– Как твои родители? – тихо спрашиваю я, опуская голову.
– Уже лучше. В целом они неплохо справились. Алла была умницей до конца.
Мне жаль родителей Мнаца, но больше всего я переживала за него. Не хочу это признавать, но он прав. Как и всегда. Беспомощность перед чужим горем губительна и очень опасна.
– А как ты? – задаю следующий волнующий вопрос.
– Смирился и отпустил. Алка столько обещаний с меня взяла, – с теплой печалью отвечает Мнац. – Придется жить до ста пятидесяти, чтобы все их выполнить.
– С опозданием, но все-таки… мои соболезнования…
– Спасибо. Тогда и ты прими мои. Твоя бабушка… Я знаю, крестная рассказала. Мне жаль.
– Вы говорили обо мне с Елизаветой Игоревной?
– Крестная хорошо к тебе относится и волнуется, как за свою. Она была расстроена, что ты бросила учебу, и позвонила мне. Думала, мы все еще общаемся, хотела узнать, как ты устроилась на новом месте. Я не следил за тобой, если что. Но признаюсь, иногда хотелось.
Перевариваю услышанное. Все-таки нельзя просчитать жизнь, слишком много переменных. Остается только работать с данностью. Что у нас есть? Сложное прошлое, четыре года разлуки, и… мы. Почти чужие, но слишком родные, чтобы снова легко разойтись. Парадокс.
– Ален, я тебя понимаю. Ты правильно сделала, что уехала. Нечего ловить в той дыре, Волковский колледж никогда тебе не подходил. И не потому, что ты слабая, ты другая. А образование не так уж и важно, если есть цель или необходимость сменить ориентир. Получить корочку можно где угодно и когда угодно.
– Я учусь дистанционно.
– Серьезно? И на кого? Погоди, дай угадаю… Юрист? Тебе бы подошло. Прокурор или судья. Точно! Черная мантия и огромный молот, которым ты отбивала бы бошки преступникам.
Тихо смеюсь. Границы между нами тускнеют, а атмосфера наполняется комфортным теплом.
– Я думала о юриспруденции, но поняла, что меня тянет в другую сторону.
– Ну ладно. Не томи.
– Детский психолог. Хочу помогать тем, кто… – Запинаюсь, преодолевая внутреннюю борьбу с отголосками прошлого. – Кто нуждается. Квалифицированно помогать.
– Алена! – ошарашенно выпаливает Мнац. – Ты серьезно?!
Молчу, прижимая подбородок к груди. В горле растет колючий ком, а сердце жалобно скулит. Не понимаю, что со мной происходит. Знакомые чувства без названий и определений обнимают сердце. Скрипит стул, тихие шаги все ближе. Мнац садится передо мной на корточки и кладет руки на мои.
– Я горжусь тобой, – хрипло произносит он. – Честно. Пойми правильно, я не претендую на твои заслуги. Не собираюсь сравнивать и проводить параллели. Я… у меня слов нет. Ты такая умница, Ален. Это потрясающе. Ты потрясающая!
Пара слезинок срывается с ресниц и падает на колени. Больше не могу сдерживаться. Мнац был единственным близким мне человеком. Он знал меня, понимал. Я давно простила его за то, что тогда случилось. Простила и приняла. И мне… мне так его не хватало. Может, это глупо и эгоистично, но слышать, что он мной гордится – лучшее из всего, что он мог сказать. Ни от кого другого я не приняла бы этих слов.
У меня так и не получилось с кем-то сблизиться, чтобы ощутить подобное. Я привыкла быть одна, обрела силу в себе, но этого недостаточно. Поддержка близких – ценнейший дар. Но единственный оставшийся близкий мне человек пропал на четыре года, а теперь вернулся, загнав в угол. И я не знаю, что с этим делать. Впустить его, чтобы обрести счастье с неизвестным сроком годности, или захлопнуть эту дверь навсегда, вновь оставшись в одиночестве на неопределенный срок?
– Ну, ну, рыбка, – ласково говорит Мнац, сжимая мои пальцы. – Что опять не так?
– Ты такая сволочь… – упираюсь лбом ему в макушку и глубоко вдыхаю.
Он сменил парфюм. Теперь это не жгучая пряность, а терпкий древесный запах со сладкими отголосками. Мне нравится.
– Прости меня, Ален, но я не мог остаться с тобой.
– Знаю. Я ненавижу то, что ты сделал, но понимаю, почему ты так решил.
– Теперь я здесь. И я никуда не уйду, – твердо заявляет он.
– Ты не можешь этого обещать.
– А ты всегда можешь вколотить нос мне в череп, если солгу.
– Как у тебя все легко, – болезненно усмехаюсь я.
– Не вижу смысла усложнять. Я не смогу бросить тебя, Алена. Ты нужна мне больше, чем я тебе.
– Зачем?
Отстраняюсь и заглядываю ему в глаза в поисках честного ответа.
– Трудно объяснить… – напряженно произносит он.
– У тебя никогда не было с этим проблем.
Мнац вздыхает, дернув бровями. Ему сложно, как и мне. Шатает из одного состояния в другое.
– Потому что рядом с тобой мне хочется жить. И плевать, с начала или с конца мы продолжим. Ходить мне за тобой еще месяц или десять лет. Я чувствую силу, смысл и желание двигаться вперед. С тобой. Не тянуть следом, не блуждать в лабиринте. Идти рядом. Вместе.
Оборона падает, сопротивление развеивается, но я не могу сдаться так легко. Чем больше усилий, тем выше ценность победы. Пусть Мнац еще немного постарается, а потом… я его уже никуда не отпущу. Набираю полные легкие воздуха, чтобы решение еще на секунду задержалось во мне, прежде чем его озвучить:
– Один шанс, Дань. Только один.
– Согласен!
– Вот тебе последняя подсказка, – опускаю взгляд на его губы, сердце трепещет. – Найдешь меня и победишь.
– Слушаю, – серьезно произносит он.
– Мы не птицы, но приходится учиться летать…
– И что это значит?
– Ты же родственник Гугла. Подумай. И вызови мне такси.
Официальное заявление: Ларри Пейдж и Сергей Брин [4] – гении. Но не только они помогли мне разгадать задание, подсказка была удачной. Алена назвала строчку из песни группы «Гратис-икс-три», и это значит, я смогу встретиться с ней на их концерте. Вроде все просто, кроме того, что билетов уже нет, но у меня есть хороший друг и халявный пропуск за сцену.
В комнате, куда определили танцоров, стоит такой шум, что с трудом слышу собственные мысли. Стадион слишком большой, чтобы быстро выловить золотую рыбку из моря людей. Как мне ее найти? Не могу же я слоняться в толпе с надеждой, что внутренний радар приведет меня к ней.
– Что, Ромео? Нервничаешь? – спрашивает Рюк, хлопая меня по плечу.
– А ты? – отвечаю с усмешкой. – Облажаешься, и не видать тебе миллиона подписчиков.
Он отнимает ладонь и проводит пальцами по белым волосам:
– А я-то думал, мы друзья.
Сжимаю пальцами переносицу. Конечно, мы друзья, просто у меня уже крыша едет.
– Сорян, Рюк. Чушь сказал. Ты справишься. У вас отличный номер и…
– Завязывай, Мнац! – строго произносит он. – Хватит жрать себя изнутри. Найдешь ты свою Джульетту, и все будет нормально.
– Как я ее найду? Ты видел количество народа у входа? А это даже не одна треть!
– А что, если тебе со сцены ее позвать? Как в фильмах. Красивая речь, она в слезах бросается к тебе на шею. Должно сработать. А потом отправитесь вместе в закат. Свадьба, медовый месяц, дети, ипотека, любовница, развод…
– Ты еще и по женским сериалам тащишься?
– Отвали.
– Ты серьезно предлагаешь мне выйти с вами на сцену? И что дальше? Отжать у ближайшего музыканта микрофон?
– Почему нет? Притворишься, что танцуешь…
– Да я из танцев знаю только… танец умирающей креветки!
– Никогда не слышал, – смеется Рюк. – Научишь?
– Между ног тресну – и сам научишься. Черт! Не говори со мной! Я думаю, а ты мешаешь!
– Вообще-то я пытаюсь помочь! Не изобретай велосипед. За тебя уже все придумали и тысячу раз испробовали. Книги написали, фильмы сняли. Вот и пользуйся! Выцепи кого-то из организаторов, объясни ситуацию… Ниже уже все равно не упасть. Романтическую фигню все любят, а для оргов это даже плюс. Разнообразие в программе, выше рейтинги. А если ты еще и предложение сделаешь, вообще бомба.
– Рюк, пожалуйста… Замолчи!
Взвешиваю все «за» и «против». Похоже на страшный сон всех мужиков, но что еще остается? Других идей все равно нет. Только эта. Максимально ванильная и идиотская. Алена точно будет в восторге, а вот я… Сцена – совсем не мое. Но на что не пойдешь ради… Дерьмо! Это будет самая жесткая жесть из всех моих выкрутасов!
– Ладно, – бью по коленям и поднимаюсь на ноги. – Пойду ловить организаторов.
– Попробуй найти девушку. Они более падкие на мишуру.
– Поучи меня еще!
Брожу по холлу, разглядывая людей. Электровеники. Носятся, орут на телефоны и матерятся. Вот вам и закулисье праздничных концертов – сплошная нервотрепка.
Замечаю у кофейного автомата молодую девушку, выбивающуюся из общего хаоса. В руках бумажный стаканчик, на запястье красный браслет – полный доступ. Важная шишка, хоть на вид лет семнадцать. Подойдет. Она должна проникнуться моей сопливой историей.
– Привет, – вежливо произношу я, останавливаясь рядом. – Можно вопрос?
– Не знакомлюсь, – отмахивается она и морщит острый нос, глядя на кофе.
Растягиваю губы в улыбке, не веря своей удаче. На ее шее висит карточка – пиар-менеджер музыкальной группы «Гратис-икс-три».
– Ты ведь здесь с музыкантами?
– Автограф-сессия после концерта.
Какая резкая! Похоже, ее уже порядком достали.
– Я не об этом, – произношу я мягче. – Мне нужна помощь.
– Тогда звони один-один-два.
– Вряд ли служба спасения поможет мне вернуть девушку.
Менеджер наконец-то поднимает голову, и я включаю печальный взгляд, добавляя немного растерянности. Она расслабляет мышцы на лице и уже не выглядит враждебно:
– А я чем могу помочь?
– Для начала выслушать.
– Ладно, – говорит менеджер и делает глоток кофе. – Фу! Что за дрянь?!
– Предлагаю обмен, – загораюсь идеей. – Я сгоняю в ближайшую кофейню и принесу тебе нормальный кофе, а ты выбьешь мне пять минут на сцене.
Она хмурит тонкие брови, опускает взгляд на стакан. Натужно вздыхает и…
– Лиля! Вот ты где! – гремит незнакомый голос.