Глаза б мои не видели! Смотрю вверх, и там нет упокойствия: облага выстроились в голубом небе: КТХУН. Смотрю на реку, а она упирается в поле острым шевроном: К. Как в «Ктхун».
Как спасти такой мир? Неужели все это – правда?
Не праведливо!!!!!!!!
4 мая 2008
Закрою ли я дверь убив себя
Наступит покой, пусть даже венное забвечие
Поеду туда снова. На сей раз не до конца. Только до Убей-моста.
Там неглубоко. Дно каменистое.
Лететь футов тридцать.
Не самое хорошее число, ну так что ж
Если загреметь с этого моста то точно убьешься
Убьешься
Из головы не идет трехстворчатый глаз
Тварь с головой-шлемом
Визжащие лица на камне
КТХУН!
[Здесь заканчивается рукопись доктора Бонсана]
8 июня 2008 года
Дорогой Чарли!
Ты ничего не ответил на первое письмо с рукописью Джонни, и это очень хорошо. Пожалуйста, не читай моего последнего письма, а если бумаги, которые были с ним, остались, сожги их немедленно. Так хотел Джонни, а волю усопшего надо исполнять.
Я убеждала себя, что доеду только до Убей-моста, чтобы посмотреть на место, где мы провели беззаботное детство; место, где он покончил с жизнью, когда беззаботные времена прошли. Я пыталась убедить себя, что этим я поставлю точку (так сказал бы Джонни). Все обернулось не так, мной правило то сознание, которое лишь прикрывается, как вуалью, моим сознанием. То сознание, где все мы – Джонни это прекрасно знал – так похожи. Иначе с чего бы мне брать с собой ключ? Просто он лежал на своем месте, в кабинете. Не в том ящике, где я нашла рукопись, а в верхнем, над замочной скважиной. Рядом с другим ключом – «для выравнивания», как он и сказал.
Послала бы я тебе ключ вместе с рукописью, если б нашла их в одном месте? Не знаю. Правда, не знаю. Хотя в общем-то я рада тому, как все сложилось. Потому что ты мог бы захотеть туда съездить. Тебя могло бы потащить простое любопытство или что-нибудь еще. Что-то посильнее.
А может, все это чушь. Может, я только потому взяла ключ, поехала в Моттон и нашла дорогу, что я та, кем назвала себя в первом письме: дочь Пандоры. Откуда мне знать? Н. не знал. И мой брат тоже не знал; не знал до самого конца. Он ведь всегда говорил: «Я – профессионал, мне можно, а вы даже не пытайтесь проделать это дома!»
В любом случае не беспокойся обо мне, со мной все в порядке. А если и нет, считать я умею. У Шейлы Леклер – один муж и один ребенок. У Чарли Кина – во всяком случае, согласно «Википедии» – одна жена и три ребенка. А значит, ты можешь потерять больше, чем я. И кроме того, я, может, все так же в тебя влюблена.
Ни при каких обстоятельствах не приезжай сюда.
Продолжай выступать в своих программах об ожирении, злоупотреблении лекарственными препаратами, инфарктах у мужчин моложе пятидесяти и прочих нормальных явлениях.
Если ты не читал рукописи (я хотела бы надеяться, что это так; честно говоря, сомневаюсь – у Пандоры наверняка были и сыновья), не вскрывай конверта, хорошо? Отнеси это на счет того, что у женщины истерика в связи с неожиданной потерей брата.
Там ничего нет.
Просто камни.
Я своими глазами видела.
Клянусь, там ничего нет, поэтому держись отсюда подальше.
ЖЕНЩИНА ПРЫГНУЛА С МОСТА, ПОВТОРИВ САМОУБИЙСТВО БРАТА
МОТТОН – После того как известный психиатр Джон Бонсан совершил самоубийство, прыгнув с моста над Бейл-Ривер в небольшом городке Центрального Мэна немногим более месяца назад, его сестра, Шейла Бонсан, по словам друзей, была расстроена и подавлена. Ее муж, Дональд Леклер, рассказал нам, что женщина была «опустошена». Хотя никто, добавил он, не ожидал, что она замышляет самоубийство.
Однако так оно и было.
Как сообщил окружной коронер Ричард Чепмен, Шейла не оставила предсмертной записки, тем не менее все признаки самоубийства налицо. Женщина припарковала машину на безопасном удалении от проезжей части на обочине у моста со стороны Харлоу. Автомобиль был заперт, сумочка лежала на пассажирском сиденье, водительское удостоверение – на сумочке. Далее он сказал, что туфли мадам Леклер были аккуратно поставлены у ограждения моста. Чепмен добавил, что вскрытие установит причину смерти – был ли то удар о каменистое дно или попадание воды в легкие.
Помимо мужа, у Шейлы Леклер остался семилетний сын. Дату погребения укажут позже.
keen1981
15:44
05.06.08
Крисси!
Пожалуйста, отмени все встречи на следующую неделю. Извини, что сообщаю в последнее мгновение, знаю, что тебе достанется за мои выкрутасы; прости, так надо. У меня появилось совершенно неотложное дело дома, в Мэне. Два друга детства, брат и сестра, совершили самоубийство при загадочных обстоятельствах, да еще и в одном и том же гребаном месте. Думаю, мне надо провести небольшое расследование, принимая во внимание рукопись, которую мне прислала сестра, прежде чем повторить (подчеркиваю, повторить!) самоубийство брата. Ее брат, Джон Бонсан – лучший друг детства; сколько раз мы вместе отбивались от хулиганья в школьных драках!
Пусть Хейден делает передачу о сахаре в крови. Он в себе сомневается. Это ничего, знаю, у него получится. Даже если не получится, мне нужно уехать. Джонни и Шейла были мне как родные.
Кроме того, хотя и не хочу показаться бесчувственным, скажу: по-моему, я накопаю материала на целую передачу. О синдроме навязчивого состояния. Может, и не столь животрепещущая тема, как раковая опухоль, зато невротики подтвердят: та еще гадость!
Спасибо, Крисси.
Кот из преисподней[49]
Холстону показалось, что старик в инвалидном кресле болен, напуган и вот-вот отдаст богу душу. Зрелище для Холстона было привычное. Уж он-то знал смерть в лицо – недаром за годы «мокрой» работы отправил на тот свет восемнадцать мужчин и шесть женщин.
В доме – имении, если точнее, – было тихо и холодно. Тишину нарушали лишь треск огня в большом каменном очаге да тонкий вой ноябрьского ветра за окнами.
– Нужно кое-кого убрать, – высоким сварливым голосом произнес старик. – Как я понял, это по вашей части.
– Кто дал вам мои контакты? – уточнил Холстон.
– Сол Лоджиа. Вы должны быть знакомы.
Холстон кивнул. Если старика – Дрогана – привел Лоджиа, волноваться не о чем. А с другой стороны, чем черт не шутит: в комнате может быть установлена прослушка.
– Кого нужно убрать?
Дроган нажал кнопку на подлокотнике инвалидного кресла, и оно с жужжанием покатилось вперед. В нос Холстону ударил желтый смрад – смесь страха, старости и мочи. Запах вызывал отвращение, но виду Холстон не подал. Его лицо осталось совершенно невозмутимым.
– Жертва прямо у вас за спиной, – тихо произнес старик.
Холстон среагировал мгновенно. От скорости реакции зависела его жизнь, и он всегда был начеку. В считаные доли секунды он слетел с дивана и приземлился на одно колено, еще в развороте выхватив из-за пазухи шитого на заказ пиджака короткоствольный гибридный пистолет 45-го калибра, который висел у него под мышкой в автоматической кобуре, позволяющей моментально извлекать оружие. И вот он уже целится в… кота.
Пару секунд Холстон и кот смотрели друг на друга. Для Холстона – человека, лишенного воображения и не склонного к суевериям, – это был необычный опыт. Пока он стоял одним коленом на полу, целясь в кота из пистолета, тот показался ему смутно знакомым. В то же время он понимал, что наверняка запомнил бы животное с такими странными приметами, если бы где-то его видел.
Морда кота была наполовину белая, наполовину черная. Прямая как стрела граница между черной и белой половиной проходила ровно посередине, спускаясь от плоской макушки по носу к пасти. Огромные глаза сияли в полумраке, и в округлых черных зрачках рдели подобно тлеющим углям огненные призмы ненависти.
Странная мысль эхом отозвалась в голове Холстона: «Мы с тобой давние знакомцы, ты да я…» и сразу стихла. Он опустил пистолет и встал.
– За такое и пулю схлопотать недолго, старик. Я шуток не понимаю.
– А я не шучу, – отозвался Дроган. – Сядьте. Взгляните.
Он достал из-под лежавшего у него на коленях пледа толстый конверт.
Холстон сел. Кот легко спрыгнул со спинки дивана ему на колени. Поглядел на Холстона своими огромными темными глазами – черные зрачки занимали почти всю золотисто-зеленую радужку, – а потом улегся и замурлыкал.
Холстон вопросительно взглянул на старика.
– Он очень ласковый, – сказал Дроган. – Поначалу. Милая кисонька убила в этом доме троих человек. Остался только я. Да, я стар и болен, но все же не хочу умирать раньше времени.
– Поверить не могу, – выдавил Холстон. – Вы просите, чтобы я убил кошку?!
– Загляните в конверт, пожалуйста.
Холстон заглянул. Там лежала толстая стопка старых купюр по сто и пятьдесят долларов.
– Сколько здесь?
– Шесть тысяч долларов. И еще шесть вы получите, если предъявите доказательство, что кот мертв. Вы ведь столько за свои услуги обычно берете?
Холстон кивнул, машинально поглаживая лежащего у него на коленях кота. Он любил кошек. Из всех домашних животных только их и любил, по правде говоря. Они такие независимые. Господь – если он существует, – сделал их идеальными машинами для убийства, холодными и отстраненными. Кошки – профессиональные киллеры животного мира и потому заслуживают уважения.
– Вообще-то я не обязан ничего вам объяснять, но так и быть, – сказал Дроган. – Не зря говорят: предупрежден – значит вооружен. Мне бы не хотелось, чтобы вы вступали в бой неподготовленным. Кроме того, я хочу оправдаться. Не думайте, что я выжил из ума.