«Он хорошо чувствует людей…» - в одну из наших ночей, обнимая меня на своей постели, прошептал Егор, - «Тогда я этого не понимал, но он узнал, что она из себя представляет, гораздо раньше, чем это понял я…»
Они с отцом поссорились и много лет не общаются. Если честно, они не общаются даже сейчас. Даже после всего. Думаю, Егор хотел бы все это исправить, но не знает, как это сделать. И его отец тоже не знает. Они серьезно поссорились, когда Егор объявил о желании связать себя узами брака с Кариной. Даже подрались. Было сказано много жестоких вещей, а сказанного не воротишь. Сказанное, к сожалению, не вычеркнешь, как я вычеркиваю ненужные эпитеты со своих черновиков. Сказанное навсегда остается с тобой, как и услышанное, а со временем превращается в ров из лавы между двумя конфликтующими позициями.
Так случилось и с Егором.
Он ушел из дома и остался ни с чем. Богдан его поддерживал. Я все пыталась понять эти странные отношения, и, наверно, теперь мне удается это лучше: если бы не Богдан, Егор бы по миру пошел. А он не позволил. Давал ему деньги, помог с жильем, даже с бизнесом.
«Я давно вернул ему долг…» - сказал Егор в ту же ночь, - «Но только материальный. Остальное вернуть…кхм, не думаю, что это будет возможно. Он очень много сделал для меня, и…даже с ней…я ему благодарен. Боюсь, если бы я связал с ней свою жизнь, это было бы фатально. Некоторые женщины созданы, чтобы разрушать…»
И наверно, в этом есть зерно истины.
Я кладу руку на его, чуть сильнее сжимаю пальцы, а когда Егор бросает на меня взгляд, слабо улыбаюсь. Нет, я совершенно точно понимаю, о чем он говорит, только с одной сноской: не только некоторые женщины созданы, чтобы разрушать. Но и мужчины. У нас один на двоих багаж за спиной, и он одинаково тянет вниз. А рядом с ним как-то легче становится, будто он нашел какие-то зачарованные ножницы и перерезал веревку вокруг моей шеи.
Вот так просто.
В его стиле. Лаконично и просто.
Мы заезжаем во двор и останавливаемся рядом с моей парадной. Егор вешает трубку и поворачивается, чтобы попрощаться, но я вдруг выпаливаю.
- Давай сходим на свидание сейчас?
- Что?
Он хмурится. Чтобы не успел надумать чего, я слегка мотаю головой и объясняю.
- Дело не в том, что я боюсь передумать или соскочить. Это не так.
- Хо...рошо?
- Это не так.
- Я тебе верю, Ань, но…
- И дело не в нем, - снова перебиваю его, доверчиво глядя в глаза, - Вообще не в нем. Мне плевать. Я поняла, что не люблю Гришина еще на корабле. Все остыло и прошло, а я отпустила наши отношения.
Егор молча смотрит мне в глаза. Ну, что же ты? Дурак…
Слегка улыбаюсь, касаюсь его щеки кончиками пальцев, а потом тянусь ближе к губам и шепчу.
- Просто…мне было страшно, что ты причинишь мне боль, но я поняла кое-что…
- И что же?
- Что ты — не он. Вообще не он. Ничего схожего между вами нет. Я тебе верю, Егор.
Его глаза чуть сильнее вспыхивают, а я касаюсь его губ совсем слегка и шепотом добавляю.
- Давай выпьем кофе? Я ждала этой чашки целый месяц и, кажется, умру, если прожду еще пару часов.
Он тихо усмехается, потом подается на меня и срывает полноценный поцелуй, наполненный и нежностью, и страстью, и чувственностью. Всем тем, что он никогда мне не скажет — ну и пусть. Достаточно того, что я чувствую и того, что он делает. Потому что, в сухом остатке, ни слова имеют вес, а дела. Егор доказывает мне ими всю серьезность своих намерений, и это важнее всего остального.
- Я заказал столик в ресторане, но… - шепчет он, прижавшись к моему лбу своим, - Кофе — тоже звучит неплохо.
- Просто уточняю.
- М?
- Столик никуда не убежит.
- Два свидания за день? - усмехается, - Ты меня балуешь…
Я тихо смеюсь в ответ и снова его целую.
- Кажется, я готова согласиться и на третье, если ты не передумаешь и не решишь от меня сбежать.
- Даже если бы я так действительно решил, едва ли смог бы, Аня.
Из груди рвется совсем тихое, когда я прикрываю глаза и тянусь еще ближе.
- Не делай мне больно, хорошо? Пожалуйста, не предавай меня…
Егор застывает. Через мгновение он кладет свою горячую ладонь мне на щеку, и когда я поднимаю глаза, серьезно говорит.
- Я не знаю, что будет дальше, но в одном ты можешь быть уверена: никогда не заставлю тебя пройти через этот ад. Ты слышишь? Не получится? Мы разойдемся без грязи. Никакого дерьма. Ничего. Даю тебе свое слово.
А когда он дает кому-то слово — это серьезно…
Эпилог
Аня; полтора года спустя
- …Прекрати вести себя так! - шиплю я, одергивая Егора, но тот ни в какую не поддается.
Уставился в лобовое стекло, весь напрягся. Гудит, пыхтит, взгляда не отводит — смотрит перед собой, как самый злой, большой, Серый Волк из всех серых волков.
Закатываю глаза и отвожу их в свое окно. Мимо проносятся высокие деревья, пропуская лучи огненного солнца. Погода стоит великолепная, а вот поездка уже не кажется мне такой хорошей идеей.
Мы сильно поссорились из-за нее. Очень сильно. С Егором у нас сложились в целом довольно спокойные отношения: все наши недовольства и отрицательные эмоции удается сублимировать и направлять в правильное русло. В секс. Хотя, возможно, это и не совсем правильно, но когда атмосфера вокруг накаляется, а мы переходим на повышенные тона, лучшее, что можно сделать — это любить друг друга. Хотя едва ли этот секс можно назвать любовью и…нет. Нет-нет-нет. Можно. Показательно и ярко, что даже в моменты, когда он бесит меня своей принципиальностью, я люблю его, а он любит меня.
Сильно.
Поэтому я знаю, что сейчас нужна ему. Он никогда не признается, но на самом деле Егор дико волнуется. Возможно, даже боится. Конечно, я бы тоже боялась, если бы мне предстояла встреча с отцом, с которым я не общалась почти десять лет. Ничего удивительного в этом нет…
Перевожу взгляд на Егора. Напряжен до невозможного: плечи, руки, челюсти. Кажется, если засунуть ему в рот оловянную трубу, он и ее перекусит. Даже не заметит этого! Настолько сосредоточен, подвязан. Настолько не здесь.
Может быть, зря я это все?
Мы едем в тишине, которая давит. Осознание того, что, возможно, я совершаю ошибку, тоже давит. Сейчас я ставлю свои отношения под жирный вопрос, а мне страшно ставить их даже под маленькое сомнение. У нас с Егором не все гладко, как в моих романах, но это именно те отношения, о которых я мечтала. Абсолютное доверие, дом, взаимопонимание…Год назад он попросил меня переехать к нему, и я согласилась. Забыла о Париже, даже о возможности туда уехать, хотя мы вместе и летали, но только для того, чтобы познакомиться с мамой. Егор этого очень хотел, и сам настоял, а она? Подловила меня на кухне ночью и сказал, что это именно тот мужчина, который мне безоговорочно подходит, и что папе он бы очень понравился. Короче говоря, мама пришла от Егора в полный восторг, чего я не могу сказать про его отца.
Это правда.
Сейчас я ставлю свои отношения под жирный вопрос. Как отреагирует Егор, когда встретиться со своим родителем и младшим братом, я без понятия. Может быть, на него накатит ностальгия, а я не понравлюсь Григорию Аристарховичу? И что тогда? Пока-пока, сладкие деньки, здравствуй, жизнь во тьме? Снова? Но разве я могу иначе? Чтобы Егор не говорил, я знаю — их ссора с отцом сильно на него давит, потому что он его любит. Конечно, любит…своих родителей ты всегда любишь, а если он у тебя последний? Тем более. Мама Егора умерла давно, когда ему было семнадцать, а Никите — его младшему брату, — десять. Отец — последняя часть семьи, связь с детством и прошлым. Егор, конечно, говорит, что теперь я его семья, но это все равно другое. Так что, разве я могу поступить иначе? Когда ты кого-то любишь, ты не хочешь, чтобы он страдал. Ты хочешь сделать его жизнь лучше, и, если ты можешь это сделать, даже поставив себя под угрозу, разве не сделаешь?
- Эй, - тихо зову его, слегка касаясь ладони пальчиками.
Егор вздрагивает и резко переводит взгляд на меня, потом снова на дорогу.
- Все нормально.
Я улыбаюсь.
- Знаю, просто хотела сказать: я рядом. Все будет хорошо.
Он немного расслабляется, потом кладет руку мне на колено и кивает. Дальше мы снова едем в тишине, но она становится чуть менее давящей. В конце концов, это просто встреча и разговор, а не конец света, так? Хотя добиться ее было сложно…
Две недели назад
- …Я тебя не о много прошу! - повышаю голос, глядя ему в глаза, - Просто встреча! Тебя никто не…
- Как ты связалась с ним?!
Егор перебивает меня, щурится, а я застываю. Признаться? Он меня точно тогда убьет…
Закусываю губу.
Через мгновение Савельев взрывается, вскинув руки к потолку:
- Блядь, ну, разумеется!
Он резко поворачивается и идет в сторону гардеробной, по пути расстегивая рубашку. Я бегу за ним.
- Да стой ты!
- Ты говорила с Богданом!
- Номера твоего отца нет в свободном доступе! Извини, у тебя попросить не могла!
Савельев резко останавливается, и я чуть не влетаю ему в спину, а когда он поворачивается — тушуюсь. Кажется, если бы он мог метать молнии одним своим взглядом, наша квартира превратилась бы в филиал «после бомбежки». Определенно точно.
Вздыхаю и прикрываю глаза.
- Господи, ну не смотри ты на меня так…
- Как «так»?!
- Будто убьешь сейчас!
- Знаешь?! Я очень к этому близок!
Он снова разворачивается и опять прет в гардеробную, но на этот раз я за ним не иду. Наблюдаю со стороны, как он срывает с себя рубашку и что-то бубнит под нос — хочется засмеяться! Ну, правда. Он сейчас похож на колючего ежика-переростка, которому вкололи ударную дозу допинга злости. Аж пар из ушей валит.
Крадусь и тихонько становлюсь за спиной. Обнимаю. Егор тут же замирает, а потом выдает.
- Не поможет. Не сегодня.
- Я просто хотела как лучше…
Правда срывается с моих губ играючи и просто. Потому что рядом с ним мне не нужно скрываться и выкручиваться: мы сразу договорились — только правда. Я уже привыкла. И говорить, если меня что-то беспокоит в лоб, и всякие вопросы задавать, даже если они неудобные. Я привыкла. Он меня приучил, и сейчас я не хочу отступать от наших правил…