– Значит, мой день рождения – не настоящий? – спрашивает Бейли.
– Наверное, нет.
Она отводит взгляд.
– Уж такие вещи человек вроде бы должен о себе знать…
Я сдерживаю слезы, вцепившись в столик посреди веселого кафе – на стенах картины, повсюду яркие цвета, совершенно несовместимые с нашими чувствами. Заставляю себя сдержаться, ведь этой шестнадцатилетней девочке, у которой не осталось никого, кроме меня, мои слезы точно не помогут. Ей нужна моя поддержка, поэтому я должна быть сильной. А она пусть плачет сколько угодно.
Бейли складывает руки на столе, глаза наполняются слезами. Ее боль меня буквально убивает.
– Послушай, Бейли, ты есть ты. Не важно, какие подробности отец опустил или поменял, тебя это ничуть не затрагивает. Твоя сущность осталась прежней.
– Почему же я не помню, что меня называли другим именем? Почему я не помню, где жила?
– Ты была совсем крохой и начала осознавать себя лишь к тому моменту, как стала Бейли Майклз. От тебя мало что зависело.
– Все зависело только от него?
Я снова вспоминаю парня с блошиного рынка, который назвал моего мужа королем выпускного бала, и спокойную реакцию Оуэна. Он остался совершенно невозмутим. Можно ли так хорошо притворяться? И если да, то что это о нем говорит?
– Случайно, не помнишь, вдруг кто-нибудь называл твоего отца другим именем? До Сосалито?
– Ты имеешь в виду прозвище? – уточняет Бейли.
– Нет, имя.
– Вряд ли. Не знаю… – Она отодвигает свой кофе. – Поверить не могу!..
– Еще бы.
Бейли задумчиво крутит свои лиловые волосы, вцепляясь в них пальцами с темным лаком на ногтях, зажмуривает глаза, отчаянно пытаясь вспомнить.
– Понятия не имею, как его называли, – сдается она. – Я никогда не обращала на это внимания, да и с чего бы?
Бейли откидывается на спинку стула, устав гадать об отце и о прошлом, которого не в силах вспомнить. Ее винить сложно. Кому понравится сидеть в странном остинском кафе посреди ночи, пытаясь выяснить, почему притворялся самый важный человек в твоей жизни, как ты могла этого не заметить и кем же он все-таки был?
– Пойдем-ка отсюда, – говорю я, вставая. – Уже поздно. Давай вернемся в отель и постараемся хоть немного поспать.
– Погоди…
Я снова сажусь и жду.
– Пару месяцев назад Бобби кое-что говорил, – начинает Бейли. – Он подавал документы в колледж и хотел попросить у моего отца рекомендацию выпускника Принстона. Как ни странно, просмотрев список выпускников, он не смог найти там Оуэна Майклза. Ни среди окончивших магистратуру, ни среди бакалавров. Я сказала ему, что он не там искал, а потом Бобби подал заявку в Чикагский университет и забыл об этом. У отца я и спрашивать не стала, просто решила, что Бобби не знал, как правильно пользоваться базой данных выпускников… Может, мне и следовало у него спросить.
– Зачем? Разве ты могла предположить, что папа солгал?
– Думаешь, он собирался признаться мне когда-нибудь? Пригласить на прогулку в один прекрасный день и рассказать, кто я на самом деле? Типа, практически все, что я знаю о своей жизни, – ложь?
Я смотрю на Бейли и вспоминаю разговор с Оуэном, когда мы обсуждали отпуск в Нью-Мехико. Думал ли он о том, чтобы мне открыться? Признался бы он, прояви я настойчивость?
– Не знаю, – отвечаю я.
Жду, что Бейли вновь расстроится и воскликнет, как это несправедливо, но девочка остается спокойна.
– Чего же он испугался? – задумчиво спрашивает она.
И тут до меня доходит! Оуэн бежит от того, что пугает его до чертиков! Он бежал всю жизнь. И всю жизнь пытался скрыть это от Бейли.
– Думаю, когда мы выясним, чего он боится, мы узнаем, где он сейчас, – предполагаю я.
– Чего уж проще! – восклицает Бейли и начинает смеяться, потом резко обрывает себя и утирает слезы.
Я ожидаю, что она скажет: «Нам пора, давай вернемся в отель, давай вернемся в Сосалито», – однако она берет себя в руки и принимает другое решение.
– Итак, что мы будем делать теперь?
Мы! Похоже, мы с ней одна команда, и у меня на сердце становится тепло. Пусть даже ради этого пришлось уехать так далеко от дома и оказаться посреди ночи в остинской закусочной. Пусть даже мы попали в положение, которое нам не по душе. Я отдала бы все что угодно, лишь бы оградить Бейли от беды. Мы здесь вместе, и обе хотим продолжать. Мы хотим найти Оуэна, чего он бы он ни скрывал и где бы ни находился.
– Теперь, – отвечаю я, – мы все исправим.
Посмотрим, чья возьмет
Я жду утра, чтобы позвонить. Жду, пока успокоюсь и смогу выполнить необходимое.
Собираю свои записи, надеваю летнее платье без рукавов. Осторожно закрываю дверь номера, стараясь не разбудить Бейли, спускаюсь, миную шумный вестибюль и выхожу на улицу, где смогу лучше контролировать звуки на заднем плане.
Снаружи еще тихо, озеро расстилается безмятежной гладью, хотя по мосту прохожие вовсю спешат на работу, ведут детей в школу – начинают очередной день своей благословенно обычной жизни.
Я достаю из кармана салфетку от «Фреда», где записан и дважды подчеркнут номер Грейди. Включаю телефон, набираю звездочка-шесть-семь, надеясь, что это хотя бы немного усложнит определение номера, если ему захочется узнать мое местоположение.
– Грейди слушает, – говорит он, взяв трубку.
Я собираюсь лгать, а что еще мне остается?
– Это Ханна, – начинаю я вместо приветствия. – У меня есть новости от Оуэна.
– Когда он звонил? – спрашивает Грейди.
– Прошлой ночью, около двух часов. Он боялся, что звонок могут отследить, и говорил совсем недолго. Вроде бы звонил с телефона-автомата, потому что номер не определился. Хотел знать, в порядке ли я и Бейли, а еще заявил, что не имеет никакого отношения к тому, что происходит в «Технолавке». Он подозревал Эйвитта, но не знал, насколько все серьезно.
Я буквально слышу, как Грейди на другом конце провода чем-то шуршит. Наверное, ищет блокнот или листок, чтобы записать полученные от меня сведения.
– Повторите, что именно он сказал…
– Он не мог говорить долго, поэтому велел позвонить вам, – продолжаю сочинять я, – и узнать правду от вас.
Шуршание прекращается.
– Правду? О чем?
– Понятия не имею. Оуэн дал понять, что вы сами знаете.
Грейди молчит.
– В Калифорнии сейчас очень рано, – замечает он. – Почему вы не спите?
– А вы смогли бы уснуть, если бы в два часа ночи вам позвонил муж и сообщил, что он в беде?
– Сплю я хорошо, так что…
– Грейди, мне нужно знать, что происходит на самом деле! Почему федеральный маршал из Остина, штат Техас, едет через всю страну в Сан-Франциско в поисках человека, который и подозреваемым-то не является?
– А мне нужно знать, почему вы лжете про звонок, которого не было!
– Почему до переезда в Сосалито об Оуэне Майклзе нет никаких сведений?
– Кто вам сказал?
– Друг.
– Друг? Ваш друг вас обманул.
– Вряд ли.
– Ладно, а вы не думали о том, что одной из основных функций нового программного продукта, который разрабатывала «Технолавка», была возможность изменять свою онлайн-историю? Что он помогал уничтожать следы в интернете? В том числе из онлайн-баз данных университетов, реестров собственников и арендаторов жилья…
– Я знаю, как работает их продукт.
– Тогда почему вам не пришло в голову, что если кто и удалил все сведения об Оуэне, то это мог сделать единственный человек, у которого была такая возможность?
Оуэн. Он говорит, что Оуэн сам замел свой след.
– Зачем ему это нужно?
– Может, решил протестировать свою программу, – отвечает Грейди. – Не знаю. Я всего лишь хочу сказать, что ни к чему накручивать себя на пустом месте, ведь есть множество причин, по которым ваш друг не смог узнать о прошлом Оуэна.
Он пытается вывести меня из равновесия. Ну уж нет! Я не позволю ему толковать события в своих все более подозрительных целях.
– Что он сделал, Грейди? Я имею в виду – до «Технолавки». Почему изменил свою личность? Почему взял другое имя?
– Не понимаю, о чем вы.
– Все вы прекрасно понимаете, – говорю я. – Иначе зачем бы вам мчаться в Сан-Франциско для участия в расследовании, которое даже не в вашей юрисдикции?
Он смеется.
– Очень даже в моей! Полагаю, сейчас вам следует заботиться не об этом, а о вещах гораздо более для вас актуальных.
– О каких же?
– К примеру, о том, что ваша приятельница из ФБР, специальный агент Наоми Ву, намерена объявить Оуэна в розыск.
Я молчу. По имени я агента не называла. Грейди ее знает. Похоже, ему известно все.
– В скором времени она явится со своей командой к вам домой с ордером на обыск. Пока мне удается ее сдерживать, но вряд ли это надолго.
Я представляю, как Бейли вернется домой и увидит, что ее комнату перевернули вверх дном…
– С какой целью, Грейди?
– Прошу прощения?
– С какой целью вы их сдерживаете?
– Работа у меня такая, – уклончиво отвечает он.
Внезапно я понимаю, что Грейди изо всех сил пытается уберечь Оуэна. Почему? Если бы Грейди просто разрабатывал Оуэна, пытался его найти и покончить со всем этим, то вряд ли стал бы так надрываться. Видимо, происходит нечто гораздо более серьезное, чем простое мошенничество с программным обеспечением. При мысли о том, что реальное положение дел превосходит мои самые худшие ожидания, я холодею.
«Защити ее!»
– Оуэн оставил нам сумку денег, – сообщаю я.
– То есть? – спрашивает Грейди.
– На самом деле он оставил их Бейли. Там очень много, и, если к нам придут с ордером, я не хочу, чтобы их нашли в доме. Вдруг власти используют найденное как предлог и заберут у меня Бейли!
– Вряд ли, это не по правилам.
– Я не знаю всех ваших правил, поэтому и сообщаю вам о деньгах. Сумка стоит под раковиной в кухне. Она мне вовсе не нужна!
Грейди задумчиво молчит.
– Что ж, понимаю. Лучше отдать деньги мне, чем им. Я могу попросить заехать за ними кого-нибудь из нашего отделения в Сан-Франциско.