Нет ничего удивительного в том, что представители всего политического спектра – от вице-спикера парламента Шандора Лежака до коммуниста Дьюлы Тюрмера (приватизацию ведь проводили его бывшие соратники по Венгерской социалистической рабочей партии) и «радикального патриота» из «Йоббика» Габора Воны – имеют схожий пункт в своих программах: возвращение экономики на национальные рельсы. Правда, сейчас это сделать непросто, но, как сказал советник генерального директора АЭС «Пакш» Пал Ковач, нет ничего невозможного, если государство знает, чего хочет (пример – выкуп системы электроснабжения).
Государство в лице премьер-министра Виктора Орбана, не раз высказывавшего свое категорическое несогласие с итогами проведенной в 1990-е приватизацией, возвращает контроль над ключевыми отраслями, от которых так легко отказалось более тридцати лет назад. Правительство заключило десятки соглашений с представленными в Венгрии транснациональными корпорациями. В них оговаривается долгосрочное присутствие международных компаний в стране, развитие научных исследований и увеличение доли местных поставщиков.
Несмотря на более требовательные контракты, благоприятный инвестиционный климат никто не отменяет: при определенном объеме инвестиций льгота по ставке корпоративного налога может достигать 80 % на период до 10 лет. Целевой резерв на развитие предприятия в размере до 25 % от прибыли налогом и вовсе не облагается, предоставляются другие гарантии, преференции и льготы. Например, не облагаются налогом расходы на спорт: Виктор Орбан – известный футбольный фанат, построивший в своем родном поселке недалеко от Будапешта с населением 1800 человек современнейший стадион вместимостью 4000 зрителей. Но о том, что времена, а с ними и правила игры изменились, свидетельствует, например, требование к супермаркетам: там должен быть определенный процент венгерских товаров. Для каждой конкретной торговой сети он определяется индивидуально, но в среднем составляет 60–70 % ассортимента. Поэтому, оказавшись в венгерском супермаркете и не найдя привычных марок – не удивляйтесь и покупайте местное: помогайте национальной венгерской экономике обрести силу.
Мировой кризис 2008 года крайне болезненно ударил по ослабленной и в значительной степени зависимой от экспорта экономике Венгрии. Внешний долг вырос и в первом квартале 2020 года составлял 104,66 млрд евро, и это считается достижением: несколько лет назад он был выше. Виктор Орбан назвал последствия кризиса «четвертым шоком столетия» после Первой и Второй мировых войн, и окончания холодной войны. Очевидно, что большинство венгров его точку зрения разделяли: на выборах 2010 года социалисты потерпели сокрушительное поражение, от которого так и не смогли оправиться. Более того: сама либеральная идея в Венгрии оказалась дискредитированной настолько, что Виктор Орбан, начинавший как либерал и антикоммунист (вспомним его выступление на митинге в 1989 году), стал сдвигаться все правее от центра.
Орбан, конечно, популист. Но в отличие от многих других популистов, он не только говорит, но и делает. Он уверен, что мировой кризис доказал утопичность либеральных экономических подходов, когда рынок является саморегулируемым, а роль государства минимизирована. Поэтому его правительство все меньше полагается на «руку рынка» и все больше – на собственную силу. И на умение дружить даже с теми, кого еще вчера очевидно не любил, но кто полезен для экономики. А раз для экономики, то, значит, и для сохранения собственной власти. Называйте меня циником, но я не слишком верю в то, что политики пекутся о народном благе исключительно ради этого блага. Я верю в то, что политики искренне хотят, чтобы народ жил лучше. Потому что чем лучше живет народ благодаря проводимой экономической политике, тем охотнее голосует за авторов этой политики. А любому политику – и господин Орбан вряд ли исключение – хочется как можно дольше оставаться у власти. Если для этого нужно улучшать жизнь народа – значит, нужно улучшать. Орбан говорит о том, что либеральное государство не смогло бы снизить тарифы на коммунальные услуги, а вот его правительство – смогло. О том, как и почему это стало возможным, я поговорила с советником генерального директора АЭС «Пакш» Палом Ковачем.
Энергетика всегда политика
«Называйте меня Павел Николаевич Кузнецов», – смеясь, представился Пал Ковач, выпускник Московского энергетического института, бывший госсекретарь Венгрии по энергетике. Но говорить все же предпочитает на английском: так у него лучше с терминологией.
Одна из слабых сторон венгерской экономики – недостаточное производство электроэнергии. Поэтому в отличие, например, от литовцев, отказавшихся от собственного производства атомной энергии при вступлении в ЕС, Венгрия свои энергетические интересы отстояла и АЭС «Пакш», построенную при социализме по советским технологиям (четыре энергоблока введены в действие с 1983 по 1987 год), не закрыла. Более того: Венгрия подписала соглашение с Росатомом на строительство еще двух энергоблоков. Правда, Европейскому союзу эта идея не понравилась. И то, что это Росатом, и то, что без тендера, и то, что на полученный от России кредит в 10 млрд евро на 35 лет. Но Венгрии этот вопрос все же удалось «продавить»: все необходимые разрешения от ЕС получены в марте 2019 года, в июне стартовали строительно-монтажные работы, а начало непосредственного строительства двух блоков запланировано на 2024 год. АЭС «Пакш» дает 50 % электроэнергии, вырабатываемой в стране, действующие блоки нужно будет выводить из эксплуатации начиная с 2032 года. «Энергетика всегда была и будет политическим вопросом», – заверяет, становясь совершенно серьезным, Пал Ковач – от задорного «Павла Николаевича» не осталось и следа.
– Насколько важны низкие цены на энергоносители для страны?
– Чтобы быть конкурентоспособным в Европе и глобально – это ключевой вопрос. Благодаря конкурентоспособности вы продвигаете свою экономику на мировой рынок, обеспечиваете занятость, от занятости правительство получает налоги. Высокие технологии и конкурентные цены могут улучшить экономику в стране, вы сможете пригласить тех промышленных производителей – компании из тяжелой промышленности, машиностроения, – которые сейчас находятся в других странах. Все это тесно взаимосвязано, это основа. Энергетика всегда была политическим вопросом и всегда будет.
– Как реформировали эту отрасль в 1990-е годы?
– Тогда было очень много изменений. Первое: весь государственный сектор начали приватизировать. Национальная валюта, венгерский форинт, котировалась только на региональном рынке. Думаю, это было шоком не только для Венгрии, но для Чехии, Словакии и других стран Восточной Европы. У нас практически все предприятия, производящие электроэнергию, за исключением АЭС «Пакш», были приватизированы.
– Этот шаг оправдал себя?
– Трудно сказать, добились ли мы этим того, чего хотели или что себе представляли и ожидали от этих так называемых рыночных механизмов. Мы ожидали настоящую конкуренцию, новые технологии, гораздо более удобную ситуацию с точки зрения безопасности поставок. Мы также ожидали, что цены для потребителей пойдут вниз. А результат? Сейчас мы видим, что с приватизацией или без нее, на таком маленьком рынке как Венгрия – это все маленькие рынки, если брать по отдельности Чехию, Словакию, Словению, Хорватию, Венгрию, – на таких рынках не может быть настоящей рыночной конкуренции. Возможно, в таких экономиках как Франция, Британия, Германия или Испания, это будет работать нужным образом, мы видим множество ценовых преимуществ на больших рынках. Частично это можно объяснить недоразвитостью энергетических систем. Второе. Мы ожидали снижения цен на энергию. Я был госсекретарем по энергетике, мы видели, что венгерский рынок, потребители и вся энергетическая отрасль угодили в спираль. Снижение цен потребует больше и больше инвестиций. А это значит, что, в конце концов, потребители должны будут платить больше и больше. Но мы видели, что платить по счетам за энергию могут меньше и меньше людей. Мы также ожидали, что к нам придут новые технологии. Практически все наши ожидания не оправдались. И в 2010 году, столкнувшись с этой ситуацией, мы создали долгосрочную стратегию до 2050 года. Один из главных вопросов – роль государства. Пришли к выводу, что венгерский рынок невозможен без государственной собственности, и мы начали увеличивать долю государства в уже приватизированных компаниях. Начали радикально регулировать цены, вмешались в рынок, чтобы расходы конечных пользователей на электричество, газ и отопление снизились. И это было успешно. Правительство Виктора Орбана проделало очень интенсивную работу, и сейчас самый главный вопрос – уменьшить зависимость от поставок. Есть вопрос хорошей и плохой зависимости. Всегда хорошо иметь надежные, ценные контракты по поставкам газа и электричества. Также ключевой вопрос, в каком направлении будет двигаться Европа. Мы решили, что Венгрия возьмет курс на большее использование возобновляемых источников энергии, а также сократит зависимость от импортных поставок. В долгосрочной энергетической стратегии мы решили, что Венгрия продолжит мирное использование ядерной энергии. Эти части – зеленая энергия, собственный уголь (у нас он еще есть в относительно больших количествах) и ядерная энергия, причем зеленая и ядерная энергия не производят выбросов углекислого газа в атмосферу – с их помощью мы намерены добиться целей, обозначенных в наших энергетической и экологической стратегиях. Эти шаги сейчас осуществляются, и мы надеемся, что вскоре Венгрия будет в лучшей ситуации.
– Что касается приватизации. Энергетический сектор был приватизирован венгерскими или международными компаниями?
– Международными. Тогдашнее правительство решило продать его и таким образом помочь национальному бюджету.
– Ваша стратегия подразумевает выкуп энергетической отрасли обратно, в государственную собственность?
– Да.
– Но ведь цена может быть неоправданно высокой, наверняка не все захотят продавать. Или правительство сделает такое предложение, от которого собственники не смогут отказаться?