— Что вы думаете о судьбе его сына Максима Шостаковича? У нас о нем разное говорят, что он уехал, дескать. за отцовскими деньгами…
— Ну что вы! Он и в России был богатым человеком. Какой длинный рубль? Сын Шостаковича получал огромные авторские. Среди интеллигенции России он был одним из самых богатых людей. Уехал он совсем по другим причинам.
— Даете ли вы благотворительные концерты?
— Я — нет, а Слава довольно часто. В пользу больных, в пользу детей, стариков, в защиту животных. По всему миру он дает в год порядка двадцати бесплатных концертов.
— Вы знакомы со здешними звездами? С Брижит Бардо, например, с Мариной Влади?
— Бардо? Я ее не знаю, а Марина Влади как раз вчера была у нас дома.
— А политические деятели входят в круг ваших знакомых?
— Конечно, мы много раз бывали в Белом доме, общались с Рейганом, Картером, а с Бушем знакомы с той поры, когда он был еще вице-президентом.
— В Париже вы живете постоянно?
— Нет. мы не живем на одном месте, в Париже это любимая моя квартира. Есть у нас квартира в Нью-Йорке, в Вашингтоне, в Лозанне, в Англии…
— Каково расписание вашей жизни на ближайшее время?
— Отсюда мы летим в Швецию, приглашены на церемонию вручения Нобелевских премий, оттуда в Голландию, потом будем в Лондоне, вернемся сюда на два дня и уедем в Лозанну, там встретим Новый год и 8 января мы будем в Вашингтоне — там оркестр у Славы. В феврале или в конце января мы едем в Японию. У Ростроповича — турне, я поеду вместе с ним. Из Токио он поедет в Москву, а я полечу в Париж.
— Как жаль, что не в Москву.
— Нет, не могу ехать, это выше моих сил. Мне стыдно, что русские люди так со мной поступили.
— Вы довольны своими детьми?
— Да, у нас два внука Иван и Сергей, шести и трех лет. Это дети моей младшей дочери. А старшая дочь сейчас не замужем, живет в Нью-Йорке, она виолончелистка, преподает в высшей музыкальной школе. Очень довольна.
— Как вы относитесь к Алле Пугачевой?
— Никогда ее не слышала, никогда. Ни в России, ни здесь. Так что извините за такое упущение.
— Какое качество в человеке вы цените больше всего?
— Честность. Моя бабушка учила меня двум заповедям: не врать и не воровать.
— Вы знаете, я сейчас подумал, что вашей книгой «Галина…» вы как бы отдышались, выговорились. И вам стало легче. Не так ли?
— Абсолютно верно. У меня была потребность рассказать о наболевшем, о своей сложной и нелегкой жизни. Я должна была это сделать. И это помогло мне жить дальше.
Октябрь 1989 г.
«И НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО НА ТРОНЕ»Его Императорское Высочество Владимир Кириллович Романов. Париж
Все было по этикету: просьба о приеме, рекомендация, ожидание ответа, приглашение ко двору, прекрасная квартирка в центре Парижа, рядом Пале Рояль, Тюильри, «теплый, и дружественный» прием, долгая беседа, обед (протертый крабовый суп, форель, деликатесы, вино), царские подарки — уникальные книги о родословии дома Романовых.
Мне показалось, что я пришелся ко двору (простите за каламбур), и гостеприимные хозяева — Великий князь Владимир Кириллович Романов и его супруга Леонида Георгиевна Романова (Багратион) — соизволили позвать меня в гости еще и еще раз. Этим обстоятельством я был весьма доволен: не часто зовут на столь высокую аудиенцию. Мои свидания с Его Императорским Высочеством вызвали в русскоязычной парижской аудитории разноречивые отзвуки. Некоторые были довольны, что советский журналист проявил интерес к особе престолонаследника, иные же отказали мне от дома, узнав, что я общался с якобы незаконным претендентом на царскую корону. Я не огорчался, не радовался. Не сплетничал, не выяснял сложных внутридинастических отношений. Я делал свое дело. Как журналисту мне любопытно общаться с любым интересующим меня человеком. Уточню — русским человеком вне России. Судьба каждого эмигранта, каждого русского за рубежом видится мне уникальной. Той судьбой. которая не может оставить тебя равнодушным, а дает возможность поразмышлять не только о пережитом одним человеком, нои о судьбе России-родины.
Вот почему мне было интересно встречаться с Владимиром Кирилловичем Романовым и разговаривать обстоятельно. почти протокольно, без каверзных намеков и экивоков. Я познавал судьбу и жизнь хорошего (как миє показалось) человека. Русского человека. Моего, простите, государя-императора.
— Скажите, как мне вас называть: «Ваше Императорское Высочество»?
— Совершенно верно, вы, я вижу, это уже знаете. Мне к этому нечего прибавить.
— Кем вы приходитесь Николаю И?
— Николаю II я прихожусь двоюродным племянником. Николай II и мой отец были двоюродными братьями.
— Кто ваши родители?
— Мой отец Великий князь Кирилл Владимирович. Он стал главой императорской семьи по той простой причине, что после убийства большевиками Николая II и его семьи, а также его брата пресеклась династическая линия Александра III.
И старшинство перешло к следующей линии, то есть к линии второго брата Александра III, моего деда, Великого князя Владимира Александровича, тоже сына Александра II.
Моя мать — английская принцесса, внучка королевы Виктории. Она была единственной дочерью Александра.
Довольно редкий случай для брака — мои родители были двоюродными братом и сестрой. Браки такого рода разрешались, и могу заметить, что этот брак был очень-счастливым. Счастливыми были мое детство и юность. К сожалению, своих родителей я потерял сравнительно рано.
— Где вы родились?
— Я родился в Финляндии, в Борго, недалеко от Хельсинки. В этом небольшом местечке жили в свое время друзья родителей. В семнадцатом году, когда мать меня ждала, времена были тревожные, беспорядочные. Мой отец пребывал на военной службе в должности командира гвардейского экипажа. Это была единственная военно-морская единица в гвардии. В дни правления Керенского отец подал в отставку и переехал в Борго, где было сравнительно спокойно. Там я и родился 30 августа 1917 года. Мать и отец вместе с двумя старшими моими сестрами прожили в Финляндии до двадцатого года.
— А потом?
— Финляндию заняли, или освободили (как хотите это считайте), войска генерала Маннергейма и немецкие войска. Из Финляндии мы выехали в Швейцарию, прожили там несколько месяцев, а зиму с двадцатого на двадцать первый год провели на юге Франции. Летнее время там жаркое, и родители по совету друзей перебрались в Бретань, купили дом и навсегда обосновались в этой северо-западной части Франции. Дом этот я, слава Богу, сумел сохранить и часть времени в году провожу там с семьей.
— Кстати, недавно над Бретанью пронесся катастрофический ураган, об этом писали в советских газетах.
— Да. пострадали дом и сад. Погибло много старых деревьев. Но мы любим эти места и всегда стремимся в эти края.
— Расскажите о вашей семье.
— Охотно. Моя супруга Великая княгиня Леонида Георгиевна Багратион. Она из грузинской царской семьи, по мухранской линии, из рода Багратионов. Ее отец был старшим в семье всех Багратионов. Она православная, хорошо знает русскую жизнь, потому что молодость провела в России, даже училась там в школе. Мы встретились совершенно случайно в Испании после войны. Поженились в сорок восьмом году, и я благодарен Богу, что он дал мне такую хорошую, умную жену, такого хорошего человека. Она всегда была мне поддержкой и опорой.
У нас есть дочь Мария и внук Георгий, ее сын.
— Кто из них является наследником престола?
— Наследницей в первую очередь является моя дочь, а потом идет внук. К сожалению, брак дочери был неудачным, ей пришлось расстаться с мужем, немецким принцем, правнуком последнего немецкого императора Вильгельма II. Дело в том, что, когда он изъявил желание жениться на нашей дочери, он согласился подписать бумагу, что их дети примут православную веру и будут носить нашу семейную фамилию.
— Как я понял, в Париже я застал вас случайно, мне просто повезло?
— Мы здесь находимся сейчас из-за внука, он учится в парижской школе, а на каникулы мы уезжаем в Бретань или в Мадрид, где у нас также имеется дом. Но во Франции больше возможностей для хорошего образования.
— Скажите, когда и при каких обстоятельствах вы присягали на трон?
— Первая присяга, которую приносит член династии в своей жизни, происходит в шестнадцать лет, когда по нашим законам он достигает гепостического совершеннолетия. Он совершает присягу верности своему отцу или, во всяком случае, императору, главе семьи. Клянется соблюдать все российские законы, касающиеся династии или всей империи. А потом при коронации он присягает особой молитвенной присягой. То есть тот, кто должен стать царем, главой государства, при коронации получает миропомазание на царство. «Помазали на царство» — это старинное выражение, и оно означает таинство.
— Ваше Императорское Высочество, а сколько в мире Романовых, имеющих прямое отношение к императорскому дому?
— Трудно ответить, потому что дети, родившиеся от неравнородных браков, по нашим законам не считаются членами императорской фамилии. А таковых теперь довольно много. Я не подсчитывал сколько, но много. Да это и неважно, ибо никто из них не имеет права на престол.
— А как вы относитесь к прихоти истории, когда во главе государства в России мог стать, и об этих закулисных кремлевских схватках сейчас известно, Георгий Романов, ленинградский партийный вождь. Правда, с другой стороны поговаривают, что его не избрали бы как раз из-за «царственной» фамилии.
— Могу ответить вам с известным юмором, что, конечно, русский народ волен избрать себе любого государя или главу государства. Но это может стать отступлением от закономерности, от законности престолонаследования. Правда, в истории такие случаи бывали.