Теряю фокус взгляда, погружаясь в пустоту. Мысли собираются в быстрый вихрь. Все, что она говорит, похоже на правду, но так ли это на самом деле?
– Алена, он не доктор, не ученый, не психолог. Он всего лишь самоучка. Парень, который начитался умных книжек. Да, он владеет некоторыми приемами и разбирается в терминах, но ему самому не помешала бы помощь. С каждым разом он становится все одержимее своей идеей, и я не хочу, чтобы пострадал кто-то еще или тем более он сам.
Становится трудно дышать. Воздух такой горячий, будто сижу в окружении десятков костров. Коротко встряхиваю головой и моргаю, возвращая внимание королеве:
– Ты поэтому натравила на меня Женю? Хотела, чтобы Мнац отступился?
Губы Крис дергаются в сдержанной улыбке, и она презрительно хмыкает:
– Это была не я.
– Ложь. Я знаю, что ты.
– Почему? Потому что Мнац так сказал?
– Нет. Мне сказал… – запинаюсь, возвращаясь на месяц назад к разговору с Женей.
«Ему тоже нельзя верить».
– Это был он, Алена, – продолжает Кристина, вгоняя в мое сердце огромный шершавый кол. – Он хотел, чтобы ты ему поверила. Девочки любят героев, верно? Рыцарей, что спасают их от злодеев. Только злодеи тоже могут носить сверкающие доспехи и с легкостью красть белых коней у принцев, придушив добрых молодцев где-то в кустах. У Мнаца к каждой особенный подход, но схемы похожи. Сначала пугает, заставляет его возненавидеть, потом медленно раскрывается, меняя мнение о себе. Это же так прекрасно, когда колючий и злой парень рядом с тобой становится плюшевым мишкой. Мнац знает это и умело пользуется. Эмоции бьют через край: отрицательные, положительные и так по кругу, пока ты не потеряешь голову и уже не сможешь сойти с этой карусели. А потом он выталкивает тебя сам и наблюдает, поднимешься ты на ноги или нет. Ты хочешь дождаться этого толчка?
– Я тебе не верю. – Мой голос лишен эмоций, переживаю ужас только внутри. Кристина последний человек, в чьем присутствии я могу все это выпустить.
– Понимаю, – с готовностью соглашается она. – Спроси у Зои. Твоя соседка тоже была на этом месте. Ты не знала?
Сжимаю пальцы на руках, которые так и хочется поднять к пульсирующим вискам.
– Конечно, не знала, – ласково говорит Кристина, и меня тошнит от ее фальшивой интонации. – Никто тебе об этом не расскажет, но если хорошо попросишь, то… все может быть. Они, кстати, в хороших отношениях с Мнацем. Он ее потрахивает иногда, наверное, чтобы крыша не поехала, как у Лизы, и за это она ему помогает. Собачья верность. У тебя не возникало вопросов, откуда Мнац столько о тебе знает? Кто источник его информации? С кем еще ты общалась здесь так близко, как с ней?
Тошнота усиливается, желчь поднимается вверх по горлу, но я должна продержаться и сделаю это.
– Зачем?.. – Першение мешает говорить, но я перебарываю слабость. – Зачем он тебе, раз ты все это знаешь? О его играх, изменах и всем остальном?
– А ты не понимаешь? – смеется Кристина. – Я люблю его. Люблю его настоящего. Только я знаю, какой он на самом деле, и я нужна ему. Ни ты, ни кто-либо еще. Я! Поэтому, Алена… вот тебе мой добрый совет – закончи все сейчас, пока еще есть возможность сохранить себя и свое достоинство. Ты влюблена в мираж. Этого Даниила не существует, он только в твоей голове.
Каждое ее слово врезается в кожу, точно острая бритва. Я понимала, что все сложно, догадывалась, но чтобы вот так… поставленное на поток, известное такому количеству людей. Грязное до невозможности.
– Собственно… на этом все. Я сделала все, что могла, – произносит Кристина, поднимаясь на ноги. – Теперь выбор за тобой. Заметь, впервые это действительно твой выбор, а не манипуляция.
Тут уж как посмотреть.
– Стой! – вскрикиваю я, задерживая ее у двери. – Ты знаешь, почему он это делает? Должна быть причина, какой-то стимул.
Она оглядывается, натянув на лицо стервозную маску, но в ее глазах мелькает слабая искорка боли:
– Да.
– Расскажи.
– Прости, Алена, но это тебя не касается.
– Ты не знаешь, – ядовито усмехаюсь я.
Кристина сжимает губы, отворачиваясь, и уходит, захлопывая дверь за собой резче, чем следовало бы, если хочешь скрыть настоящие эмоции. Прижимаю руку к губам и шумно вздыхаю. Теперь нужно понять, где была правда, а где вымысел влюбленной стервы, которая пытается убрать соперницу и вернуть нагретое местечко. По наигранному дружелюбию Кристины и ее псевдоискренности можно сделать лишь один вывод – она рассчитывала на легкую победу. Я должна испугаться, должна возненавидеть Мнаца и уйти с дороги.
Ох, как же ты ошибаешься, дорогая!
Мечусь из угла в угол, прокручивая в голове последние три месяца, и вижу все зацепки, на которые указала Кристина. Все сходится, но есть кое-что, чего она не знает. Наша поездка в горы, она не может быть частью сценария. Отказываюсь в это верить, пока не получу больше информации.
Ближе к вечеру, когда от усердного размышления начинают болеть даже волосы, в комнате появляется Зоя. Едва сдерживаюсь, чтобы не вскочить и не прижать ее к стене. Хватит! С меня хватит! Она мне все расскажет, даже если придется пойти на крайние меры.
– Привет, – говорю я, едва сдерживаясь.
Зоя удивленно приподнимает бровь, замедляя движение.
– Привет, – настороженно отвечает она, стягивая с плеч куртку.
– Есть разговор.
– Валяй.
Сил, чтобы растягивать беседу, нет, поэтому стреляю сразу в голову:
– Ты сливала всю информацию обо мне Мнацу?
Зоя мешкает, на ее лице появляется печать паники и страха. Нужно дожать. Не могу позволить ей снова оттолкнуть меня.
– Зоя, я должна знать все. Мне это нужно, и ты, как никто, можешь понять. Ты ведь сама была в этой ситуации.
Она пугается еще больше и пятится к двери. Черт! Меняю тактику мгновенно.
– Пожалуйста, – сдавленно прошу я. – Пожалуйста, помоги мне. Ты ведь хорошая, Зю. Я знаю. Ты приняла меня еще до всего этого дерьма. Прошу тебя…
– Да, – тихо отвечает Зоя, опуская голову, и кусает губы. – Да. Все так.
Делаю короткий вдох и тяжело выдыхаю, выталкивая весь воздух из легких. То, что слова Крис оживают, мне очень не нравится.
– На Хеллоуине… – продолжаю я. – Женя накачал меня с указки Мнаца. Ты была в курсе? Поэтому не остановила?
– Да, – горько отвечает Зоя. – Алена, но это только ради…
– Замолчи! – гневно рычу я. – Мне все равно, что там дальше. Дай номер Жени.
– Он тебе ничего не скажет.
– Дай его номер!
– Алена… просто отпусти. Мнац ведь помог тебе. Он хо…
– Заткнись! – кричу я, теряя контроль. – Он хороший? Хороший?! Он ломает людей! Бездумно. Безрассудно. А вы все… – качаю головой, потому что мысли так сильно давят на череп, что хочется вытряхнуть их как можно скорее, – пляшете под его дудку!
– Это помогает стать сильнее.
Хочется влепить ей звонкую пощечину, а потом врезать и себе. Одно дело тренировки, подставы и создание стрессовых ситуаций. Я понимала, что все это жестко, и согласилась, думая, что могу выбирать, что все зависит от меня. Но играть с чувствами… влезть под кожу, чтобы потом разорвать изнутри и смотреть, как ты будешь собирать себя по частям… Это худшее, что можно было придумать.
– А ты стала? – злобно усмехаюсь я, глядя на соседку. – Ты стала сильнее? Ты к нему приклеена до сих пор. Носишься рядом, как верная собачка! Это твоя сила?!
– Он помог мне найти себя. И теперь я помогаю ему в этом деле, потому что верю в то, что все это правильно. И, глядя сейчас на тебя, только в этом убеждаюсь.
– А в чем ты убедилась, глядя на Лизу?
Зоя с трудом сглатывает, опуская глаза в пол:
– Она была слишком слабой.
– А у вас здесь что, школа выживания?
– Вся жизнь – школа выживания. И чем раньше ты найдешь свою силу, тем дольше сможешь продержаться в этом котле.
– В этом котле? – Мой истерический смех сотрясает комнату. – А спишь ты с владельцем этого котла, чтобы скрасить свою борьбу за выживание?!
Зоя замолкает и бледнеет. Значит, и об этом Крис не солгала. Бум! На меня сыплется все дерьмо, что держалось над головой эти несколько месяцев. А ведь я чувствовала запах, но потом… мятная жвачка, пряный парфюм, свежий горный воздух…
– Да пошла ты! – яростно бросаю я, вскакивая с постели. – Пошли вы все!
Хватаю куртку и напяливаю кроссовки. Выбегаю из общежития, словно за мной гонится тот, кто хочет убить. Тело трясет от злости, от непринятия, от правды. Я была готова смириться со всем. С причудами Мнаца, с его странностями и играми в вершителя судеб, но дело приняло слишком крутой оборот. Значит, никаких нас не было. Он просто заканчивал мое превращение и не собирается останавливаться. Хочется рыдать, кричать, бить что-нибудь, но апатия бережет силы. Интересно, надолго ли? Мне нужно немного времени, чтобы поговорить еще с одним человеком. Чтобы посмотреть в лживые и наглые голубые глаза.
Наворачиваю круги по территории, крепко сжимая в руке телефон. Этот разговор должен произойти вживую, поэтому единственное, что остается – ждать. Мнаца все нет, как и вестей от него. Держу в поле зрения вход в мужское общежитие, и уже не чувствую ни холодного ветра, ни замерзших пальцев, ни онемевших губ. Ничего не чувствую, только пламя, что пылает в груди. Этому нужно положить конец. Это опасно. Опасно для всех! Неужели никто, кроме меня, этого не понимает? Когда они успели ослепнуть?
Сумерки накрывают внутренний двор серым покрывалом, а может быть, я просто перестаю видеть цвета? Может быть, это побочный эффект от того, что я сама была слепой столько времени? Розовые очки… Нет, не розовые, они были черными, с такими толстыми стеклами, что приходилось шагать на ощупь, доверившись одной-единственной протянутой руке.
Замечаю тень между старых орехов, вглядываюсь в знакомые движения и походку. Бросаюсь к нему, с трудом сдерживаясь, чтобы не перейти на бег. Если взять хороший разгон, то можно впечатать его в стену так, что разговаривать уже будет не с кем. Пытаюсь себя успокоить. Нужно лишь немного потерпеть и дождаться объяснений, но я так зла и расстроена, что не могу остановиться, чувствуя горячие угли за воротником, что беспощадно прожигают кожу.