«Защити ее!»
– Джейк, я тебе перезвоню.
– Завтра! Найди меня завтра.
Я вешаю трубку и выхожу к Бейли. Она сидит, глядя на залив, и с хозяйским видом потягивает мое вино.
– Чем занимаешься? – спрашиваю я.
Бокал почти пуст. Когда я уходила, он был почти полным. Губы девочки перепачканы красным.
– Я только чуть-чуть, – с вызовом отвечает она.
– Мне не жалко.
– Тогда почему ты так на меня смотришь?
– Тебе нужно собрать вещи.
– Зачем?
– Я подумала о том, что ты сказала – о свадьбе, об Остине. Думаю, нам придется туда съездить.
– В Остин?
Я киваю.
Бейли смотрит на меня с недоумением.
– С ума сойти! Чем нам поможет поездка в Остин?
Мне хочется ответить ей правду. Если я попытаюсь процитировать дедушку и скажу, что мы с ней будем снимать древесину слой за слоем, то услышит ли меня Бейли? Сомневаюсь. А если я расскажу, что мне удалось скомпоновать из обрывков информации, воспоминаний и догадок, то она наверняка взбрыкнет и откажется ехать.
Поэтому я говорю ей то, что она готова услышать, что звучит как правда и как мог бы сказать ее отец.
– Это лучше, чем сидеть здесь и ждать.
– Как насчет школы? – спрашивает Бейли. – Я вот так запросто прогуляю уроки?
– Ты ведь собиралась завтра остаться дома, – напоминаю я.
– Ну да, – соглашается она. – Наверное.
Я направляюсь в дом – мысленно я уже в пути.
– В общем, собирайся.
– Часть 2 –
Каждая порода дерева имеет свои отличительные узоры и цвета, которые проявляются при обработке чаши на токарном станке.
Странный Остин
Мы вылетаем из Сан-Хосе в шесть пятьдесят пять утра. С тех пор как Оуэн уехал на работу, прошло сорок шесть часов. Я не общалась с ним уже сорок шесть часов.
Я уступаю Бейли место у окна и сажусь у прохода, пассажиры задевают меня, пробираясь к единственному туалету в хвосте самолета.
Бейли прислоняется к окну, стараясь держаться от меня как можно дальше, и складывает руки на груди. На ней лишь маечка без рукавов с группой «Флитвуд Мэк», по коже бегут мурашки. Девочка то ли замерзла, то ли расстроена, а может, и то и другое. Мы никогда не летали вместе, поэтому я не напомнила ей взять в салон толстовку. Впрочем, вряд ли она последовала бы моему совету.
Внезапно я осознаю, в чем заключается самое страшное преступление Оуэна. Как он мог исчезнуть, не оставив мне подробных инструкций?! Почему не снабдил меня списком правил, как заботиться о ребенке? Правило номер один: напомни ей взять в самолет толстовку.
Бейли не отрываясь смотрит в окно, избегая моего взгляда. Разговаривать она тоже не желает. Я начинаю делать записи в блокноте, разрабатываю план игры. Мы сядем в двенадцать тридцать по местному времени, значит, доберемся до центра Остина и заселимся в отель только ближе к двум.
Жаль, что я плохо знаю город, – я была здесь всего однажды, на последнем курсе. Меня пригласила Джул, поехавшая в первую служебную командировку (восемьдесят пять долларов гонорара плюс комната в отеле). Она фотографировала ежегодный Фестиваль острых соусов, организованный газетой «Остин кроникл». Большую часть времени мы с подругой провели на фестивале, обжигаясь сотней разных видов острых ребрышек с жареным картофелем, овощами на гриле и соусами халапеньо. Джул сделала шестьсот снимков.
И лишь незадолго до отъезда мы покинули сады в Восточном Остине, где проходил фестиваль, и выбрались на гору, откуда открывался потрясающий вид на город. Небоскребы утопали в зелени, по небу бежали редкие облачка. Благодаря озеру, придававшему пейзажу необычайный уют, Остин воспринимался скорее как маленький городок, нежели как столица штата.
Мы с Джул решили, что после окончания учебы непременно сюда переедем. Жизнь здесь была дешевле, чем в Нью-Йорке, и гораздо легче, чем в Лос-Анджелесе. Когда дошло до дела, вопрос отпал сам собой, и все же в тот момент, глядя на город сверху, мы чувствовали, что смотрим на свое будущее.
Тогда мне и в голову не могло прийти, как именно все сложится.
Я закрываю глаза, пытаясь об этом не думать. В мыслях сумбур, одни и те же вопросы без ответа. Где Оуэн? Почему ему пришлось исчезнуть? О чем в его жизни он боялся сказать мне в лицо?
Отчасти поэтому я и сижу в самолете. У меня есть навязчивая идея, что наш отъезд качнет чашу весов и Оуэн вернется домой, вернется и ответит на все вопросы. Разве не так происходит с чайником? Стоит отвернуться, и он сразу закипает. Стоит нам сесть в Остине, и придет сообщение от Оуэна. Выяснится, что он сидит в пустой кухне и гадает, куда мы с Бейли подевались…
– Что вам предложить, леди?
В проходе стоит стюардесса с тележкой, уставленной напитками.
– Обычную колу, – говорит Бейли, не отрываясь от окна. Нам виден лишь ее затылок с фиолетовым хвостиком. – И льда побольше.
Я пожимаю плечами, сглаживая неловкость от тона Бейли.
– А мне диетическую, пожалуйста, – прошу я.
Стюардесса смеется, ничуть не обидевшись.
– Шестнадцать? – шепотом уточняет она.
Я киваю.
– У меня самой такая, – делится она. – Точнее, близняшки. Уж поверьте, я все понимаю.
Тут Бейли не выдерживает и оборачивается.
– Я не ее дочь!
Это правда. В любой другой день Бейли не преминула бы устранить недоразумение. Но сейчас ее слова воспринимаются иначе, и я не успеваю скрыть свои чувства. Проблема не столько в них, сколько в том, что девочка внезапно понимает: теперь бесить меня и отрекаться от меня вовсе не так весело, ведь я – единственный близкий человек, который у нее остался.
Я молчу, глядя на телевизионный экран на сиденье перед собой. Идет сериал «Друзья» без звука, Рэйчел и Джоуи целуются в номере отеля.
Я делаю вид, что не замечаю отчаяния Бейли, но и наушники не надеваю. Это лучшее, что я могу придумать, чтобы дать ей небольшую передышку и в то же время намекнуть, что я рядом.
Бейли потирает покрытые мурашками руки, ничего не говоря. Потом отпивает глоток содовой и корчит рожицу.
– Кажется, наши напитки перепутали, – замечает она.
Я поворачиваюсь и смотрю на нее.
– В чем дело?
Бейли поднимает заполненный льдом стаканчик с шипящей газировкой.
– Диетическая, – говорит она. – Наверное, стюардесса дала мне твою…
Я пытаюсь скрыть удивление и беру напиток, не споря. Вручаю ей свой стаканчик и жду, пока она попробует.
Бейли кивает с облегчением, вот только мы обе знаем, что стюардесса не ошиблась. Девочка просто пытается сгладить неловкость, и я иду ей навстречу.
Делаю глоток обычной колы.
– Спасибо! А то вкус был какой-то странный.
– Не за что, – кивает она, снова отворачиваясь к окну.
В аэропорту мы садимся в такси, и я смотрю новости на смартфоне. Репортажи про «Технолавку» на главной странице Си-эн-эн, «Нью-Йорк таймс», «Уолл-стрит джорнал». Многие заголовки связаны с пресс-конференцией, которую провел глава Комиссии по ценным бумагам и биржам, и манят читателя громкой фразой: «Лавочку прикрыли».
Открываю самую последнюю статью в «Нью-Йорк таймс», которая посвящена объявлению Комиссии о том, что против Эйвитта Томпсона выдвинуто обвинение в мошенничестве. Еще там цитируют источник в ФБР, заявивший, что высшее руководство и старший персонал наверняка причастны.
Оуэна по имени не называют, по крайней мере пока.
По Президентскому бульвару такси направляется к отелю, расположенному на берегу озера Леди-Берд, у моста на Конгресс-авеню. Я лезу в сумочку и достаю распечатку брони, уточняю детали. В глаза бросается полное имя Джул – Джулия Александра Николс. Подруга предложила снять номер на свое имя, отдала мне свою банковскую карту и удостоверение личности – на случай, если за нами следят.
Разумеется, есть запись о нашем полете в Остин. Джулия оплатила билеты своей картой, но на них – наши настоящие имена. При желании нас легко отследить, зато в самом городе след потеряется. Ни Грейди, ни Наоми больше не постучат в мою дверь без приглашения.
Водитель – молодой парень в бандане – смотрит на Бейли в зеркало заднего вида. Он ненамного старше ее и пытается встретиться с ней взглядом.
– Впервые в Остине? – спрашивает он.
– Да, – отвечает она.
– Ну, и как тебе город?
– Судя по тем четырнадцати минутам, которые прошли с тех пор, как мы покинули аэропорт?
Он смеется, словно Бейли пошутила и приглашает его продолжить разговор.
– Я здешний. Задавайте любые вопросы, и я расскажу даже больше, чем вы хотите узнать!
– Приму к сведению.
Я вижу, что Бейли уже не слушает, и пытаюсь поддержать беседу. Вдруг парень и правда пригодится?
– Так вы здесь выросли? – переспрашиваю я.
– И родился, и вырос. Я жил тут, когда Остин был маленьким городишкой. По сути, он таким и остался, только теперь здесь чертовски много людей и еще больше высоток.
Машина съезжает с автомагистрали, и у меня сжимается сердце: перед нами центр Остина. Собственно, таков и был план, но при виде этого странного города сама идея кажется мне гораздо более безумной.
Таксист указывает в окно на небоскреб.
– Башня Фрост-банка. Раньше считалась самым высоким зданием в Остине, а теперь вряд ли входит даже в первую пятерку небоскребов. Слыхали о ней?
– Вряд ли, – отвечаю я.
– У этого здания совершенно невероятная история. Если смотреть под определенным углом, то оно похоже на сову. Очень похоже! Отсюда, может, и не видно…
Я опускаю окно и смотрю на небоскреб Фрост-банка – верхние ярусы напоминают перья на ушах, два боковых окна – глаза. Определенно сходство есть.
– Остин – город Техасского университета, а построившие здание архитекторы учились в Райсовском университете, талисман которого – сова. Так что они поиздевались и над нашим талисманом, и над командой «Лонгхорн». Некоторые не верят в безумную теорию заговора, но взгляните сами – вылитая сова! Разве бывают такие случайности?!