«В одно мгновенье — все переменится,
В один миг — очутишься в спасительном месте».
Дальше пропускаю, кончается так: «Это последняя возможность освобождения. Не сумеешь сейчас прочитать живую тайнопись — померкнут сознание и память прошлого, и полетишь вниз. Все страдания мира и Господа нашего тебя не спасут после этого.
Вспомни хотя бы свое настоящее имя, имя Учителя или Господа нашего! Выкрикни эти имена Князю Смерти! Побори страх, будь искренним хотя бы на мгновение!» — Да, круто сказано! — Ну чего ты мешаешь! — Ничего, остался последний абзац: «Упустишь эту возможность, тебя ждет беспамятство очередного воплощения». — Да, сильный стиль, ничего не скажешь. — Ага. А еще мне очень нравится, в каком-то месте, когда перечисляются способы спасения, есть такие строчки примерно: «Но ты можешь не последовать указаниям — везде находятся иноверцы». — Да, здорово. Кстати, почему христианство замалчивает реинкарнацию? — Церковь ее не замалчивает, церковь считает эту идею ересью. — Ну как же так, ведь она очевидна, без нее очень многое просто необъяснимо и явно несправедливо. — Например? — Ну, пожалуйста: почему одним все само дается, а другие всю жизнь страдают, на первый взгляд совершенно незаслуженно. Или почему одни рождаются богатыми и красивыми, а другие с рождения тяжело больны, да еще в довесок получили нищих и неразвитых родителей. Если все души появляются на свет в первый раз, как объяснить такую неравномерность? Других точек зрения просто быть не может. Да и потом, я знаю, что на Шестом Вселенском Соборе, по-моему, около шестого века нашей эры, было принято решение скрыть идею переселения душ как несвоевременную, недоступную широким массам, и облечь ее в форму притч и иносказаний. — Вот уж новости! Хотя это довольно распространенное заблуждение, но сам подумай, о какой несвоевременности и недоступности могла идти речь, когда эта идея в то время была очень модной и широко распространенной? Неужели эта идея была труднодоступней, чем понятие Триединства или Святого Причастия, или других сакральных откровений? И если бы она изначально была в христианстве, то как бы ее удалось скрыть? Ведь Библия не переписывалась. — А как ты сам объясняешь такую изначальную разницу в условиях существования? И разве можно тогда требовать со всех одинаково? — Я объясняю это так же, как это делает христианское вероучение. Церковь однозначно отвергает идею предсуществования душ где-то на небесах, и этим снимается вопрос, почему одна душа воплотилась в иных условиях, чем другая. — А откуда же берутся души? — Бог творит новую душу вследствие зачатия. И жизнь человека — это не соревнование, не бег на длинные дистанции или метание копья, чтобы тщательно следить за изначальной равностью условий и веса. Вопрос в том, как каждый распорядится тем, что ему дано. Из того, что человек привнес сам, вычитается то, что ему было дано изначально. И еще неизвестно, у кого больше преимущества, у родившегося богатым и здоровым или терпящего нужду и страдание с рождения. Обычно вторые скорее находят путь к Богу. И кто скорей спасется — крещеный с младенчества или пришедший к вере в конце жизни. Учитывается только усилие, рост. И не забывайте: «Пришедшие последними станут первыми, ибо много званых, да мало избранных». — Скажи, пожалуйста, мне важно найти связь. Вот в том, что она читала сейчас, есть какое-то сходство с описанием мытарств в православии? — Нет, совершенно. Порядок, в котором следуют одно мытарство за другим, заимствован из повествования о них Преподобной Феодоры. И я могу перечислить вам без книги, на память. — Сделай одолжение! — Пожалуйста. Первое мытарство — грехи словом, как то: многословие, пустословие, празднословие, сквернословие, кощунство. Второе — лжи: ложь, клятвопреступление, неисполнение обетов, данных Богу; третье — клеветы; четвертое — чревоугодие; пятое — лень; шестое — воровство, седьмое — сребролюбия и скупости. Восьмое — лихвы, то есть всякое ростовщичество; девятое — неправды, десятое — зависти, одиннадцатое — гордости, гордыни; двенадцатое — ярости и гнева; тринадцатое — злопамятства; четырнадцатое — убийства; пятнадцатое — волхование. Шестнадцатое — блудное (мыслями, желаниями или действиями); семнадцатое — прелюбодеяние… — Прости, а чем оно отличается от блуда? — К прелюбодеянию относится несохранение супружеской верности, к блуду — связь лиц, не венчавшихся в церкви, например, хотя и считающих себя в браке, очень распостраненный в наше время грех. Восемнадцатое мытарство — содомское; девятнадцатое — ересей (ложное мудрование о вере, сомнение в вере, отступничество от православной веры, богохульство) и двадцатое — немилосердие. — Вот это да! Чует мое сердце, гореть нам всем синим пламенем! — И скрежет зубовный… — Хватит кощунствовать, что бы там ни было, умейте с уважением относиться к вере другого. — Не знаю, сознательно ли вы вводите людей в заблуждение, или сами искренне заблуждаетесь? — О чем это вы? — А о том, что в Евангелиях самих встречаются разночтения, это уже о чем-то говорит. И потом, вы не будете отрицать, что христиане, переписывающие эти евангелия, верили в реинкарнацию. Ведь «символ веры» был принят только на Никейском Соборе, через триста пятьдесят с лишним лет после рождения Христа. А шестой Собор, если вы не знаете истории, состоялся в пятьсот пятьдесят третьем году. Он был созван императором Юстинианом, и впервые без Папы римского, которого Юстиниан до этого увез из Рима в Константинополь и продержал там фактически под арестом четыре года. Когда же Папе удалось вырваться из рук императора и он отказался приехать на Собор, императора это не остановило — он созвал Собор без Папы. Юстиниан на нем сам не присутствовал, но он собрал совет из епископов, готовых на все. Совет издал четырнадцать анафем, направленных против христианских богословов. Первая анафема гласит: «Ежели кто утверждает пресловутое предсуществование душ и намерен отстаивать чудовищное восстановление, которое является следствием этого: да будет тому анафема». — Откуда вы это знаете? — Я изучал историю христианства. И не забудьте, что Библия умалчивает о том, что делал Иисус с двенадцати до тридцати лет. Всем известно, что найдена рукопись, подтверждающая, что Он отправился с купеческим караваном по Шелковому пути в Индию, где изучал индуизм и буддизм и был почитаем в народе как святой Исса. Там он и ознакомился с идеями реинкарнации. — Ну, для этого Ему не надо было проделывать такой путь. Еврейское население, среди которого он вырос, придерживалось почти таких же взглядов на жизнь после смерти. — А как евреи сейчас относятся к идее реинкарнации? — Знаешь, сколько евреев, столько и мнений на этот счет. — Ничего подобного, в Каббале существуют совершенно однозначные указания. Там семь кругов — душа рождается семь раз и с каждым новым рождением должна себя улучшить. В седьмой раз происходит самое главное — душа либо остается в резерве, либо уничтожается. У каждого человека есть свое предназначение — тиккун, и все рождаются до тех пор, пока его не исполнят. — На самом деле, в иудаизме самое большое разнообразие верований, связанных с загробной жизнью в сравнении со всеми другими религиями. — Слушай, расскажи лучше, что там дальше происходит в твоей тибетской книге. — Когда дальше? — Ну, после суда. — На суде последняя возможность спастись. А если ею не воспользоваться, то предстоит следующее воплощение. — Так это же кайф, ребята! Перехожу в буддизм. Мне это все очень нравится. Вот тебе и вечная жизнь. — Ага. А если родишься баобабом? — Ну, это у Высоцкого уже художественная вольность или? — Ну вообще воплотиться можно заново в шести мирах, или Локах. Могу перечислить — это или Мир Божеств, Ищущих Удовольствия, или Мир Враждующих Великанов, затем Мир Рассудочных Рациональных Человеческих Существ, потом Мир Диких Животных, дальше Мир Бродячих Несчастливых Духов и, наконец, всеочищающий Ад. — И как попадаешь в эти миры — соответственно грехам? — Не совсем, там ты опять же можешь выбирать, если не кинуться в первое попавшееся чрево. — Вот, кстати, эти миры даны из Абхитхармы. Я недавно беседовал с ламой об этих мирах… — Где это? — Я же недавно был в Бутане… — Что ты там делал? — Ездил просто смотреть. Я же интересуюсь всем этим. Вот раньше, когда мы еще ходили на службу — было такое времечко у нашего поколения, вы, наверное, уже и не знаете, что это такое, так вот, нам надо было отсиживать на работе от и до. А делать было практически нечего, я решил со скуки заняться японским языком. Ну и втянулся. Постом стал делать технические переводы — вообще-то я программист, а потом и тексты всякие стал читать… — Бутан же в принципе закрытая страна? Или я неверно информирован? — Ну как — они принимают ограниченное число туристов в год, но я давно уже списался с одним там типа дипломатом, он мне устроил разрешение. Правда, обошлось мне это в круглую сумму… — Взятка? — Нет, там официально нужно заплатить. Но это не важно, меня давно волновал один вопрос, и я хотел обсудить его с ламой… — Они говорят по-японски? — Нет, но у меня был переводчик, который говорил на японском. — А что за вопрос тебя волновал? — Вот я и хочу сказать, вы мне все не даете. Я же программист, и мне хотелось узнать о местопребывании существ искусственного интеллекта. Вопрос был такой — вот человек производит этих существ, и, когда он умирает, они остаются, и в каком из этих шести миров они обитают? У меня была гипотеза, что их можно сравнить с адскими существами. — А что, ламы секут в компьютерах? Ты смотри! — Нет, мне, конечно, пришлось предварительно объяснить ламе, что это примерно такое. И тогда он задал мне встречные вопросы. Во-первых, он спросил, состоят ли они из четырех основных элементов, ну там вода, огонь, эфир, земля. Мы долго обсуждали эту проблему и пришли к выводу, что — нет. Затем он спросил, обладают ли они свойственными человеку омрачениями сознания, как-то: ревность, зависть, злоба. Я подумал и ответил, что — да. — Ну ты даешь! Какими же это? — Во-первых, я считаю, что они ревнивы. — Тут я с тобой не согласен. Я тоже занимаюсь компьютерами… — Ну хорошо, это спорный вопрос, но в любом случае у этих программ есть цель, а в буддизме цель уже считается помрачением сознания. Лама спросил, считаю ли я, что они являются продолжением человеческого сознания. Я ответил, что — да. Тогда он подумал, подумал и сказал, что они не живые. Я ему возразил, что если человек, их создавший, умирает, они могут жить и живут очень долго и вот где они в этом случае находятся? Он ответил — ну и что, ведь когда человек умирает, его созна