Таксист сворачивает на Саут-Конгресс-авеню, и я замечаю вдалеке наш отель.
– Приехали посмотреть на универ? – спрашивает он, обращаясь к Бейли, и снова пытается встретиться с ней взглядом.
– Не совсем, – отвечает она.
– Тогда зачем вы здесь?
Бейли молчит и опускает окно, желая прекратить дальнейшие расспросы. Ее винить сложно. Она не собирается объяснять незнакомому человеку, зачем приехала сюда – в город, где вроде бы бывала прежде, в поисках информации о своем пропавшем отце.
– Нам просто нравится Остин, – отвечаю я.
– Вот и правильно!.. В отпуск, значит. Как я вас понимаю!
Он подъезжает к отелю, и Бейли открывает дверь еще до того, как машина останавливается.
– Погодите! Запишите мой номер, вдруг захотите поездить по городу и посмотреть что-нибудь интересное.
– Не захотим, – отрезает Бейли.
Она поправляет сумку на плече и спешит ко входу в отель.
Я забираю из багажника чемоданы, спешу следом и нагоняю ее возле вращающейся двери.
– До чего приставучий парень! – бросает Бейли.
Начинаю объяснять: таксист пытался проявить дружелюбие. Девочка мрачнеет, и я решаю, что лучше не спорить по пустякам.
Мы заходим в просторное фойе, и я оглядываюсь по сторонам: высокий атриум, бар, сбоку – «Старбакс». Здесь сотни номеров – в таком отеле легко затеряться. Пожалуй, я озираюсь слишком долго и привлекаю внимание сотрудницы отеля. На груди у нее табличка с именем «Эми», стрижка – короткий боб. Мы поспешно встаем в очередь к стойке регистрации, но слишком поздно – девушка направляется к нам с дежурной улыбкой на лице.
– Добрый день! Я – Эми, портье. Добро пожаловать в Остин! Могу вам чем-нибудь помочь, пока вы ждете регистрации?
– Спасибо, ничего не нужно, – отвечаю я. – Разве что у вас найдется карта кампуса.
– Кампуса Техасского университета? – уточняет она. – Конечно! Еще я могу организовать для вас экскурсию. Там есть одна потрясающая кофейня, в которую непременно надо заглянуть! Вы ведь любите кофе?
Бейли смотрит на меня так, словно это моя вина, что Эми вертится вокруг нас и болтает без умолку, и отчасти она права. Вместо того чтобы отправить болтушку Эми восвояси, я попросила у нее карту. Впрочем, карта мне действительно нужна. Я хочу подержать в руках нечто ощутимое, что придаст мне уверенности в своей правоте.
– Организовать вам трансфер? – не унимается Эми.
Подходит наша очередь, и администратор по имени Стив протягивает нам два стакана лимонада.
– Привет, Эми!
– Стив! Я как раз собиралась снабдить этих двух леди картами кампуса и угостить их кофе с молоком.
– Прекрасно, – одобряет Стив. – Сейчас мы устроим вас на новом месте. Какими судьбами в нашем скромном уголке? И как мне сделать так, чтобы он стал вашим любимым уголком мира?
Бейли фыркает и удаляется. Агрессивно-доброжелательный Стив – последняя капля в чашу ее терпения. Девочка винит меня за разговоры, которые ее бесят, за то, что она так далеко от дома, за то, что мы вообще приехали в Остин. Увы, кредит доверия, с таким трудом набранный в самолете, исчерпан.
– Итак, мисс Николс, вы будете проживать на восьмом этаже в номере с великолепным видом на озеро Леди-Берд, – сообщает администратор. – Если хотите освежиться после дороги перед тем, как пройти к себе, у нас в отеле есть прекрасный спа-салон!
Я поднимаю руки в знак капитуляции.
– Ключ от номера, Стив, – говорю я. – Просто дайте мне ключ, и поскорее.
В половине третьего мы покидаем отель и направляемся к мосту Конгресс-авеню. Я решаю пойти пешком, потому что хорошая прогулка может оживить воспоминания Бейли, – если есть что оживлять, конечно. Мы пройдем по самому центру Остина до кампуса и стадиона имени Даррелла К. Ройяла.
Перейдя через мост, мы попадаем в центр города, необычайно оживленный даже в это время суток. Такое чувство, что сейчас вечер – играет музыка, бары открыты, террасы кафе полны людей.
Бейли идет, глядя в телефон. Как же она узна́ет хоть что-нибудь, если не смотрит по сторонам? Однако, когда мы останавливаемся на светофоре на Пятой улице, она поднимает взгляд и озирается.
– Ну что? – спрашиваю я.
– Ничего.
Бейли качает головой и продолжает куда-то пристально смотреть.
Я прослеживаю направление ее взгляда до синих букв вывески «У Антоне». Ниже написано: «Блюз-клуб». У входа делает селфи парочка влюбленных.
Бейли указывает на клуб.
– Я почти уверена, что папина пластинка Джона Ли Хукера – отсюда.
Бейли права! На обложке той пластинки – изящные буквы логотипа «Антоне», Хукер в шляпе, солнечных очках, с гитарой поет в микрофон. Я вспоминаю вечер на прошлой неделе – неужели это было всего несколько дней назад? – когда Бейли ушла на репетицию и мы остались вдвоем. Оуэн играл на гитаре и пел какую-то песню. Слов я не помню, но его лицо так и стоит у меня перед глазами.
– Да, ты права.
– Хотя это и не важно, – вздыхает она.
– Мы пока не знаем, что важно, а что нет, – возражаю я.
– Пытаешься меня подбодрить?
Подбодрить?! Три дня назад мы сидели на кухне в миллионе миль от этой реальности. Бейли ела хлопья и обсуждала с отцом планы на выходные. Она хотела, чтобы Оуэн отвез их с Бобби в Монтерей, где они собирались покататься на велосипедах. Оуэн предложил поехать всем вместе, Бейли закатила глаза. Впрочем, она задумалась о такой возможности, особенно после того, как Оуэн добавил, что по пути домой мы могли бы остановиться в Кармеле. Он хотел зайти в ресторанчик возле пляжа, который Бейли обожала еще с тех пор, как они с отцом перебрались в Сосалито, и заказать крем-суп из морских моллюсков.
Это было три дня назад. Теперь мы вдвоем в новой реальности, где Оуэн исчез, где мы пытаемся выяснить, куда он подевался и почему. В реальности, в которой я постоянно тревожусь, не изменят ли ответы на мучающие меня вопросы моего отношения к Оуэну.
Я вовсе не намерена никого подбадривать. Я просто пытаюсь сказать что-нибудь нейтральное, чтобы Бейли не поняла, насколько я тоже сердита.
Загорается наш свет, я быстро перехожу улицу и сворачиваю на Конгресс-авеню, ускоряя шаг.
– Не отставай, – бросаю я.
– Куда мы идем? – спрашивает Бейли.
– Подальше отсюда.
Примерно за час мы обходим центр столицы штата и останавливаемся на бульваре Сан-Хасинто. Впереди виднеется стадион. Даже с расстояния в несколько кварталов он выглядит огромным.
Мы проходим мимо спортивного центра «Кэвен-Кларк», места отдыха и развлечения студентов. Это комплекс из нескольких зданий с оранжевой отделкой, поля и большой беговой дорожки. Ребята играют в флаг-футбол, бегают по лестницам и сидят на скамейках, благодаря чему кампус выглядит как отдельный город и в то же время является органичной частью Остина.
Я смотрю на карту и направляюсь к ближайшему входу на стадион. Внезапно Бейли останавливается.
– Не хочу туда, – заявляет она.
Я встречаюсь с ней взглядом.
– Даже если я была на стадионе, что с того? Чем это нам поможет?
– Бейли…
– Серьезно, зачем мы здесь?
Вряд ли она обрадуется, если узнает, что я не спала полночи, читая про детские воспоминания, про то, как мы их забываем и как их воскресить. Часто нужно вернуться на место события, и тогда получится пережить его словно впервые. Именно для этого мы сюда и пришли. Мы полагаемся на ее интуицию, воздействуем на ее память. Об этом твердит и моя интуиция, причем с тех пор, как я узнала, откуда явился Грейди Бредфорд.
– Помимо происходящего в «Технолавке» твой отец умалчивал и о других вещах, – говорю я. – Мы пытаемся выяснить, о чем именно. Чем больше вспомнишь, тем больше все прояснится.
– Значит, теперь все на мне?
– Нет, на мне. Если мы приехали зря, то признаю это первой.
Она умолкает.
– Послушай, Бейли, давай хотя бы зайдем внутрь, раз уж мы здесь.
– Разве у меня есть выбор?
– Да, – киваю я. – Со мной у тебя всегда есть выбор.
На ее лице мелькает удивление. Я действительно говорю серьезно. Мы в сотне футов от ближайшего входа, но теперь все зависит от Бейли. Если она захочет уйти, я не буду ее останавливать. Похоже, именно это решает дело.
Девочка направляется ко входу, и я чувствую вкус победы. Нам счастливо удается примкнуть к чужой экскурсии, и мы минуем пост охраны, не вызвав интереса у рассеянного студента, сидящего за столом.
– Добро пожаловать на стадион имени Даррелла К. Ройяла! – объявляет гид. – Я – Эллиот, и я сейчас вам все тут покажу. Следуйте за мной!
Он ведет группу в зону защиты и ждет, пока все полюбуются грандиозным стадионом. Здесь помещается больше ста тысяч болельщиков, на одном краю поля огромными буквами написано «Техас», на другом – «Лонгхорн». Подобное место производит неизгладимое впечатление, особенно в детстве.
Эллиот сообщает, что в ночь игры после каждого тачдауна стреляет пушка, а Бево, талисман команды, – настоящий живой бык, за которым на поле ухаживает целая группа техасских ковбоев.
Когда Эллиот заканчивает свой рассказ и ведет группу к местам для прессы, я жестом велю Бейли задержаться и указываю на трибуны. Я сажусь в первом ряду, смотрю на поле и наблюдаю за девочкой краем глаза. Вдруг она расправляет плечи.
– Не уверена, что мы сидели именно здесь, зато я помню, как папа говорил: однажды ты полюбишь футбол так же, как и я. Еще помню, что он велел не бояться талисмана команды.
Очень странно – не про талисман команды, конечно, а про футбол – это совсем не похоже на Оуэна. Не знала, что мой муж любит футбол: ни разу не видела, чтобы он посмотрел хоть один матч. Никаких там прямых трансляций целыми днями по выходным или повторов по вечерам в понедельник.
– Наверное, я ошибаюсь, – говорит Бейли. – Папа ведь не любит футбол, верно? Я хочу сказать, что он никогда не смотрит матчи…
– Вот и я подумала о том же. Впрочем, не исключено, что он любил футбол раньше и хотел сделать из тебя болельщицу.
– Когда я была совсем крохой?