Только вот пойти на это я не могу. Я думаю про утечку информации и про Николаса Белла, про поспешное бегство Оуэна и про то, что я знаю о муже. Все говорит о том, что он не хотел бы для нас такого исхода.
Грейди продолжает убеждать:
– Нужно, чтобы Бейли поняла: это лучший способ обеспечить ее безопасность, насколько это вообще возможно.
Я вздрагиваю. Оговорка Грейди приводит меня в себя – гарантировать ее безопасность он не в силах.
Бейли уже не бродит по улицам Остина, она на пути сюда – в мир, в котором ее безопасность под большим вопросом. Вот-вот ей сообщат, что она должна отказаться от себя прежней и стать другим человеком. Если только я не смогу это предотвратить…
И тогда я собираюсь с духом. Теперь я знаю, что делать.
– Послушайте, вы правы. Мы должны хорошенько объяснить все Бейли, но сначала мне нужно сходить… умыться. Я уже сутки не спала.
Он кивает.
– Без проблем.
Грейди открывает дверь, и я выхожу из зала для совещаний, помедлив на пороге. Сейчас самое главное, чтобы он мне поверил.
– Я очень рада, что она в безопасности, – вздыхаю я.
– Я тоже, – кивает Грейди. – Послушайте, я понимаю, вам нелегко, но это самый удачный выход. Бейли привыкнет гораздо быстрее, чем вы думаете, и мы сможем доставить к вам Оуэна, как только он объявится. Я уверен, что и он ждет от вас того же, просто сначала хочет убедиться, что вы в безопасности и устроились наилучшим образом…
Грейди улыбается, и я растягиваю губы в ответной улыбке. Я делаю вид, что верю ему, верю, что он знает, почему Оуэн все еще в бегах и что смена места жительства – именно то, что нужно для нашего воссоединения. Я делаю вид, что верю: он в состоянии обеспечить безопасность Бейли.
У Грейди звонит телефон.
– Подождете минутку? – спрашивает он.
Я указываю в сторону туалета.
– Можно?
– Конечно, идите.
Я иду по коридору в направлении туалета и оборачиваюсь на Грейди. Он не смотрит в мою сторону – стоит ко мне спиной, прижав к уху телефон. И даже не оглядывается, когда я миную дверь туалета, подхожу к лифту и нажимаю кнопку вызова. Он продолжает смотреть в окно, за которым идет дождь, и разговаривать.
К счастью, лифт приезжает быстро, я захожу в кабину и поскорее нажимаю кнопку. Я успеваю выйти в вестибюль, прежде чем Грейди закончил разговор по телефону. Я выхожу под дождь, прежде чем Сильвию Эрнандес посылают в женский туалет меня поторопить.
Сворачиваю за угол, чтобы ни Грейди, ни Эрнандес не заметили меня из окна. Возле телефона я оставила для них записку – ту самую, которую передал мне Оуэн. «Защити ее!»
Я быстро шагаю по незнакомым улицам Остина – ради Бейли, ради нее и Оуэна, – хотя они ведут туда, где мне находиться не следует вовсе.
Заполните анкету
Вот что я знаю о муже:
Перед сном Оуэн делал две вещи: поворачивался на левый бок и прижимался ко мне, обнимая за грудь. Так он и засыпал – прижавшись лицом к моей спине, положив руку на сердце. Он спал безмятежно.
Каждое утро бегал до подножия моста Золотые Ворота и обратно.
В еде неприхотлив и готов есть одну китайскую лапшу.
Никогда не снимал обручальное кольцо, даже в душе.
Окна в машине держал открытыми и летом, и зимой.
Каждую зиму заводил разговор о рыбалке на озере Вашингтон, но так и не собрался.
Не мог выключить фильм, даже самый паршивый, пока не начнутся финальные титры.
Считал, что прелесть шампанского переоценивают.
Считал, что опасность грозы недооценивают.
Боялся высоты, но никогда бы в этом не признался.
Водил машину с механической коробкой передач и превозносил ее достоинства. Никто с ним не соглашался.
Любил водить дочь на балет в Сан-Франциско.
Любил пешие прогулки с дочерью в округе Сонома.
Любил водить дочь завтракать в ресторан. Сам не завтракал никогда.
Превосходно готовил шоколадный торт с десятью коржами.
Кокосовый карри готовил паршиво.
Лет десять назад купил кофемашину «Ла Марцокко», да так и не достал из коробки.
И еще Оуэн был женат до меня. Женился на женщине, чей отец защищал плохих парней (хотя только этим его род деятельности не ограничивался). Смирился с работой своего тестя, потому что женился на его дочери. Принял тестя в силу необходимости, любви и, может быть, страха. Сам бы он назвал это не страхом, а преданностью.
Еще я знаю, что после гибели жены все изменилось. Абсолютно все.
Внутри его что-то сломалось, и он разозлился на семью жены, включая ее отца и себя самого. Он разозлился на то, что позволил себе смотреть сквозь пальцы на многое – во имя любви, во имя преданности. Отчасти поэтому он и ушел.
Другая причина в том, что он хотел увезти Бейли подальше от прежней жизни.
Зная все это, я не знаю главного. Простит ли Оуэн меня за то, на что я готова сейчас пойти.
«Под мухой», часть вторая
Бар «Под мухой» открыт.
Внутри полно посетителей – люди, зашедшие пропустить рюмочку после работы, студенты старших курсов и влюбленная парочка (зеленый ирокез у парня и покрытые татуировками руки у девушки), поглощенная лишь собой.
За стойкой хозяйничает молодой сексуальный бармен в жилетке и при галстуке – смешивает парочке два коктейля «Манхэттен». На него пристально смотрит женщина в брючном костюме – либо хочет повторить заказ, либо ей просто нравится на него смотреть.
А еще в зале сидит Чарли. Он расположился в уголке своего деда с бутылкой виски и задумчиво водит пальцем по бокалу. Наверное, размышляет о том, что случилось между нами ранее и как следовало поступить при встрече с той незнакомой женщиной и дочерью сестры, которую ему так хотелось бы узнать поближе.
Я подхожу к столику. Сначала Чарли меня не замечает, затем поднимает взгляд. В его глазах вовсе не злость, скорее недоумение.
– Что вы здесь делаете? – спрашивает он.
– Я должна с ним поговорить.
– С кем?
Я молчу, потому что объяснения излишни. Он прекрасно знает, кого я имею в виду. Он знает, кто мне нужен.
– Идемте со мной.
Чарли встает и увлекает меня в темный коридор, ведет мимо туалетов и электрощитка на кухню и захлопывает дверь.
– Знаете, сколько копов наведалось сюда сегодня? Вопросов они пока не задают, просто заходят и мозолят мне глаза.
– Вряд ли это копы, – говорю я. – Скорее федеральные маршалы.
– По-вашему, это смешно? – восклицает Чарли.
– Ничуть, – отвечаю я и смотрю ему в глаза. – Вы наверняка рассказали Николасу, что мы к вам заходили. Ведь он ваш отец, а она – племянница. Вы искали девочку с того самого дня, как Итан ее увез. Чарли, вы не смогли бы промолчать, даже если бы захотели.
Чарли распахивает дверь аварийного выхода, за которой виднеется задняя лестница и проулок.
– Уходите!
– Не могу.
– Почему?
Я пожимаю плечами.
– Мне больше некуда идти.
И это правда. Как бы мне ни было неловко признаваться в этом самой себе (не говоря уже о Чарли), он – мой единственный шанс вернуть все на круги своя.
Наверное, он тоже это понимает и поэтому колеблется. Наконец отпускает дверь, и она захлопывается.
– Я должна поговорить с вашим отцом, – повторяю я. – И я прошу друга моего мужа помочь мне.
– Я ему не друг!
– Не верю. Я попросила свою подругу Джул поискать завещание Итана. Я имею в виду его настоящее завещание, – уточняю я. – Так вот, вы назначены опекуном Бейли вместе со мной. Он хотел, чтобы вы заботились о ней, если с ним что-то случится. Он хотел, чтобы у Бейли была и я, и вы.
Чарли кивает. Глаза у него начинают блестеть, руки тянутся ко лбу, пальцы пробегают по бровям, словно пытаясь остановить слезы. Это слезы облегчения от того, что у него появился шанс увидеть племянницу, и слезы грусти от того, что он не видел ее последние десять лет.
– Как насчет моего отца? – спрашивает он.
– Вряд ли Итан хочет, чтобы его дочь общалась с Николасом. Но поскольку Итан упомянул вас в завещании, я считаю, что мой муж вам доверял, хотя вы и испытываете к нему довольно противоречивые чувства.
Чарли качает головой, не в силах поверить в реальность происходящего. И я его вполне понимаю.
– Между нами давняя вражда. Итан вовсе не невинная жертва. Вы просто не знаете всего.
– Не спорю.
– Неужели вы думаете, что поговорите с моим отцом и вам удастся заключить мир между ним и Итаном? Не выйдет! Итан предал моего отца, разрушил его жизнь и свел в могилу мою мать! И ни вам, ни мне ничего уже не исправить!
Чарли сейчас в сложном положении. Он усердно размышляет над тем, что именно рассказать мне о своем отце и об Оуэне. Расскажет слишком мало – я не уйду, слишком много – тоже опасно. А он очень хочет, чтобы я ушла. Он считает, что так будет лучше для всех. Напрасно старается, ведь я пришла к нему с одной целью – вернуть все на круги своя.
– Сколько вы с ним женаты? – спрашивает Чарли.
– Какая разница?
– Вы понятия не имеете, кто он на самом деле!
– Ну да, это я уже слышала.
– А что сказал вам сам Итан? Что он говорил про мою сестру?
Он не сказал мне и слова правды. У нее не было ни огненно-рыжих волос, ни любви к науке. Она не училась в колледже в Нью-Джерси и вряд ли умела плавать кролем. Я понимаю, зачем Оуэн рассказывал нам с Бейли эти сказки – он тщательно разработал легенду, которая надежно защитила бы Бейли в том случае, если бы к ней подошел не тот человек. Девочка смогла бы на голубом глазу все отрицать и заявить: моя мама была рыжеволосой пловчихой, моя мама не имеет ничего общего с той, о которой вы говорите!
Я встречаюсь с Чарли взглядом и отвечаю честно:
– Совсем немного. Однажды он сказал, что она бы мне очень понравилась. Он считал, что мы бы подружились.
Чарли кивает и молчит. Я представляю, сколько вопросов ему хочется задать о моей жизни с Оуэном, о Бейли: кем она стала теперь и что ей нравится, насколько похожа на его погибшую сестру, которую он так любил. Но Чарли не может решиться их задать, ведь тогда ему придется самому отвечать на мои вопросы.