– Это моя сестра, козлина, – рычу я и бросаюсь на Геру, одержимый злобой и жаждой мести.
Гера крупнее и старше, но его состояние становится моим преимуществом. Драка выходит безбашенной. Страха нет, ни у него, ни у меня. Переворачиваем стол и падаем на пол. Слышу звон бьющихся бутылок, но перед глазами только лицо этого урода. Летают кулаки, сжимаю руками голову Геры и с силой бью его затылком об пол. Он перестает сопротивляться, его пальцы, сжимающие мою футболку, расслабляются, а взгляд плывет. Меня трясет, сила в теле кажется нечеловеческой. С трудом останавливаюсь и поднимаюсь на ноги, тяжело дыша. Так и хочется еще пару раз ему вмазать, но вспоминаю о сестре.
Оборачиваюсь и подхожу к Алле. Хлопаю ладонью по бледным щекам и подношу палец к носу. Дышит, но не реагирует, придется нести. Беру ее на руки и, перешагивая беспорядок, пробираюсь на выход. Замечаю яркое пятно: по старому грязному дивану рассыпаны окурки, парочка все еще тлеет, поджигая обивку. Прижимаю сестру к себе крепче и выхожу из этого гадюшника. Нам с ней здесь не место, а вот Гера пусть горит в аду, это уже не мои проблемы.
– Когда я привез тебя и отдал родителям… – рассказываю я, в горле першит, словно от дыма. – Когда папа тебя откачал, я вернулся туда. Половина дома уже была в огне.
Алла молчит. Слежу за тем, как она дышит, стараясь выловить грань.
– Я видел окурок, перед тем, как вынести тебя. Догадывался, к чему это приведет. И я оставил его там, а вернулся, только чтобы посмотреть. Он был дерьмом. Он это заслужил. По факту я здесь ни при чем. Так я себя успокаивал. Типа, это ведь не я подпалил дом, всего лишь случайность. Гера мог спастись, если бы не был так обдолбан. Если бы не был таким ублюдком… – на мгновение замолкаю, справляясь с удушьем. – Я ничего не предпринял. Я позволил ему умереть, а значит…
– Ты думаешь, что рассказываешь мне что-то новое? – спрашивает Алла, пронзая меня любящим взглядом.
– Что?
– Дань, неужели ты уже забыл? Ты не самый умный ребенок в нашей семье. У тебя на лице все было написано на следующее утро, а еще от тебя пахло дымом… Я поняла все, только лишь посмотрев на тебя. И даже если ты говоришь, что не жалел, это не так. Ты жалел. Корил себя и ненавидел. Только я не знала, что это продолжается до сих пор.
– Ты все это время?..
– Конечно. Что тебя так удивляет? Ах да… ты же у нас в психологи заделался. И каков мой диагноз, доктор? Рак на почве смерти любимого человека? Так ты думаешь? Это ты пытаешься исправить?
Еще немного, и мне придется ловить глаза по всей комнате. И у меня… Черт возьми! У меня нет слов!
– Если честно, я думала, что ты успокоишься со временем, поэтому никак не реагировала на твои попытки раскопать эту навозную кучу. А еще моя память настолько фиговая, что иногда я не могу вспомнить, какая нога левая. Серьезные разговоры – теперь это слишком сложно. Дань… ты меня слышишь?
– Слышу… – хрипло отвечаю я, ощущая, как подо мной дрожит пол.
– Хорошо. Тогда слушай внимательно, потому что я скажу один раз. Эти два события – рак и смерть Геры, никак не связаны между собой. Насчет того, что ты сделал… Я не хотела это обсуждать поначалу, потому что мне было слишком больно, потом думала – в этом нет смысла. Все уже случилось. Из-за его глупости, воли случая и твоей злости. Да, я его любила. Да, я была маленькой и глупой. И последнее да – это и моя ошибка тоже. Я причастна к тому, что случилось, так же, как и ты. Если бы меня там не было, если бы я была умнее, ты бы не появился и не сцепился с Герой. А может быть, там погиб бы не только он. Брошенный окурок, целый дом молодежи в беспамятстве. Никто этого не знает и не узнает. И если ты хочешь продолжать себя винить, то лучше это делай за то, что смыл в унитаз моих любимых рыбок. За это я до сих пор на тебя зла, потому что ты действовал намеренно.
Меня медленно засасывает в воронку зыбучих песков. Это какой-то бред. Этого не может быть. О чем она вообще?
– Я смогла заставить тебя заткнуться? Это дорогого стоит, – с трудом усмехается Алла. – Знаешь, у меня было много времени на размышления о жизни, о смерти, о том, что правильно, а что нет. Большинство своих выводов я уже не помню, конечно. Они частенько были полярно противоположны, но одно ясно точно – нужно просто жить, пока есть возможность. А ошибки… их делают все. Наша жизнь – череда ошибок. Ее качество зависит лишь от того, что ты можешь из них вынести и как применить.
Открываю рот, чтобы подтвердить ее слова и направить в нужную сторону, но не успеваю.
– Но-но, – строго говорит Алла. – То, что есть у меня, уже не жизнь. Прости, здесь тебе меня не переспорить. Но я кое-что хочу у тебя спросить. Дань, что происходит у тебя в жизни сейчас? Когда ты приходишь, мы всегда говорим обо мне, а о себе ты обычно рассказываешь какую-то ерунду. Сейчас я вижу в твоих глазах то же, что и тогда. Такое чувство, что ты снова винишь себя в чьей-то смерти.
– Может быть, даже хуже, – отвечаю я честно.
– Похоже, мне действительно еще рано умирать. Кто-то же должен вправить тебе мозги. Давай рассказывай. Мы слишком долго молчали, а времени все меньше.
Глава 19
Просыпаюсь от нежного прикосновения теплой руки к голове. Первая мысль – Даня. Вторая – он не существует. Открываю глаза и вижу взволнованное лицо бабушки Нади.
– Доброе утро, Аленушка. Или, правильнее будет сказать, добрый день.
Я ее вчера порядком напугала, да и всех соседей по коммунальной квартире тоже. Явилась в полночь зареванная и практически без сил из-за того, что шла пешком через полгорода. Сегодня все это придется объяснять, но я благодарна уже за то, что вчера меня никто не трогал и что усталость свалила с ног, позволив крепко заснуть даже на старом узком кресле.
– Доброе утро, – отвечаю я, морщась из-за боли в спине.
И как я в детстве здесь размещалась? И еще один вопрос… почему так больно становиться взрослым?
– Тома передала блинчиков с творогом, – говорит бабушка. – Они, правда, уже остыли, но уверена, все такие же вкусные.
– Отлично, – выдавливаю я слабую улыбку и поднимаюсь. – Пойду почищу зубы и принесу чай.
– Помнишь, как выглядят мои чашки?
– Конечно, – киваю я и выхожу из комнаты.
Вчерашняя ситуация была шоковой лишь первые несколько часов. В глубине души я рассматривала возможность подобного исхода и так же глубоко была к этому готова. Больно? Безумно. Обидно? Очень. Смертельно? Нет. Эта удивительная мысль позволяет вдохнуть полной грудью, успокоиться и немного расслабиться. Может быть, Мнац и законченный псих, но в чем-то он был все-таки прав. Самое важное из его уроков я точно извлекла.
Никому нельзя позволять собой пользоваться.
Думать стоит в первую очередь о себе, а уже потом о других.
Необходимо безоговорочно верить в собственные силы. Если не ты, то кто?
И последнее, во что еще предстоит поверить.
Разлюбить можно всего за пару месяцев.
Если позволить себе принять, что ты любил мираж, то и чувства, соответственно, должны рассеяться вместе с ним. Я решительно настроена пережить это, как и все то, что происходило со мной до нашей встречи с королем. Потребуется время. Хорошо, что на этот ресурс пока не приходится жаловаться.
Возвращаюсь в комнату бабушки с двумя чашками травяного чая. Надеюсь, никто не будет против пропавшей щепотки сухих листьев, если я все-таки перепутала полки.
– Никак не могу привыкнуть к твоей прическе, – говорит бабушка, с трудом опускаясь на табурет рядом со старым круглым столом.
Обвожу взглядом тесную комнатку, заставленную лакированной мебелью. В моих детских воспоминаниях у бабушки был большой дом. Помню огород на заднем дворе и песочницу в кустах смородины. Я никогда не спрашивала, почему она переехала, потому что боялась наказания за излишнее любопытство, но сейчас этот вопрос сильно меня волнует.
– Что ж, внученька… – вздыхает бабушка. – Нам пора поговорить.
Ставлю чашки и занимаю место напротив бабушки, приготовившись к долгой беседе. Ножки табуретки подкашиваются, и я хватаюсь за край стола, который и сам стоит на одном честном слове. Ловлю равновесие, нервно поджимая губы.
– Тебе нужно купить новую мебель.
– Глупости, – отмахивается бабушка. – Аленушка, у тебя что-то случилось, так ведь? Я уже выпила успокоительное и все свои сердечные лекарства, так что можешь рассказывать.
Смотрю на любимую старушку, сердце сжимается. Она столько всего пережила: похоронила мужа, следом сына и невестку. И это только то, что мне известно. Жизнь непредсказуемая штука, которая любит подкидывать людям испытания. И что-то мне подсказывает, что бабушка уже достаточно их перетерпела и заслужила спокойную старость.
– Я пострадала из-за собственной глупости, бабуль. Доверилась не тому человеку. Обычные молодежные проблемы, ничего серьезного, – с удивительным спокойствием произношу я.
– Тебя обидел мальчик?
Мальчик? Интересно, кто-то еще так говорит о Мнаце? Манипулятор. Король. Псих. «Волк». Кто угодно, но точно не мальчик.
Грею руки о теплые края чашки, глядя на темную жидкость:
– Мне уже лучше.
– Ох уж эта любовь… Сколько проблем от нее, но, как ни крути, она приходит ко всем. Звал ты ее, хотел ли? Неважно. Ты бы видела своих родителей, когда они только познакомились… какая была пара…
Вот за что я люблю встречи с бабушкой, так это за рассказы о маме и папе. Пусть они уже не со мной, но я их часть. Их обоих. История бабушки становится все подробней. Слушаю и чувствую, как на душе теплеет. Новенькая девушка в школе произвела настоящий фурор среди парней, но папа не боялся конкуренции. Он ухаживал за мамой очень долго, упорно добивался и не отступал ни на шаг. Хотела бы и я так же: цветы, свидания, песни под гитару. Улетаю, подхваченная ветром прошлого, но случайная фраза, брошенная бабушкой как бы между прочим, внезапно отрезвляет.