На «Трабанте», ставшем символом эпохи, страны и свободы – это и путешествия во времена ГДР, и переезд из Восточного Берлина в Западный через открытые 9 ноября пограничные переходы, – можно прокатиться и сегодня. В Берлине и Дрездене есть компании, которые организуют специальные туры. Причем за руль предлагают сесть самим туристам: с непривычки не у всех получается то ноги разместить, то автомобиль завести. Но то, что опыт в результате незабываемый – правда. «Молодые люди никогда не видели таких машин, – объясняет этот феномен Мелани Альперштадт, – поэтому им нравится попробовать проехать на них. Может быть, они слышали от родителей: “О, это наш Траби, мы его так любили, мы так долго его ждали”. Это всегда так эмоционально».
Ввиду отсутствия «Трабантов» в СССР для нас главным брендом социалистической Германии был сервиз «Мадонна». Возможно, это было первой роскошью, о которой грезили советские люди. Если его удавалось заполучить, он размещался на самом видном месте в серванте, а на стол его выставляли только по самым большим праздникам.
Первый европейский фарфор, не уступавший по качеству вожделенному китайскому, изготовили в германском городе Мейсен в начале XVIII века. С тех пор и поныне понятие «немецкий фарфор» – практически знак качества. Вам может нравиться или не нравиться форма или рисунок, но качество немецкого фарфора всегда будет отменным. После Второй мировой войны одной из первых на территории ГДР была восстановлена фабрика Kahla в Тюрингии, где и стали со временем выпускать вожделенный в СССР сервиз, полный комплект которого включал 96 предметов. Со временем его производство освоила также фабрика Oscar Schlegermilch.
Первые сервизы с полуобнаженными красавицами – никакой религиозной тематики в них, само собой, не было, и почему этих дам назвали «Мадоннами», не совсем понятно, – начали привозить в СССР возвращающиеся из Германии военные. Особенно его полюбили генеральши, от них, наверное, это и пошло: сервиз «Мадонна» – синоним роскоши. Моя подруга, отец которой служил в ГДР, рассказывала, что перед отъездом на родину ее мама охотилась за знаменитым сервизом, показаться без которого на родине было немыслимо и почти неприлично. Приобрести удалось за официальных 400 марок в «Военторге» плюс примерно столько же сверху расторопной продавщице. Но честь семьи, возвращающейся из ГДР, была спасена. Сервиз жив по сей день, украшает посудный шкаф, даже когда приходят гости: то ли морально устарел, то ли из менее пафосной посуды есть удобнее.
Теперь все эти «Мадонны» – из разряда «винтаж». Еще не антиквариат, но дайте им время: выпуск прекратился в 1995 году. Я связывалась с фабрикой Kahla, но она, давно объединившаяся со своим старшим братом и прародителем из Западной Германии, сервиз своим почему-то не признает. Я им даже фото клейма отправила, но после этого они прекратили переписку. Мне кажется, напрасно: такой славой можно только гордиться. Зато расторопные соседи – Чехия и Польша – наладили у себя выпуск современных «Мадонн». Но вы должны понимать: настоящая «Мадонна» – только та, у которой есть клеймо «Сделано в ГДР».
Судьбу исчезнувшей из производства «Мадонны» разделили многие известные бренды. Когда перед началом работы над этой книгой я спросила читателей газеты «СБ. Беларусь сегодня», какие бренды социалистических стран они помнят, многие называли технику из ГДР. Увы, с ней все не слишком оптимистично.
Дрезденское предприятие «Роботрон» было крупнейшим в странах социализма производителем электронной техники. Если вы застали на своем рабочем месте первые социалистические компьютеры, велика вероятность, что именно этой марки. Накануне объединения Германии на предприятии работали 68 тысяч человек, но в июне 1990 года фабрика была ликвидирована, а ее подразделения превратились в акционерные общества. В 1990-е эти акционерные общества были проданы или ликвидированы. История «Роботрона» закончилась, люди стали безработными.
Еще одна дрезденская компания Pentacon выпускала знаменитый в СССР пленочный профессиональный фотоаппарат «Практика». Несмотря на то что его стоимость в нашей стране доходила до внушительных 400 рублей, он оставался дефицитом. В 1990 году завод в Дрездене был ликвидирован, на его основе возникло новое предприятие – Jos. Schneider Feinwerktechnik GmbH&Co, которое и сегодня занимается выпуском фотоаппаратов, в том числе под маркой «Практика».
К фотоаппарату «Практика» полагалась фотопленка «ОРВО», которая выпускалась в городе Вольфен. На «ОРВО» выпускали также кинопленку, фотобумагу и магнитную ленту. После объединения Германии предприятие распалось на несколько компаний и было объявлено банкротом в 1995 году. В 1998 году на базе бывшего завода в Вольфене возникло новое предприятие ORWO Filmotec, которое занимается производством различных кино-, фото- и специальных пленок.
Многие из тех, кто жил в СССР, вспомнят детскую железную дорогу PIKO из ГДР, которую отличала необыкновенная достоверность с ее миниатюрными, но воспроизводившими мельчайшие детали электровозами, пассажирскими вагонами, цистернами для топлива и платформами для грузов. Ее начали поставлять в СССР в середине 1960-х. Эта марка успешно дожила до наших дней: после объединения Германии права на нее перешли к фирме Dr. Rene F. Wilfer, значительно расширившей ассортимент.
Тело как декларация
Музей ГДР, открытый в 2006 году, входит в десятку самых посещаемых в Германии. «Мы решили сделать музей, который будет рассказывать о повседневной жизни в ГДР, – говорит его пресс-секретарь Мелани Альперштадт. – В Берлине много музеев, которые уделяют внимание политическим аспектам, но почти ничего нет о ежедневной жизни». Успех оказался ошеломляющим: полмиллиона посетителей в год. Мелани Альперштадт признается: некоторые приходят сюда ностальгировать по стране, которой больше нет. В разделе «Товары ГДР» все бренды, о которых я говорила выше, – и те, которые выжили, и те, которых больше нет, – выставлены. Даже в «Трабанте» можно посидеть – если, конечно поместитесь. Представлено и еще одно удивительное, не материальное, но уже исчезающее наследие ГДР – нудизм.
Кому-то нравится, кому-то неловко. Моя белорусская приятельница, ставшая профессором университета в Германии, жаловалась, что никак не может привыкнуть к немецкой привычке ходить в сауну голышом. Никто, говорит, не стесняется, никто, говорит, друг на друга не смотрит, никому нет дела до твоих не идеальной формы ног, дряблеющего живота и прочих несовершенств, но ей среди незнакомых голых людей неудобно и неуютно. А потом говорит: «Ну, наконец-то, наконец-то! В нашей сауне сделали женские часы – только женщины теперь приходят раздетыми, жить сразу стало легче».
В Германии у нудистской культуры давние корни и свои политические оттенки. Это называется FKK – Freikörperkultur, культура свободного тела. И, как показывает история, в этом названии важно все: и культура, и тело, и свобода. Особенно свобода. Первая организация FKK была создана в 1898 году, и быстро распространила свои идеи на Берлин, побережья Балтийского и Северного морей. Тогда боролись за освобождение тела от корсетов, чтобы было легче дышать – и не только в прямом смысле. При нацизме нудизм был запрещен, но в 1942 году купание голышом снова разрешили, но с оговоркой: чтобы тайком и в «уединенных местах». Самыми большими поклонниками нудизма всегда были люди с левыми взглядами. Так что политика имеет к этому прямое отношение.
В Музее ГДР культуре нудизма посвящен целый раздел. Там говорят, что восточные немцы, раздеваясь летом догола у водоемов, так демонстрировали свое неприятие социалистического строя. Если судить по старым фотографиям (в музее их нет, но в Сети сколько угодно) юной Ангелы Доротеи Каснер, будущей канцлерин Меркель, она тоже протестовала. То ли в знак протеста, то ли из любви к традициям, каждый четверг она ходила в сауну. В тот четверг, когда «пала» Берлинская стена, Ангела тоже была в сауне. Грегор Гизи политическую подоплеку восточногерманского нудизма подтверждает: «Он был связан с рабочим движением. В Восточной Германии пляжи FKK на Балтийском море были нормой».
Эти три буквы – FKK – вы увидите на пляжах (в городской черте тоже) и сегодня. Как поступать – вам решать: или присоединиться к этому миру «без текстиля» (обязательное условие: никаких фотографий, никаких попыток познакомиться), или уходить в места, где наличие одежды обязательно. Таких мест все больше, нудизма все меньше. И этот тренд волнует и политиков тоже.
Исследователи говорят, что в умирании традиций нудизма виноваты не мигранты, хотя, понятное дело, они относятся к обнаженности совсем не так, как немцы. Традиция медленно, но верно становится одним из отдаленных последствий – очень неожиданным, но все же последствием – объединения Германии. В восточной ее части всегда раздевались (ну, в смысле – выступали за свободу и тела тоже) охотнее, чем в западной, где свобод и так хватало. А когда две части объединились, западные немцы стали подозревать, что у привычки восточных к раздеванию есть какой-то скрытый подтекст, какой-то «порнографический налет». Подозрения эти, как это часто случается, постепенно разрушали удовольствие от нудизма. «Жаль, потому что у FKK есть класс», – говорит Грегор Гизи. И призывает выделять для нудизма больше мест. Не дадим, мол, умереть традиции свободы. Ну, и, добавляет, что германский нудизм – это не про эротику и сексуальность: «Я вижу FKK как противовес повсеместной сексуализации в рекламе и в обществе в целом». И это, конечно, правда: тело – всего лишь тело. Далеко от совершенства? Ну и что? Грегор Гизи говорит, что нудизм означает «уверенность в себе и протест против социальных ограничений. Это важно и стоит поддержки». Ну, а если нам глаз режет, так это наши проблемы.
Страна единая, а люди разные
Аннетт Тиле пять лет жила в Минске и работала экологом в общественной организации «Ахова птушак Бацькаушчыны» («Защита птиц родины»). Город, страну и людей полюбила, русский язык выучила очень хорошо – это понятно по ее «добренько». Она с легкостью согласилас