тским журналистом, что я выступал в телевизионной программе «Взгляд», что меня впустили в Москву, — это действительно «произошло». Я рад, что перестройка предоставила мне такую возможность.
А привез меня сюда известный импресарио Виктор Шульман, который многое делает на путях сближения советской и американской культур.
— Вы знали о том, что вы очень известны у нас в стране? Что у вас огромное количество поклонников-, которые переписывают ваши песни на магнитофонные ленты?
— Скажите честно, вы легко прошли ко мне в гостиницу?
— Не совсем, пришлось продираться сквозь толпу поклонников Вилли Токарева, которые каким-то образом узнали о вашем приезде.
— Очень приятно, что меня знают в России. И я благодарен Андрею Вознесенскому, опубликовавшему свои стихи обо мне. Я, кстати, тоже посвятил ему одну из своих песен. Еще с юношеских лет я отношусь к Вознесенскому с большим пиететом. Так вот, эти стихи, вы не поверите, размножались нью-йоркским самиздатом.
— А как случилось, что вы оказались там?
— Если бы в Советском Союзе было бы то, что происходит сейчас, я бы никуда не уехал. Кстати, точно так же думают и многие «окопавшиеся» в Америке.
— Каковы причины вашего отъезда?
— Меня никто не заставлял уезжать. Я не имел никаких претензий к Советской власти, жил хорошо. Делал успехи на своем поприще. Работал с прекрасными музыкантами Юрцем Чухарлеем, Анатолием Кроллем, Александром Броневицким, Борисом Рычковым, которым сейчас выражаю свою признательность за то, что они передали мне профессиональный опыт. Ох как он помог мне выжить в Америке! Да вроде бы все шло складно, но… хотелось повидать мир, получить хорошее музыкальное образование.
— И вы его получили?
— Нет, оно мне оказалось не по карману. «Кто будет платить за вас?» — был первый вопрос, когда я по приезде попытался поступить на учебу.
— Вилли, несмотря на вашу популярность в определенных слоях поклонников музыки, ваша биография многим не известна. В частности, вы имеете какое-либо отношение к городу Одессе, о которой, часто упоминается в ваших песнях?
— В Одессе я не был ни разу в жизни, хотя знаком со многими одесситами, в частности с Михаилом Жванецким, гастролировавшим в США. А биография моя такова. Я родился в глухой деревне на Кубани. Родители из крестьян. Отец работал шофером. Потом его командировали в Майкоп, а позднее мы переехали в Ленинград. Я поступил в музыкальное училище, был приглашен Анатолием Кроллем в его ансамбль. Так началась музыкальная карьера. Потом стал сочинять песни. Вообще-то песни, и стихи, и музыку я сочинял еще в школе. В 1970 году мне предложило сотрудничество мурманское радио и телевидение. Я должен был сочинять песни для моряков. За неделю написал несколько вещей, сам аранжировал их и пригласил в Мурманск музыкантов из оркестра Жана Татляна, с которым в то время работал. После телевизионной передачи за один вечер я сделался героем Кольского полуострова. В Мурманске меня просили остаться и продолжить работу. И я написал еще одну программу, исполнял ее в ресторане «Белые ночи».
Вообще Мурманск — это мои сны. Это чудный город, чудные люди. Там самые белые ночи, там же и самые темные ночи на свете. Не могу забыть этот город до сих пор, хотя поездил по свету немало. Перед отъездом сюда в одном шутливом интервью я сказал, что, если вернусь в Советский Союз и меня куда-то сошлют, я предпочту Мурманск, где, как мне сказали, до сих пор поют мою «Мурманчаночку».
— Вы разбогатели? Хотя я знаю, что такие вопросы в Америке считают бестактными.
— Я не бедный.
— А приезд в Советский Союз — это коммерческий вояж?
— Ну если состоятся мои вечера, то половина средств пойдет Госконцерту, половина — мне. Но вообще ваш вопрос звучит немного по-советски: прожив достаточно в Америке, я понял, что деньги для американца — это его жизнь. Как только они кончаются, человек уже никому не интересен. Поэтому для меня как американца деньги — предмет существования.
— Но не самоцель?
— Нет. Я никогда не стремился к тому, чтобы накопить как можно больше долларов. Я их зарабатываю легко и так же легко трачу. Покупаю хорошие инструменты, живу в прекрасной квартире, имею роскошный автомобиль. Считаю так: живем один раз, савана с карманами не шьют. Да и вообще, вы спрашиваете: «богатый»? Богатый относительно чего, ведь все познается в сравнении.
Хочу добавить, что часть вырученных средств от концертов в СССР (если, повторяю, они состоятся) я переведу в Детский фонд или в Фонд мира. Это будет искренней помощью друга.
— Вы рассказали, что вместо двух недель ваш первый контракт длился семь месяцев. То есть вы победили, оказались на коне. За вами успех. Это было тогда, много лет назад. А каково ваше настроение сегодня? Вы победили Америку, доказали, что вы, Вилли Токарев, талантливый человек?
— Америка — страна возможностей, и если ты не ленив и хочешь работать, работа для тебя всегда найдется. Я говорю это откровенно. Все газеты полны приглашений на работу. Часто, конечно, на черную работу. Вот и я не гнушался никакой черной работой: мыл полы, разносил почту, вкалывал таксистом… Но меня все-таки тянуло к музыке. А в Америке даже на улицах играют музыканты высочайшего класса.
Появилась первая пластинка, естественно с помощью продюсера. Называлась «А жизнь, она всегда прекрасна». С нее-то я и начался.
— Есть ли в США такое понятие: авторская песня? Вот вы считаете себя бардом или нет?
— Бардом я себя не считаю. Я музыкант, вынужденный писать стихи потому, что в Америке нет поэтов, которые писали бы для меня. Я не считаю себя композитором, поэтом и певцом. Я просто музыкант, исполняющий собственные песни. Кстати, поскольку мои песни транслировались по телевидению, я автоматически считаюсь членом Американской профессиональной ассоциации композиторов.
— Вас узнают московские таксисты, ведь вы автор знаменитой песенки о нью-йоркском таксисте.
— Узнают и просят фотографию. Вообще странно, что меня узнают на улицах, останавливают. Но сам я хотел бы повстречаться со своими друзьями, с которыми подружился в Америке: с Юлианом Семеновым, Людмилой Зыкиной, Михаилом Жванецким, Геннадием Хазановым…
— У вас в США самая разная аудитория. Вас любят слушать и уборщицы и профессор… Вы не задумывались почему?
— Я не могу ответить на этот вопрос. Что люди нашли в моих песнях? Я просто пишу так, как чувствую, а людям это нравится.
— Из вашего рассказа о себе я понял, что вы на самом деле не ощущаете себя «маленьким таким», как об этом поете в самой, пожалуй, вашей знаменитой песне.
— В этой песне есть элемент аллегории. Я хотел рассказать, как чувствует себя человек, попав в непривычную для него обстановку. Я ощутил эту обстановку, приехав в Нью-Йорк, который ошеломил меня своей грандиозностью, бешеным ритмом жизни. Я был просто потрясен. Теперь же я полюбил этот город, потому что он говорит всем приезжающим: «Бери меня, я тебе дарю себя. Только меня ты должен завоевать».
— И вы использовали этот шанс?..
— Да, горжусь тем, что использовал. Я исколесил Нью-Йорк вдоль и поперек на «желтом дьяволе», так называется в Нью-Йорке такси, ибо все они желтого цвета. Так что песня про нью-йоркского таксиста почти автобиографична. Я вкалывал по шестнадцать — двадцать часов в сутки. Когда шел снег — приходилось работать еще больше.
Другого пути не было. В общем, я не такой уже маленький. Хотя и ощущаю свою малость в прекрасной стране Америке… Не сердитесь, не ревнуйте, ваша страна не хуже. А будет еще лучше. Я в это верю.
— Кто слушает ваши песни в Америке, ведь вы поете в основном по-русски, именно в «русскости» своеобразие, колорит ваших импровизаций?
— Да, меня слушают только эмигранты, для которых я и пишу. Студенты, изучающие русский язык. Все колледжи имеют мои кассеты. Посещают концерты в Америке и русские туристы. Они приходят на Брайтон-Бич в ресторан, где я пою, и я им за это очень благодарен.
— Не все знают, что такое Брайтон-Бич.
— Брайтон это бывший заброшенный уголок Нью-Йорка, который был на грани, как вы бы сказали, бесперспективной деревни, на грани вымирания. Но прибыли туда лет пятнадцать назад первые одесситы, и Брайтон стал процветающим. Рядом море, точнее, океан. морской климат… Благодаря трудолюбию эмигрантов этот район превратился в цветущий уголок гигантского города.
— Вы многого добились в США, утвердили себя. Какова сегодня цель вашей жизни, вашего творчества?
— Пусть это прозвучит высоко, но я скажу: делать добро людям. Вы знаете, как радуют меня письма, приходящие отовсюду. Из разных стран. Что может быть лучше искренней людской благодарности?! Я считаю ее самой большой наградой, никакие деньги не заменят этого чувства.
— Как вы относитесь к вашему собрату Владимиру Высоцкому? Ведь он тоже пел в Нью-Йорке?
— Высоцкий для меня — эталон общения с людьми всех сословий. Я считаю его великим мастером слова, Высоцкий — уникальное явление в русской культуре.
— Сколько у вас песен?
— Около ста, я выпустил девять дисков.
— Вы живете в Америке четырнадцать лет. Вы гражданин США. Что такое для вас сейчас понятие «родина»?
— Для меня — это святое понятие, где бы я ни жил. Оно всегда со мною, хочу я того или нет. Я всегда душой и сердцем с родиной, с Россией. Тем более сегодня, когда в Советском Союзе происходят гигантские перемены. Честно говоря, то, что вы сделали, быть может, виднее именно со стороны, оттуда. Я лично верю в то, что вы победите. Я горд за Михаила Сергеевича Горбачева — когда люди доверяют своему президенту, это значит, что в стране все в порядке.
Сентябрь 1988 г.