Чарли убирает бутылку шампанского и подается вперед.
– Вы архитектор? – спрашивает он.
– Да, ландшафтник. Ищу место преподавателя, – сообщаю я. – Тут есть временная вакансия – нужно заменить коллегу, ушедшую в декрет. Надеюсь, меня возьмут – сегодня позвали на ужин знакомиться и обсуждать детали.
– Как насчет пары глотков для храбрости? – предлагает Чарли. – Чего вам налить?
– На ваш вкус, – говорю я.
– Это опасно, – замечает он, – особенно при условии, что у меня есть лишняя минутка.
Чарли поворачивается к полкам, внимательно изучает варианты и тянется к бутылке редкого коллекционного бурбона. Я наблюдаю, как он кладет в бокал для мартини лед, добавляет биттеров, сахара и наконец завершающий штрих – кусочек цедры апельсина.
– Наш фирменный коктейль, – объявляет он, пододвигая мне напиток. – «Олд фэшн».
– Красота какая! Даже пить жалко, – восхищаюсь я.
– Мой дедушка готовил биттеры сам, теперь этим занимаюсь по большей части я. Получается, конечно, не так, как у него, но я стараюсь.
Я отпиваю глоток холодного крепкого напитка, и тот сразу ударяет мне в голову.
– Значит, это ваш семейный бар?
– Да, сначала заведение принадлежало моему деду. Ему понадобилось место, чтобы играть в карты с приятелями.
Чарли указывает на стол в углу с табличкой «Резерв». На стене над ним висят несколько черно-белых фотографий, в том числе большой снимок группы мужчин, сидящих в этом же уголке бара.
– Дед провел за стойкой пятьдесят лет, потом ему на смену пришел я.
– Вот это да! Невероятно! А как насчет вашего отца?
– А что насчет него?
Поразительно, как Чарли настораживается при упоминании своего отца.
– Просто интересно, почему вы перескочили через поколение, – поясняю я. – Ему не хотелось заниматься баром?
Лицо Чарли расслабляется; похоже, мое безобидное любопытство его успокоило.
– У него другое призвание. Заведение принадлежало отцу моей матери, но ей тоже не хотелось им заниматься. – Чарли пожимает плечами. – Мне срочно понадобилась подработка, и я взялся за дело. Моя жена, точнее, бывшая жена, обнаружила, что носит двойню, и с учебой пришлось завязывать.
Я вежливо смеюсь, стараясь не реагировать на тот факт, что у него есть дети. Как бы поделикатнее подвести разговор к жене и свадьбе? Мне нужно узнать про Кейт!
– Вроде бы мы знакомы, – заявляю я. – Знаю, звучит странно, только мне кажется, что мы встречались тут много лет назад.
Чарли с улыбкой склоняет голову набок.
– Неужели?
– То есть я была здесь много лет назад, когда училась в колледже.
– Значит, вам знакомо место, а не я?
– Пожалуй, так будет точнее, – киваю я. – Мы с подружкой приезжали к вам на фестиваль острых соусов. Она делала фотографии для местной газеты… – Чем больше правды, чем убедительней. – И я почти уверена, что мы заходили именно сюда. Немного найдется заведений с таким запоминающимся интерьером.
– Вполне возможно. Фестиваль проходит недалеко отсюда. – Чарли оборачивается и берет с полки бутылку соуса «Шонки багряный острый». – Один из победителей девятнадцатого года. Знали бы вы, какая чудная «Кровавая Мэри» с ним получается…
– Соблазнительно!
– Такой напиток не для слабонервных, – со смехом предупреждает Чарли.
– Если я не путаю, барменша, которая работала здесь в тот вечер, была просто душка! Надавала нам всяких советов, где поесть и куда сходить в Остине. У нее длинные темные волосы… кстати, здорово на вас похожа!
– Ну у вас и память, – замечает Чарли.
– У вас тут есть чем ее освежить. – Я указываю на полку с фотографиями в серебряных рамках, на снимок Кейт. – Вроде бы она.
Он мотает головой:
– Нет, это невозможно.
И начинает протирать стойку, заметно напрягшись. Тут бы мне и прекратить расспросы, но как без его помощи узнать, кто такая Кейт Смит?
– Странно! Могу поклясться, что видела именно ее. Вы, случайно, не родственники? – спрашиваю я.
Чарли поднимает глаза, и в его взгляде появляется раздражение.
– Вы задаете много вопросов, – замечает он.
– Знаю. Простите! Можете не отвечать, – говорю я. – Дурная привычка!
– Задавать много вопросов?
– Думать, что люди на них ответят.
Его лицо смягчается.
– Ничего, все нормально. Она моя сестра. И я реагирую так остро лишь потому, что ее уже нет с нами.
Его сестра! Он сказал, что она – его сестра и ее больше нет с ними. У меня сжимается сердце. Если Кейт – мать Бейли, то она потеряна для нее навсегда. Бейли всю жизнь считала, что мама умерла, но в последнее время у нее появилась надежда. И вот ей придется потерять ее снова… И поэтому я говорю Чарли то, что думаю.
– Простите, мне ужасно жаль!
– Да уж, – вздыхает он. – Мне тоже.
Я начинаю слезать с табурета, но бармен осматривает полку и берет с нее фото в рамке. На нем сам Чарли с черноволосой женщиной и двумя маленькими мальчиками, одетыми в футболки с эмблемой клуба «Техасские рейнджеры».
– Скорее, вы видели Андреа, мою жену. Она проработала тут несколько лет и, когда я учился, выходила на смену чаще, чем я.
Чарли протягивает мне снимок, я внимательно его изучаю: милая семья, бывшая жена очаровательно улыбается в камеру.
– Наверное, – соглашаюсь я. – Странно, правда? Я не помню, куда положила ключ от гостиничного номера, зато помню ее лицо. Какие у вас прелестные ребятишки!
– Спасибо. Они замечательные. Похоже, мою фотогалерею пора обновить. Здесь им по пять лет, а сейчас им уже одиннадцать.
Одиннадцать! Возраст подходящий, если учитывать, что Андреа забеременела вскоре после свадьбы.
– После развода они немного распоясались: думают, я кинусь исполнять все их прихоти, чтобы быть крутым отцом! – Чарли смеется. – Я им слишком потакаю.
– Обычное дело, – киваю я.
– Да уж. – Чарли пожимает плечами. – У вас есть дети?
– Пока нет, – отвечаю я. – До сих пор в активном поиске.
В моих словах больше правды, чем хотелось бы. И Чарли улыбается, наверное, гадая, воспринимать это как намек или нет. Сейчас – самый подходящий момент, чтобы задать вопрос, ответ на который мне нужен больше всего. Как бы его получше сформулировать?..
– Мне пора, но я могу и вернуться, если ужин закончится не слишком поздно.
– Конечно. Возвращайтесь, и мы отпразднуем победу.
– Или поражение.
Он улыбается.
– Как пойдет.
Я встаю, словно собираюсь уходить, и сердце буквально выпрыгивает из груди.
– У меня к вам довольно странный вопрос. Ничего, если я спрошу? Похоже, вы знакомы со многими местными.
– Пожалуй, слишком со многими, – вздыхает Чарли. – Что вы хотите узнать?
– Я пытаюсь найти одного парня. Мы с подругой познакомились с ним, когда приезжали сюда в тот раз… много лет назад. Он жил в Остине и, полагаю, до сих пор тут. Моя подруга влюбилась в него без памяти.
Чарли явно заинтригован.
– Ясно…
– Сейчас она переживает трудный развод, и тот парень не выходит у нее из головы. Понимаю, звучит нелепо, только раз уж я здесь, то почему бы не попытаться его отыскать? Между ними вспыхнула искра, а это случается так редко!..
– Вы знаете, как его зовут? – спрашивает бармен. – Хотя память на имена у меня так себе.
– А с лицами как?
– На лицо я помню многих, – кивает он.
Я лезу в карман за телефоном, отыскиваю фотографию Оуэна. Тот же снимок мы показывали профессору Кукману – я попросила Бейли переслать его мне. Лицо девочки скрыто цветами, Оуэн счастливо улыбается.
Чарли смотрит на фото.
А потом выхватывает телефон у меня из рук и швыряет на столешницу, разбивая экран. Перевесившись через стойку, глядит мне прямо в глаза.
– Думаешь, это смешно? – злобно рыкает он. – Да кто ты такая?
Я испуганно трясу головой.
– Кто тебя подослал?
– Никто.
Я пячусь к стене.
– Зачем ты лезешь в дела моей семьи? Кто тебя подослал?
– Отвали от нее!
На пороге стоит Бейли. В одной руке у нее список студентов, в другой – стаканчик кофе. Вид у девочки испуганный и злой. Такое чувство, что она готова швырнуть в моего обидчика барным табуретом, если понадобится.
Чарли словно видит привидение.
– Ни хрена себе! – выдавливает он и медленно отходит от меня.
Я делаю глубокий вдох.
Мы все находимся на расстоянии вытянутой руки, но никто не двигается. В глазах у Чарли появляются слезы.
– Кристин? – восклицает он.
Услышав, как он зовет ее по имени, пусть даже оно мне незнакомо, я перестаю дышать.
– Я вам не Кристин! – дрогнувшим голосом заявляет девочка и качает головой.
Поднимаю свой телефон. Он работает, хотя экран разбит. Я могу набрать девять-один-один, я могу вызвать помощь. Потихоньку придвигаюсь к Бейли.
«Защити ее!»
Чарли примирительно поднимает руки, и тут я оказываюсь рядом с Бейли. Позади нас – синяя дверь, лестница и внешний мир.
– Послушайте, мне очень жаль, что так вышло. Я все объясню! Присядьте на минутку, и мы поговорим.
Он указывает на столик, за который мы можем сесть, и отходит на пару шагов, словно давая нам выбор. И я вижу, что он действительно искренен. В его глазах больше печали, чем злости.
И все же лицо Чарли красное от гнева, а еще в его глазах я вижу страх. Чего бы он ни боялся, я не могу рисковать благополучием Бейли, пока не узнаю, каков его интерес к ней.
Поэтому я поворачиваюсь к девочке, хватаю ее за футболку на спине и волоку к двери.
– Уходим! – кричу я. – Сейчас же!
Мы с ней на удивление слаженно бежим по лестнице, выскакиваем на улицы Остина и уносимся прочь от Чарли Смита.
Бойтесь своих желаний
Мы быстро шагаем по Конгресс-авеню. Нужно вернуться в номер отеля на другой стороне моста, собрать вещи и придумать, как удрать из Остина.
– Что там стряслось? – спрашивает Бейли. – Он хотел тебя ударить?
– Не знаю, – отвечаю я. – Вряд ли.
Я придерживаю ее за талию, помогая лавировать в вечерней толпе – парочки, группы студентов, выгульщик собак с дюжиной подопечных… Мы виляем из стороны в сторону, надеясь, что так Чарли будет сложнее за нами проследить – на случай, если он выбежал следом. Мне до сих пор страшно вспоминать, как он разозлился, увидев фотографию Оуэна.