В Арайне любят повторять, что все ситтори похожи как горошины в одном стручке, и это отчего-то преподносится как некое унизительное отличие. Может быть, дело в совершенно одинаковом выражении лиц, когда они намеренно молчат и глядят куда-то в пространство? Безмолвная толпа бледноликих и желтоглазых людей, чьи мысли открыты только богам Тишины, на самом деле, страшит.
Кай, конечно, не испугался, но, сойдя на нужной остановке, вздохнул с облегчением. Нет уж, обратно он поедет со своими. Хватит с него местного колорита на сегодня, решил он.
Штаб армии расположился на территории электростанции, одной из старейших в империи с роскошным управленческим корпусом и охраняемой территорией. Очень удобно во всех отношениях, а с точки зрения безопасности — особенно.
На КПП капитана Маэду снова задержали, хотя до этого всегда пускали после предъявления личного жетона.
— У его превосходительства генерала Найто срочное совещание, вам придется подождать, капитан, — объявил офицер охраны и демонстративно закрыл дверь, оставив Кая в приемной.
Там было тепло, тихонько играло радио, стул имелся, и Маэда решил воспользоваться моментом, чтобы тщательнее продумать свою будущую речь.
Во-первых, надо прояснить насколько серьезен вопрос прощения-непрощения в ситторийской культуре, до какой степени важен факт наказания как частицы феномена отпущения вины. В системе ценностей их культуры месть — это хорошо и правильно, а от чувства вины вообще избавляться не принято. Считается, что есть целый ряд ошибок, которые не могут быть исправлены ни при каких обстоятельствах.
Во-вторых, наставник должен понять, что у них нет никакой иной возможности заставить императрицу отречься, кроме как казнить виновников. У неё на глазах убили девушку, которую она считала дочерью. И всё её естество ситтори жаждет такого же кровавого отмщения. А Яно не только совершил военное преступление, казнив мирного жителя, но и скрыл этот факт от командования.
Хотя… Кай вдруг вспомнил настойчивые просьбы кинеримского посла. Вайерд знал что-то? Или догадывался? Или это просто совпадение такое? А если всё знал, то почему не поднял скандал?
И следовательно, в-третьих… Сердце капитана Маэды быстро забилось, лоб покрылся испариной. В горячке он совсем забыл, что события последнего месяца — все встречи, договоренности, соглашения, все они построены на фундаменте из лжи. Арайнцы всё это время думали, что ведут переговоры, а императрица мстила. И получается, что каждый её поступок…
Маэда заметался по приемной от стены к стене, словно раненое животное в клетке. Его картина мира, еще несколько минут бывшая цельной и логичной, рассыпалась на тысячи мелких кусочков, которые силой его разума и знаний пришли в движение, чтобы сложиться в полностью иную картину. Ту, где всё имеет другой, зачастую противоположный, смысл. Как узор из цветных стеклышек в детском калейдоскопе, стоит только повернуть тубус. Не витраж, а калейдоскоп!
Если точкой отсчета взять ту ночь, когда Химара приказала своему злосчастному мужу умереть, тот миг, когда он перестал дышать. Что делает государыня? Она распускает двор, приказывает всем уходить и остается только с барышней Лоули. Наверняка, у неё уже был в голове план. Сложный, как всё задуманное ситтори, но с её точки зрения вполне осуществимый. А может быть, даже несколько сценариев. Она же не думала, что современные люди, законопослушные, умеющие читать и писать, в целом гуманно относящиеся к животным, инвалидам и старикам, взяв оружие в руки, превращаются в озверелых скотов, чья жажда крови и насилия неустанно подпитывается безнаказанностью. Или, наоборот, отлично знала. Уже не важно. Важно, что юная барышня Миёй этого не понимала.
Далее между кровавой оргией во дворце и появлением капитана Маэды — лакуна. Что тогда происходило никто не знает, но императрица сидит под замком на своем третьем этаже, отрезанная от всего мира. И терпеливо ждет, когда арайнское командование пришлет кого-то… скажем, кто не из Особого отдела. Кая Маэду, филолога-в-погонах, идеалиста, с помощью которого можно наладить контакт с внешним миром.
Маэда звонко шлепнул ладонь по лбу.
Ну конечно же! Вся эта катавасия с презентацией завтраков, обедов и ужинов. Пять смыслов, мать вашу! Обратная связь, через количество луковых перышек и форму картофельной рыбки, и бог знает чего еще. Это же дворец! Замкнутый мир со своим языком, тайнами и смыслами, которых редко бывает меньше пяти.
И нет никаких сомнений, что посол Кинерима принял самое активное участие в сложной мистификации. Покупка дизайнерских штучек? Сумочка как зашифрованное послание? Инкрустированная шкатулка с ключом или ключ, а в придачу к нему шкатулка? «Ларец Пяти Смыслов» в мировом масштабе. Она ведь не зря подсунула Каю книгу. Нет, не подсунула, ситтори не подсовывают ничего, ты должен сам захотеть, сам пойти, сам взять и заглянуть под обложку.
И что же было конечной целью? Маэда сжал раскалывающуюся от боли голову руками.
Думай, тупой пенёк, думай! Вспоминай, листай назад, читай историю, уже зная, как она заканчивается. Всё ведь к чему-то шло, шаг за шагом, смысл за смыслом. К чему именно?
И Маэда догадался. Тот звонок по телефону — вот зачем она унижалась, обещала и соглашалась. Чтобы сказать кому-то по ту сторону эфира…
Кай аккуратно надорвал конверт, который до сих пор покоился во внутреннем кармане шинели, и вытащил лист хорошей дорогой бумаги на которым каллиграфическим почерком и, надо думать, запредельно дорогими чернилами было написано: «Вот ты, допустим, обычный стриж, один из тысяч, из сотен тысяч…». Стихотворение юнго Шэнли, которое называлось «Слово из пяти букв», а вовсе не «Стриж».
Слово из пяти букв. Так, как по-ситторийски пишется слово «жизнь». Или «стриж».
Она ведь сказала тогда «стриж». Кому-то, не послу Вайерду. Но кому и зачем?
В этот момент веселая песенка из радиоточки оборвалась и дикторша бодро анонсировала самые последние новости.
— Завтра, ровно в полдень по местному ситторийскому времени будет подписан исторический документ. Императрица Химара официально отречется от титула и всех претензий на престол…
Дальше Кай слушать не стал, он рванулся к дверям. Уже зная, что случилось в императорском дворце, и что он опоздал навсегда.
Над крышей Дивной Песни с оглушительными воплями кружилась огромная стая галок и грачей. Что-то сорвало их с насиженных веток и оторвало от увлекательного расклёвывания мешков с мусором. То, что выбило окна на третьем этаже Дивной Песни, и от чего обломки рам с кусками штор вылетели наружу и повисли на ветках.
Возле парадного крыльца на плотно утоптанном ярко-красном снегу неопрятной кучей лежали мертвецы. Кай отчетливо видел коричневые шерстяные чулки с штопкой на пятках, которые носили прачки, скрюченную руку старичка-истопника, торчащую из груды тел. Их по всей видимости закололи штыками. Кастеляна и фельдшера убили выстрелами в затылок. Обоих поваров обезглавили прямо тут, у крыльца, и горячая кровь, хлынувшая из жил, растопила снег под телами аж до брусчатки.
Тяжелая входная дверь отворилась. Сосредоточенный солдатик из охраны тащил за ноги еще один труп — тело коллаборанта, и оставил его с краю на ступеньках. Следом вышел капитан Яно в расстегнутом кителе, взъерошенный и с наскоро перебинтованным запястьем.
— Ага! Вот вы где, капитан Штаба. Вовремя появились. А у нас тут… жопа.
Особист зло сплюнул на кровавый снег.
— Сигареты есть?
Маэда механически протянул открытую пачку.
— Что здесь произошло? — спросил он.
— Я же сказал — жопа, — повторил Яно, затянувшись поглубже дымом.
Оставаться на улице, на холоде не было никакого смысла, они зашли внутрь.
Парадная лестница, если так можно сказать, была «инкрустирована» трупами милициантов. И хотя каждому в руку вложили окровавленный меч, выглядело это крайне недостоверно.
— Никто не поверит, что они решили отомстить императрице за предательство.
— Да ладно! Им для того и оставили их мечи, чтобы сразу было ясно кто напал… — возразил деловито особист.
— Глупость какая.
— Почему же?
Маэда осторожно перевернул ближайший труп. Так и есть — автоматная очередь почти в упор. Интересно, милицианты в какой-то момент догадались или их застали врасплох?
— Потому что за все три тысячи лет истории Ситтори ни разу не проливалась кровь императриц.
— Да их душили-травили регулярно…
— Вот именно. Душили, травили, закапывали живьем, одну даже замуровали в башне. Но ни разу не зарезали и не отрубили голову. Сила Императриц и их священная кровь, которая созидает Империю. Ни один ситтори не коснулся бы Химары ничем хоть отдаленно напоминающим отточенное лезвие.
Капитан Яно уставился на Кая почти с мистическим ужасом, словно увидел привидение. Лицо его очень быстро из растерянного стало по-настоящему жестким и злым.
— Эй! — крикнул он пробегавшему мимо солдату. — Бросайте всё! Займитесь нашими мертвыми и ранеными.
— Но…
— Всё! Балаган окончен. Это приказ! — отрезал особист и заковыристо выругался, признавая поражение.
Его тоже накрыла ярость от бесполезности всех приложенных усилий.
— Чертов умник! Идиот конченный!
— Это вы обо мне?
— Нет, о вашем генерале Найто, — в сердцах рявкнул Яно. — Вас, такого деликатного спеца по ситтори, он сумел найти, а поинтересоваться местными загонами с королевской кровью не смог. Псу под хвост всю работу, мать-перемать. Эй, вы куда?
— На третий этаж, куда же еще?
Видели и слышали боги Тишины, а они просто обязаны это делать, Кай сейчас ничего не чувствовал — ни печали, ни ярости, ни страха. Неживое, противоестественное спокойствие, может быть. И бездонную пустоту в сердце.
— Зачем? Её там нет. Всё, что от неё осталось, я приказал завернуть в ковер и сжечь.
Тот столб коптящего дыма над хозяйственным двором. Всё сходится.
— За синим сараем? — на всякий случай уточнил Маэда. — Там же где и Миёй? Почему не к монахам?