— Сколько же книг вы продали в Америке за тридцать шесть лет?
— В среднем продаем тысячу книг в день.
— Каков контингент ваших потенциальных покупателей?
— По статистике, в одном Нью-Йорке с пригородами живет четверть миллиона русскоязычных людей. В любом большом городе, где крупные предприятия, там и эмиграция. В стране где-то полтора миллиона людей, владеющих русским. Покупает книги приблизительно каждый шестой. Вы знаете, у меня уже выработалась своя философия подхода к покупателю. Один из моих принципов такой: эмигрант, который приезжает в США в возрасте двадцати пяти — тридцати лет, уже до конца жизни будет моим покупателем. Почему? Потому что он получил образование на русском языке. Да, со временем он свободно заговорит на английском, но все равно мыслить будет на русском, и без русской книги ему тяжело.
Иосиф Бродский
Андрей Вознесенский и Вилли Токарев
Галина Вишневская
Нина Берберова
Саша Соколов
Владимир Кириллович Романов
Иосиф Бродский,
Мария Розанова и Андрей Синявский
Олег Целков
Владимир Максимов
Эдуард Кузнецов
Натали Саррот
Зинаида Шаховская
Никита Струве
Александр Зиновьев
Леонид Махлис
Владимир Матусевич
Элла Ивченко
Мария Разумовская
Григорий Бакланов и Василь Быков
Феликс Медведев и Василь Быков
Владимир Крупин, Виктор Астафьев и Евгений Аверин
Зинаида Гиппиус
Татьяна Лещенко-Сухомлина
Ольга Кларк и Хосе Рауль Капабланка
Михаил Хлебников
Дмитрий Панин
Елена Щапова
Т. Н. Куликовский-Романов у портрета деда — императора Александра III
Людей, которые сюда приезжают, особенно поначалу тянет к чему-то своему, к русскому. Они проходят по центру Манхэттена, по Пятой авеню, видят в витрине панораму Москвы, знакомые книги и конечно же заходят. Родители ищут книги для себя, а детишки просят: «Купи это, купи то». Этих же детишек я могу встретить через год, под мышкой у них может быть американская дешевая книга, долларовый бестселлер. Они уже не смотрят на советские книги, их уже тянет к книгам английским. А мама с папой — мои вечные клиенты.
— Какие книги нынешних советских писателей пользуются наибольшим успехом у русскоязычной публики США?
— Наибольший, пожалуй, интерес сейчас вызывает Анатолий Рыбаков, Анатолий Приставкин, Татьяна Толстая. 250 экземпляров книги Приставкина «Ночевала тучка золотая» разошлись за две недели. «Дети Арбата» Рыбакова за два месяца раскуплены в количестве двух с половиной тысяч. Знаете, лет десять назад этого количества хватило бы на всю мировую русскую эмиграцию!.. Недавно я был в Москве, сам отбирал его книгу «Тридцать пятый и другие годы», две тысячи экземпляров. Идет она как-то слабее. Возможно, потому, что в мягком переплете.
Особо хочу отметить большой интерес к книге Михаила Горбачева о перестройке. Пожалуй, эта книга по интересу побила почти все рекорды.
— Замечаете ли вы девальвацию интереса к каким-то авторам? Как, например, в СССР?
— Да, вы знаете, упал интерес к книгам Валентина "Пикуля. Помню, что «Фаворит» пришел к нам в свое время в количестве одной тысячи экземпляров, из них восемьсот отправили обратно в Советский Союз. Оставшуюся часть раскупили сотрудники миссии ООН, дипломаты, советские граждане, бывавшие здесь в командировке. Они приходили в обеденный перерыв, брали по пять-шесть комплектов и отправляли домой. Теперь же ситуация изменилась. Упал интерес к Проскурину, Распутину, Белову. Во всяком случае, он не тот, что был раньше. «Затоваривается» Юлиан Семенов, слишком, наверное, часто издается. А вообще я с ним давно знаком, мы в хороших отношениях.
— А каков интерес к публицистике?
— Был у нас сборник «Иного не дано». Пользовался большим спросом, мы запросили его даже авиагрузом.
— Что такое для вас конъюнктура? Как вы справляетесь с распродажей залежалой продукции? И вообще, есть ли она у вас?
— Иногда трудно даже понять, что залеживается. Ведь у нас только многотомных подписных изданий около семисот. Ситуация в книжной торговле меняется постоянно. И многое зависит от ситуации на вашем рынке. Определенные события в СССР могут повлиять в худшем или в лучшем смысле на наш рынок. К примеру, в начале 70-х годов на наших складах скопилось много переводной литературы: Драйзер, Скотт, Золя. Она лежала мертвым грузом, никто не хотел ее брать.
— А почему?
— Да потому, что те русские, которые приехали в Америку много лет назад, свободно владели английским и западную классику читали на языке оригинала. Зачем молодому человеку, учащемуся университета или колледжа, Вальтер Скотт на русском?..
Но когда пошла третья волна эмиграции, то переводная литература стала быстро расходиться. Почему? Потому, что в России она была дефицитом. Люди покупали сразу на тысячи долларов. Мы давали возможность в кредит составлять целые библиотеки. Первый взнос — 10 процентов. С нашей стороны это был рискованный шаг, американцы так бы не сделали, так рисковать могли только русские. Поверить людям на слово, что называется, на «запишу». И большинство людей рассчитывалось честно. Но находились, конечно, и обманщики.
Ваша система планирования выпуска книг (не знаю, как будет сейчас), мягко говоря, нечеткая. Помню, как ждали здесь читатели выхода Мандельштама в большой серии «Библиотека поэта». Предварительную подписку объявили году в шестьдесят четвертом, а том получили лишь в 1973 году. А тут и местные издания подоспели на русском языке — тот же четырехтомник в издании Международного литературного содружества.
Мало книг выходило хороших в России. Можно было на пальцах сосчитать, какие названия наиболее часто спрашивали покупатели. Сейчас, правда, ситуация изменилась. К примеру, еще недавно первые издания Булгакова расходились у нас мгновенно. А нынче на наших складах лежит, наверное, пятнадцать вариантов изданий этого замечательного писателя.
Пастернак. Набоков, Бек, Гроссман еще недавно считались сугубо эмигрантской литературой, выпускались они «Ардисом», «Посевом». Они стояли у нас как зарубежные издания, что-то вроде антилитературы. Мы их всегда держали, нам ведь надо снабжать университеты. Нам покупателя терять было нельзя Да и потом, мы американская фирма, торгуем всем, чем хотим. Мы не являемся ничьим агентом, мы — частная корпорация, которая покупает и перепродает любые книги.
— Нет ли у вас конфликтов с «Межкнигой»?
— Нет. Мы в расчете. Но вообще в последнее время стало труднее работать. Мы заказываем книги по тем-планам, подчас не зная авторов, заказываем, как кота в мешке… И делаем промахи.
— То есть чего-то не надо было закупать?
— Трудно подчас сказать, что надо, а чего нет. Та же приставкинская «Ночевала тучка золотая», надо было заказать ее в больших количествах, а мы взяли только 250 экземпляров. В чем есть всегдашняя уверенность, так это в детской книге. И у нас в Америке бабушки имеют сильное влияние на своих внуков. Мы видим — старушка пенсионерка для внука берет, вот и не жалко для нее скидки. Ведь если книга детская стоит пять-шесть долларов, то для пенсионерки уже дорого.
— Имеете ли вы дело с нашими кооператорами?
— Пока что нет, потому что, скажу честно, я не уверен, что они надежные партнеры. Ваша кооперация все еще в начальной фазе. А вот книги у них планируются интересные. С «Межкнигой» мы можем расплачиваться в конце года, а кооператоры деньги хотят вперед.
— Заглядывают ли к вам наши писатели? Сознаю: в сущности, задаю провокационный вопрос, ведь еще недавно даже посещение вашего магазина считалось чуть ли не преступлением…
— У меня дома целая библиотечка книг с автографами гостей из России. Бывая в США. заходит Евгений Евтушенко, одним из первых он начал нас посещать. Заглядывают Андрей Вознесенский, Юлиан Семенов. Однажды нас посетил Михаил Шолохов, правда это было давно, он долго разговаривал с Виктором Петровичем Камкиным… Не забывают нас Мстислав Ростропович и Галина Вишневская. Помню советского космонавта Елисеева, здоровый такой парень!..
— А Солженицын?
— Заходил тоже, но было это давно.
— Я вижу, у вас и советские газеты продают? А почему, скажите, многие номера несвежие?
— Вы знаете, это бедствие, мы ничего не можем поделать с «Аэрофлотом». По нашей просьбе было проведено расследование. И что же? В московском аэропорту газеты, подлежащие к отправке в США, лежат подолгу, на них никто не обращает внимания. Сейчас август, а к нам февральские журналы еще не приходили! Да и зачем читать трехнедельной давности новости?
— Оказывают ли влияние на вашу торговлю политические события?
— Может быть, вы удивитесь, но почти не влияют. «Холодная война» ведь долго длилась, а мы работали. Потом были «оттепели», снова «заморозки», а мы работали. Все равно без книги, без чтения, без новостей человек не может.
— Вы упомянули о «холодной войне». А были ли какие-то провокации против вас?
— Да, бывали. Антисоветские надписи делали на стенах магазина, стекла били. Последний раз такое случилось в дни чернобыльской аварии. По-видимому, это дело рук местных украинских националистов. Случилось и такое. В день труда, это профсоюзный праздник в Америке, у витрины магазина остановился сенатор. Его советник, по-видимому, из новоэмигрантов, нашептал, что в этом магазине можно купить шахматы, которые в лагерях и тюрьмах делают заключенные. Наши постоянные клиенты, те, конечно, в такое не поверят, а иной американец может и поверить, сославшись на мнение сенатора… А шахматы-то у нас хохломские — загляденье!
…О деятельности магазинов русской книги Камкина можно говорить много. Работа энтузиастов — распространителей наших книг в Америке вызывает сочувствие и уважение. Только вот почему-то я не встречал о них в нашей прессе подробных публикаций. Если упоминают, то вскользь. А зря. Как обстоят дела с американскими безработными, мы знаем хорошо, известно нам и то, что по центральному парку в Нью-Йорке нельзя ходить: негры нападут, ограбят (впрочем, я гулял, ничего, как видите, живой), и то, что нью-йоркское метро — самое опасное метро (ездил каждый день — прохладно, весе