кое.
Мы позвали Джул и пару друзей Оуэна, Карла с Пэтти. И Бейли, куда же без нее. В кои-то веки она проявила великодушие: явилась на церемонию вовремя и просидела в ресторане до торта. Она даже улыбнулась мне перед тем, как отправиться с ночевкой к своей подруге Рори. Я надеялась, что девочка не очень скучала, хотя бы из-за шампанского, которым поделился с ней Оуэн.
– По-моему, женатым быть превосходно! – поделился Оуэн. – Впрочем, я понятия не имею, как мы сегодня доберемся до дома.
Я рассмеялась.
– Вряд ли это такая уж большая проблема.
– Нет, – ответил он. – Бывает и хуже.
Оуэн взял бутылку, долил шампанского себе и мне. Затем отодвинул свой стул и сел на мой, ближе к спинке, и я прислонилась к мужу, вдохнув его запах.
– Мы проделали долгий путь с нашего второго свидания, на котором ты не позволила даже пригласить тебя в ресторан, – напомнил Оуэн. – Тогда я понятия не имел, увидимся ли мы еще вообще!
– Ты задавал ужасно много вопросов.
– Мне нужно было многое о тебе узнать.
– Сразу за один вечер?
Он пожал плечами.
– Я должен был узнать про твоих бывших… Чтобы не стать одним из них.
Я коснулась его щеки – сначала тыльной стороной руки, потом ладонью.
– Ты стал моим нынешним.
– Пожалуй, это лучшее, что я слышал в жизни!
Оуэн оказался их полной противоположностью. Я почувствовала это с самого начала, с нашей первой встречи в мастерской. И дело не только в том, что с ним было очень легко или до него я ни к кому не испытывала сильной привязанности. И не в том, что мы понимали друг друга с полуслова и полувзгляда, когда близкий человек сразу чувствует: пора уходить с вечеринки, пора обняться, пора дать друг другу немного свободы.
Конечно, эти нюансы очень важны, и все же я обрела в нем нечто большее. Можно ли назвать судьбой встречу с человеком, которого ждешь всю жизнь? Судьба – слишком примитивное слово. Скорее это похоже на возвращение домой – в тот дом, о котором ты тайно мечтал.
Оуэн поднес мою ладонь к губам.
– Ты собираешься отвечать на мой вопрос или нет? Каково это – быть замужем?
Я пожала плечами.
– Рано судить.
Он засмеялся.
– Ладно, потом расскажешь.
Я отпила глоток шампанского и тоже рассмеялась. Я была так счастлива! Просто счастлива…
– Похоже, у тебя будет время поразмыслить, – сказал Оуэн.
– До конца нашей жизни? – уточнила я.
– Надеюсь, что гораздо больше, – ответил он.
Замуж за короля выпускного бала…
Из семидесяти трех имен пятьдесят – мужские. Среди них может быть Оуэн!
Мы спешим по кампусу до научной библиотеки, где хранятся студенческие альбомы. Если удастся найти альбомы за те годы, когда Оуэн учился в Техасском университете, то мы сможем пройтись по списку довольно быстро. В этих альбомах есть не только имена студентов, но и фотографии. Там вполне может быть фото юного Оуэна.
Мы заходим в огромную библиотеку Перри-Кастанеды – шесть этажей с книгами, картами, картотеками и компьютерными классами – и направляемся к столу дежурного библиотекаря. Она сообщает нам, что для получения старых бумажных ежегодников нужно подать заявку, а доступ к архиву есть и через компьютер.
Мы идем в полупустой класс на втором этаже и садимся в углу. Я открываю ежегодники за первый и второй курсы на одном компьютере, Бейли – за третий и четвертый на другом. Сидя бок о бок, мы начинаем просматривать студентов из класса профессора Кукмана, двигаясь в алфавитном порядке. Наш первый кандидат – Джон Эббот из Балтимора, штат Мэриленд. Среди снимков участников лыжного клуба я нахожу одну нечеткую фотографию, и он совсем не похож на Оуэна: очки с толстыми стеклами, густая борода. Впрочем, нельзя забраковать его, основываясь лишь на одном фото. Погуглив имя, мы находим слишком много вариантов, но после добавления в строку поиска слов «лыжный клуб» я убеждаюсь, что Джон Эббот, уроженец Балтимора, выпускник Техасского университета, теперь живет в Аспене с женой и двумя детьми.
Вычеркнуть из списка следующих трех студентов гораздо проще: у одного – рост пять футов и кудрявые волосы, у другого – шесть с лишним футов роста, и он артист балета, перебравшийся в Париж, третий живет в Гонолулу, штат Гавайи, и баллотируется в сенат.
Мы доходим до буквы «е», и тут начинает вибрировать мой телефон. На экране высвечивается «Дом». Неужели Оуэн? Вернулся домой и звонит, потому что все разрешилось и нам нужно срочно возвращаться? Сейчас он объяснит, как все произошло на самом деле, куда он подевался, кем был до нашей встречи и почему ничего не рассказывал.
Увы, звонит Джул. Она отвечает на мое сообщение, отправленное из бара в отеле, где я просила ее найти свинью-копилку.
– Я в комнате Бейли, – говорит она, едва я беру трубку.
– Снаружи никого? – спрашиваю я.
– По-моему, нет. Я не видела ничего подозрительного ни на парковке, ни на пристани.
– Можешь закрыть шторы?
– Уже.
Я поглядываю на Бейли, надеясь, что она слишком увлечена просмотром ежегодников, но девочка смотрит на меня вопросительно и хочет знать, кто звонит. Наверное, надеется вопреки всему, что этот звонок вернет ей отца.
– Знаешь, ты была права, – продолжает Джул. – У нее на боку действительно написано «Леди Пол».
Значит, мне не показалось! Маленькая приписка внизу завещания Оуэна, где указан опекун, Л. Пол. То же самое имя написано черными буквами на боку синей свиньи-копилки в комнате Бейли – «Леди Пол», чуть ниже банта. Эту же копилку Оуэн взял с собой при эвакуации и сидел с ней в баре отеля посреди ночи. Я заподозрила его в сентиментальности, но ошиблась. Он просто опасался за ее сохранность.
– Возникла небольшая проблема, – признается Джул. – Я не могу открыть эту штуку.
– Так в чем же дело? – удивляюсь я. – Возьми молоток и ударь посильнее.
– Ты не понимаешь! Внутри – мини-сейф, причем стальной. Придется поискать хорошего взломщика. Есть идеи, к кому обратиться?
– Понятия не имею.
– Ладно, разберусь, – обещает Джул. – Ты проверяла ленту новостей? Джордану Маверику тоже выдвинули обвинение.
Джордан – исполнительный директор «Технолавки», занимавшийся деловыми вопросами, правая рука Эйвитта. По статусу он равен Оуэну. Джордан недавно развелся и бывал у нас довольно часто. Как-то раз я пригласила Джул на ужин, надеясь, что они поладят. Не вышло, она сочла его скучным. Я подумала, что есть недостатки и похуже – или же я просто смотрела на него другими глазами.
– Запомни, Ханна, – говорит Джул, – больше никаких подстав!
– Ясно, – киваю я.
В другой ситуации я не преминула бы спросить у нее про Макса и шутливо поинтересовалась бы, не он ли причина того, что подставы с якобы случайными знакомствами ей неинтересны. Но сейчас единственное, о чем я думаю – у Макса есть внутренний информатор, который может помочь нам в деле Оуэна.
– Макс не узнал о ком-нибудь, кроме Джордана? – спрашиваю я. – Про Оуэна там не говорят?
Бейли склоняет голову набок, прислушиваясь.
– Ничего конкретного, – отвечает Джул. – Зато его источник в ФБР сообщил, что программный продукт готов к вводу в эксплуатацию.
– И что это значит? – спрашиваю я.
Впрочем, я и сама понимаю, что это значит. Видимо, Оуэн решил, что все затруднения позади и разработанный им на случай непредвиденных обстоятельств план действий уже не пригодится. Когда Джул позвонила Оуэну и сказала, что за ними идут, он ушам своим не поверил. До благополучного исхода им оставалось так немного…
– Мне тут Макс пишет, – сообщает Джул. – Перезвоню тебе, когда найду взломщика сейфов.
– Да ты прямо отъявленная преступница!
Она смеется.
– Ну тебя, Ханна!
Я прощаюсь с подругой и поворачиваюсь к Бейли.
– Это Джул. Я просила ее кое-что посмотреть в доме.
Девочка кивает и не спрашивает, нет ли у меня новостей об отце. Она знает: я бы ей рассказала.
У меня снова звонит телефон. Сперва я думаю, что это Джул, однако номер незнакомый – код региона пятьсот двенадцать. Штат Техас.
– Кто это? – спрашивает Бейли.
Я качаю головой и беру трубку.
– Тренировочные игры! Про них-то мы и не подумали!
– Кто это?
– Эленор Макговерн, – отвечает она, – из Епископальной церкви. Полагаю, я нашла свадьбу, на которой была ваша падчерица! У Софи, одной из наших старейших прихожанок, сын в команде Техасского университета. Она посещает все матчи до единого! Софи помогала сегодня с организацией мероприятия для новых членов общины, и я решила посоветоваться с ней. Так вот, она сообщила, что в то лето у «лонгхорнов» было несколько внутрикомандных тренировок.
У меня перехватывает дыхание.
– Их проводят на стадионе как обычные сезонные матчи? – спрашиваю я.
– Именно! И зрителей приходит довольно много, почти как на обычный матч. Я футболом особо не увлекаюсь, поэтому сразу и не сообразила.
– Зато вы сообразили узнать у того, кто увлекается!
– Я проверила даты тренировочных матчей, когда мы были открыты. В две тысячи восьмом с таким мероприятием совпала всего одна свадьба, которую могла посетить ваша падчерица. Есть ручка? Записывайте!
Эленор очень горда собой, и не зря. Возможно, она нашла ниточку к Оуэну – к тому, что Оуэн делал в Остине в тот уик-энд, через несколько лет после окончания университета. И почему Бейли была с ним…
– Уже пишу, – говорю я.
– Фамилии брачующихся – Рейес и Смит. У меня есть все данные о свадьбе. Церемония состоялась в полдень, прием проводился в другом месте – тут не указано, где именно.
– Эленор, потрясающе! Даже не знаю, как вас благодарить.
– Рада помочь!
Я забираю у Бейли распечатку студентов Кукмана. Рейс среди них нет, зато есть Смит – Кэтрин Смит. Я указываю на имя, и Бейли начинает быстро печатать, разыскивая ее в указателе ежегодника. Кэтрин Смит посвящено целых десять страниц.
Может, они дружили или она была девушкой Оуэна, которую запомнил профессор Кукман. И Оуэн приехал в город на свадьбу Кэтрин, привез с собой семью, чтобы помочь своему другу отпраздновать это событие. Если я найду ее, она, наверное, прольет свет на то, кем был Оуэн прежде.