рамки, а я вздрагиваю. На пару мгновений выпадаю из жизни, но когда беру себя в руки — рычу.
- Ты какого хуя себе позволяешь?!
- Ты — гребаный мудак, - рычит он в ответ, резко подавшись вперед, - Знаешь ее, да?! Возомнил себя дрессировщиком диких кисок?!
- Да о чем ты говоришь, блядь?!
- Зайди на Ютуб, сука! На страницу к Газановой! Там как раз прямая трансляция просто потрясающего интервью! Давай, блядь! Я подожду!
Хмурюсь, но подтягиваю клавиатуру и ввожу имя одной из самых популярных блогерш-интервьюеров.
Через мгновение я вижу это.
И все равно не верю, что это происходит на самом деле…
- …Аня, то есть это действительно правда? Ваша новая книга — автобиографическая?
Моя Аня сидит за столом и улыбается, а рядом с ней сидит Егор Пушкин.
- Можно и так сказать. Конечно, во избежании конфликта интересов, имена изменены, но я написала ее в период восстановления после своего развода.
- И, судя по всему, развод был тяжелым.
- Когда тебя предает человек, которому ты веришь, как себе, это всегда тяжело.
Газанова строит приторно-сочувствующее выражение лица.
- Мне так жаль…
- А мне нет, - улыбается Аня, - Это было очень больно, но я рада, что это было. Я тогда этого не поняла, но моя жизнь стала лучше, когда было отрезана все, что мешало мне развиваться.
- Вы про вашего бывшего мужа?
- Да, про него. Он не давал мне развиваться, и если когда все только случилось, я этого не понимала, то когда я получила все, что у меня есть сейчас — вижу кристально чисто. Он причинил мне много боли, но эта боль стала для меня…самым настоящим толчком вперед, и эта книга об этом.
Она показывает свою книгу, которую бережно обнимает пальчиками.
- «После развода. Самая красивая женщина» — книга о том, что все плохое в твоей жизни — это лишь возможность получить все самое хорошее.
- Когда одна дверь закрывается, открывается другая?
- Это действительно так. Когда-то я думала, что умру без него, и что наш развод с Глебом — это конец света. Я ненавидела его и его даму сердца, с которой он изменил мне, но тогда я не видела перспективы. В моменте ты никогда не видишь перспективы, и ты думаешь, что умираешь.
- А на самом деле?
Аня пару мгновений молчит, потирая корешок пальчиками, а потом усмехается и жмет плечами.
- А на самом деле ты только начинаешь жить. Эта книга о том, как я прошла свой сложный путь. Этот рассказ о том, что и в самые темные периоды твоей жизни, нельзя унывать. Свет есть даже на дне ямы, если не зацикливаться на ней, а смотреть наверх. Эта история о том, как я стала "самой красивой женщиной" для себя, что самое важное. Быть такой для себя, а не для какого-то мужика — вот что важнее всего на свете, и наконец-то я это понимаю.
Пушкин смотрит на нее с легкой улыбкой, от которой все внутри скручивается в тугой узел. Аня тоже бросает взгляд на Егора и кивает.
- И мне очень повезло. Я познакомилась с удивительным человеком, который помог мне воплотить в жизнь…то, что я, наверно, сама бы не смогла. Егор Владиславович — мой официальный представитель и издатель в России. Мы уже ведем переговоры о переводе моих остальных романов и издании их через "Пушкин".
Газанова бросает взгляд на Егора и слегка улыбается.
- Ой, что я чувствую? Знали бы мои зрители, какие флюиды летают в студии…ох, черт…
Она показательно берет блузку за ворот и обдувает себя пару раз. Егор тихо усмехается. Аня, блядь, краснеет. А я? Обжигаюсь токсичной, ядовитой ревность и яростью.
- Между нами…чисто деловые отношения, - отвечает она, но в этом ответе…столько гребаной фальши.
Не могу поверить.
Пару раз моргаю, чтобы как-то прийти в себя, а получается...нихрена у меня не получается! Нет, это бред какой-то! Этого быть не может! Это…
- Ну что, блядь? - ядовито усмехается Богдан, - Знаешь ее?
Резко перевожу на него взгляд, но ничего ответить не могу. Задыхаюсь. Теряю под ногами твердую почву и…сука, заканчиваюсь. Сердце тарабанит в груди, а от холодного пота рубашка неприятно липнет к телу.
Это…блядь, не может быть!
- Все понял, или тебе объяснить?! - Богдан резко подается вперед и шипит, - Все, что ты делал последние несколько недель, можешь пойти и смыть в сортир. Ты меня слышишь?! Все это дерьмо теперь значения не имеет! После такого интервью, после заявленной «автобиографии» — всем будет насрать на другой роман. Она держит в руках твою гребаную смерть, сука ты тупая! Она только что буквально выстрелила тебе в твою бестолковую башку! Поздравляю, блядь!
Я все еще не могу ничего сказать, а просто смотрю, как Богдан резко встает, поправляет пиджак, потом прикрывает глаза и издает смешок.
- Бизнесмен хуев. Господи, с кем я связался? Тупой дегенерат. Знаешь, Глебушка, мне кажется, что тебе пора признать правду: ты — гребаное ничтожество с большим самомнением. Не лезь в бизнес больше, сделай себе одолжение.
Богдан одаривает меня уничижительным взглядом, резко разворачивается и уходит восвояси, а я перевожу взгляд на экран монитора, где Аня смеется, продолжая обнимать пальчиками свой роман «После развода. Самая красивая женщина». И в нем столько отсылок и сарказма, что даже мне стало любопытно прочитать, а что уж говорить об остальных?
Медленно отгибаюсь на спинку кресла и продолжаю смотреть и не видеть ничего.
Да, наверно, мне станет интересно, когда я приду в себя...
«Санитар леса»
Аня
Когда мы с Егором выходим из здания, где находится офис Мадины, я глубоко вдыхаю и прикрываю глаза.
Господи, неужели я действительно это сделала? Все это? Похоже на то.
Идея написать роман о том, что со мной случилось, пришла даже не ко мне, а к моему психологу. Он помог понять, что для избавления от давления вокруг грудной клетки, мне необходимо выплеснуть все остаточные чувства и эмоции. Это случилось примерно год назад, и я выплеснула, но так и не решилась его издать. Этот роман стал одним из тех, что никогда не должны были увидеть свет. Можно сказать, почти второй том «Мертвых душ», за исключением, разумеется, огня и чрезмерной драмы вокруг этого события. Нет, я не собиралась топить своей рукописью печь или отыгрываться на ровных строчках с полями в два с половиной сантиметра, выступами по всем гостам и четырнадцатым шрифтом TimesNewRoman. Нет-нет-нет, и еще раз нет. Я просто собиралась оставить эту историю где-то на дне своего жесткого диска и возможно, только возможно, когда-нибудь, когда я была бы счастлива, заглянуть в него и улыбнуться. Может быть, выпить бокал вина. За глупую, наивную девочку-Аню, которая думала, что у нее есть любовь, которая стоила многого, если не всего. За девочку Аню, которая видела в мужчине своей мечты только мечту, а все его недостатки планомерно и старательно отодвигала на задний план. Ту самую девочку, которой было достаточно нашептать на ушко всякого, чтобы убедить ее в правильности и логичности своих действий.
Я не знаю. Может быть, мне хотелось сохранить частичку той наивной малышки. Просто чтобы она жила где-то и была счастлива не с ним. В моем романе «я» пережила развод иначе. Не было долгого целибата и всех этих бессонных ночей. Не было слез. Не было миллиона вопросов, которые преследовали меня по пятам, куда бы я ни пошла. У нее все сложилось проще, чем у меня. В моем романе я совсем недолго страдала, пока однажды судьба не столкнула меня с чудесным мужчиной. Он был похож на моего отца по своим порывам: никакой трепотни, много дела и искрометный юмор в одном взгляде карих глаз. Не знаю, почему карих? У меня на этот цвет глаз никогда не было всех этих сказочных ожиданий, заставляющих описывать их, как "шоколадные", например: они мне никогда особо-то и не нравились. Наверно, мне просто хотелось дать максимальный антипод Глебу, поэтому он был диаметральной противоположностью во всем начиная с внешности, заканчивая своей профессией. В моем романе я познакомилась с серьезным военным, влюбилась в него и родила трех детей подряд. Красивая сказка, разумеется, но мне хотелось подарить себе сказку. Хотелось вырваться из бесконечной цепи своей реальности, где мужчиной даже и не пахло, тем более детьми.
И что же я теперь чувствую, когда этот роман завтра поступит в продажу? Если честно, то облегчение.
Пока Глеб в поте лица готовил рекламную кампанию, я занималась срочной редактурой и нюансами. Мы с Егором много общались, и он сделал все в точности, как я хотела. Мне кажется, что не только из-за колоссальной выгоды. Скорее из-за понимания; все-таки мы с ним немного похожи и, наверно, если бы у него была возможности насолить бывшей невесте, он бы тоже ей воспользовался? А что? Возможно, совсем не по сказочному звучит, однако, такова жизнь. Когда нас обижают, мы хотим получить сатисфакцию, и я не спорю. Бывают моменты, когда эта сатисфакция не дает тебе ровным счетом ничего, но это не мой случай точно.
Я действительно ощущаю, как стала дышать легче. Я освободилась. И не только благодаря тому, что я сделала. Почти месяц я вынуждена была общаться с Глебом, и каждый раз, когда это происходило, я все больше открывала глаза на все его подводные камни. То, чего я раньше не замечала, теперь бросается в глаза так ярко, что я при всем желании (если бы оно было, разумеется) не смогла бы это игнорировать.
Уже нет.
И знаете, что самое замечательное? Я все больше понимаю, что наш с ним развод — это не наказание; я ничего не потеряла. я только приобрела. Иногда вот так бывает: отсекая, ты забираешь гораздо больше.
Так и произошло со мной, и я надеюсь, что понимание и принятие помогут мне двигаться дальше.
- Машина там, - слышу тихий голос Егора, бросаю на него взгляд, потом на машину, потом киваю.
- Да, хорошо.
Мы снова идем в тишине, а я снова задумываюсь. Испытываю ли я стыд? В смысле…то, что я сделала — это жестоко. Мы подписали контракт, и я, разумеется, ничего не нарушила. Все права на книгу были переданы издательству Глеба и Богдана, они вложили деньги в рекламную кампанию, которая завтра должна прийти в свое полное действие. Отменить ничего нельзя. Знала ли я, что Глеб непременно пойдет по накатанной дорожке и попробует выбить скидку? Знала. А знала ли я, что при таких раскладах никто и ничего не вернет, даже если все накроется медным тазом? Тоже знала. Даже не собираюсь это отрицать. Так что, да, наверно, я очень-очень-очень плохой человек, раз с полным осознанием дела намеренно подвела бывшего под монастырь. Ведь я не дура. Я прекрасно осведомлена, как работает этот бизнес и на какие кнопки нужно надавать. Кому будет интересен роман, даже если его будут пиарить везде, если есть другой роман, основанный на реальных событиях? На твоей собственной боли? Никому. Это человеческий фактор: нет ничего привлекательнее боли реальной, и нет ничего лучше, чем «ОНРС»*. Роман, который я отдала Глебу, не будет иметь успеха. Я намеренно пожертвовала им во благо своей маленькой мести. И опять же: жалею ли? Нет, не жалею. Ни капли. Ни грамма. Ни чуть. Он не жалел, когда предавал меня. Он не жалел, когда воровал мои деньги. Он поступил со мной точно