— Это я виноват, — громко сказал Аксакал. — Хотелось лес посмотреть, я и уговорил Митьку пойти со мной. Один я бы заблудился.
Петя вроде бы смягчился и убавил звук:
— Да, ты же леса не видел. Но все равно нельзя убегать из лагеря. И потом, кто за вас убираться будет?
Для Аксакала это была новость.
— Почему «за нас»? Мы не дежурные.
— Да я сам сообразил, только поздно, — наклонившись к напарникам, зашептал Петя. — Вас подставили. Я спросил, кто дежурные, а мне говорят: «Аксакал с новичком».
Вот оно что! Аксакал задохнулся от обиды. На самом деле сегодня дежурили Артем и Фунтик. Путаницы тут быть не могло, а была тонкая подлянка. Ябедники не ябедничали: «Аксакал с новичком из лагеря убежали!», а только сказали, что они дежурные. После этого Пете пришлось их разыскивать. Он уже не мог делать вид, будто не замечает, что двоих из его отряда нет в лагере. Теперь Петя обязан проучить нарушителей, а то завтра у него весь отряд разбежится. Почему другим нельзя, если Митьке и Аксакалу можно?
Аксакал не сомневался, что эту подставку выдумали не Фунтик с Артемом. Они только смолчали…
— Петь, ну ты сам посчитай, — громко начал он. — Мы дежурим по двое. В спальне два ряда по десять коек, моя с краю…
— Это уже не имеет значения, — отрезал Петя. — Убежали, значит, будете наказаны. — Он подумал и, рявкнул: — ДВАДЦАТЬ ОТЖИМАНИЙ!
Наказание было легким. Тем более что никто не собирался его выполнять. Митек рылся в своем рюкзачке, доставая рассыпанные фотокарточки особняков. Аксакал развалился поперек Петиной кровати и ничего не делал. После четырехчасовых блужданий по жаре это было приятно.
— Блинков, что за улыбочки! — добавил строгости воспитатель-диверсант. — Еще десять отжиманий!
Под распахнутым окном послышалась возня. Что-то заскреблось по дощатой стене. Аксакал не успел опомниться, как напарник стащил его на пол. Пришлось на самом деле отжиматься. В окне мелькнула довольная физиономия Поли.
— Скройся, Николаев! — приказал ему воспитатель-диверсант, а наказуемым бросил: — Энергичнее. Я вас научу Родину любить!
Аксакал плохо себе представлял, как можно научиться любить Родину, отжимаясь от пола. Но такое уж присловье у многих военных.
— Достаточно, — сказал Петя и, не повышая голоса, добавил: — Фурсов и Николаев, а вы будете дежурить до конца недели.
— За что?! — пискнул за окном Фунтик.
Воспитатель-диверсант перегнулся через подоконник:
— Николаев, а тебе надо объяснять или сам поймешь? Ты же у нас «дед»…
— Не надо, — буркнул Поля. — Только это нечестно: за самоволку — двадцать отжиманий, а нам — три наряда.
— Блинкову и Теплякову — за самоволку, а вам за что? — спросил Петя. — Скажи вслух, как называется то, что вы сделали, и я отменю наказание.
— Я только сказал, что они дежурные. Ошибся.
— Ответ неправильный. — Петя захлопнул окно и подсел на кровать к Блинкову-младшему и Аксакалу. — Докладывайте.
Тут и оказалось, что поиски дачи Прохора — идея чисто Митькина. Петя ей не обрадовался. Для начала он, как Митек, подсчитал зону поиска, только взял для верности площадь пятьдесят на пятьдесят километров — две с половиной тысячи квадратных! Потом стал прикидывать, сколько нужно времени двоим олухам, чтобы вдоль и поперек прочесать всю зону пешком. Запутался, махнул рукой и сказал:
— В общем, с год, не меньше. Это неразумная инициатива, рядовой Блинков. Я вас отпускал не дачу искать, а чтобы вы побродили вокруг лагеря, сориентировались на местности. Мало ли, как пойдет дело — может, вам убегать придется, так вы хоть будете знать, в какую сторону… А дачу контрразведчики без вас найдут.
— Не найдут, — уперся Блинков-младший. — Ее и не ищут.
— Вас, что ли, дожидаются? — не поверил Петя.
— Не нас, а Султана.
— Ах, да! — вспомнил Петя. — Султан украдет у тебя записную книжку с радиомаячком, пойдет на дачу к тайнику, а контрразведчики — за ним. Тем более вам незачем искать эту дачу!
— А если Таможенник успеет найти тайник раньше Султана?
Аксакал не понял, при чем здесь Таможенник, и посмотрел на Петю. Воспитатель-диверсант выпучил глаза:
— Какой таможенник?
— С большой буквы Таможенник. Про которого ничего не известно, — терпеливо объяснил Блинков-младший.
— Ну вот, нате! Ты же сам говорил, что тайник ищет Султан. А Таможенник откуда взялся?! Или ты для него тоже письмо написал?
— Таможеннику не нужно письмо. Он знает, что Прохор получил кокаин, и знает, что его не нашли. Значит, будет искать тайник и доберется до дачи. Где дача, он тоже должен знать.
— Ну зачем, зачем я ушел из спецназа?! — простонал воспитатель-диверсант. — Так все было просто, так понятно: вот наши, вот боевики — не перепутаешь! Они в тебя из пулемета, а ты в ответ — гранатой из подствольника. Отдыхаешь душой! А тут — письма, книжки, мальчишки. Контрразведчиков о чем ни спросишь, говорят: «Служебная тайна» — догадайся, мол, сама!
— Разберешься, — утешил его Митек. — Я тоже не за один час разобрался. Думаешь, мне доверяют служебные тайны? Фигушки! Мне рассказали с ноготок: «Султан плохой парень, поэтому слушайся старших». А все остальное — или то, что я слышал в суде, или мои догадки.
— Ах, догадки? — недоверчиво улыбнулся Петя.
— Догадки, — подтвердил Блинков-младший. — Например, такая: зачем контрразведке тайник с кокаином? Передали бы дело в милицию, там есть целое управление по борьбе с наркотиками.
— Ну и зачем?
— Затем, что главная цель операции — Таможенника поймать! А кокаин тут — приманка, вроде червяка на удочке.
— Допустим, — нехотя согласился воспитатель-диверсант.
— Да нет, я точно говорю! Чей, по-твоему, кокаин в тайнике?
— Прохора?
— Нет, Прохор был как директор магазина: сдал кокаин торговцам, собрал деньги и отдал хозяину. А хозяин — Таможенник. Султан тут вообще сбоку припека. Ему доверяли только морды бить и стрелять, в кого прикажут. Сейчас он хочет заработать, найти тайник. Но куда потом идти с мешком кокаина? Прохор знал крупных торговцев, которые смогут купить сразу тридцать кило, а Султан — вряд ли. Значит, если он доберется до тайника, то побежит к Таможеннику: «Возьмите свой кокаин за полцены, возьмите за треть»… Контрразведка проследит за ним и схватит Таможенника с поличным.
— Вот и хорошо! — сказал Петя.
Аксакал замотал головой. Он уже понял, в чем слабое место всей операции. А если Султан опоздает к тайнику? Вдруг прямо сейчас Таможенник бродит вокруг дачи Прохора? Он может опередить Султана на день, на час, и операция будет провалена. Контрразведчики найдут опустевший тайник, а Таможенник опять уйдет от наказания!
— Нет, Петя, дачу нужно поискать, — вздохнул Аксакал. — Пускай две тысячи квадратных километров, пускай мы олухи. Но вдруг дача рядом? Представляешь, контрразведчики придут, а в тайнике пусто? Я бы никогда себе этого не простил!
— И я! Лучше мы дачу поищем, чем ничего не делать, — поддержал его Блинков-младший.
— Я тебя охранять должен! — рыкнул Петя. — А как охранять, если неизвестно, где ты шатаешься?!
— Рано меня охранять, — возразил Блинков-младший. — Султан еще не вынул мое письмо из почтового ящика и не знает, что я в лагере. Вот передадут мне на пейджер «Не простудись», тогда я от тебя — ни на шаг. Обещаю.
Ничего не ответил воспитатель-диверсант, только задумчиво поиграл мускулами, а в «тихий час» куда-то исчез.
Аксакал решил, что поспать ему не удастся, потому что Фунтик с Артемом устроили подушечное побоище. Но Петя вернулся минут через двадцать, рассеянным движением брови уложил нарушителей по кроватям, а Митьке одобрительно кивнул.
Стало ясно, что Петя ходил советоваться с контрразведчиком, и тот разрешил поиски. Выходит, контрразведчик был где-то в лагере! А то бы Петя не вернулся так скоро.
Остаток «тихого часа» тянулся, как целый «тихий день».
Аксакал начинал дремать, и вдруг ему чудилось, что уже вечер и пора учиться плавать. Встрепенувшись, он глядел на часы. Минутная стрелка примерзла к циферблату. Посмотришь — без пяти три. Полежишь, опять посмотришь — опять без пяти три! Только в первый раз стрелка на волосок не доползла до точки, а теперь чуть-чуть отползла.
Он пытался читать: «Фентон выхватил пистолет, но я его опередил. В его глазах мелькнуло понимание того, что в следующее мгновение он будет приколот к стене, как таракан». А где смысл? Аксакал забыл, пират ли Фентон или наш и с какой стати он выхватил пистолет. Из-за чего весь сыр-бор? И при чем тут Фентон, когда он, Аксакал, сегодня научится плавать? Митьке можно верить: раз сказал, что научит, — значит, научит. Другое дело — КАК? Вдруг швырнет Аксакала на глубину, и выплывай, напарник, сам, как получится?
Кстати, Митек дремал на соседней кровати. Аксакал остался в своем углу. При опасности ему достаточно было стукнуть кулаком в перегородку, чтобы вызвать Петю. А спорная кровать, из-за которой Полковник повздорил с новичком и стал Полей, досталась Фунтику — Митек с ним поменялся.
Фунтик был человеком беззлобным, но шкодливым. Если утром твоя кроссовка висит на люстре, а под носом у тебя усы из зубной пасты — это его шуточки. Поля молча смирился с таким опасным соседством, хотя мог бы пустить на свободную кровать своего дружка Макса.
Такая покладистость разжалованного Полковника не нравилась Аксакалу. Нет, Поля не сдался. Он только перешел к партизанской войне, и нужно ждать от него какой-то особо выдающейся подлости.
Глава 8Козни Полковника
За окном зашипело — это радист Валера поставил заезженную пленку с сигналами. Сейчас по всему лагерю затрубит: «Вставай-вставай, дружок…». Аксакал сорвался с постели еще до первых звуков горна, но не пошел со всеми на полдник. Ноги сами вынесли его к бассейну.
Лагерь обезлюдел минут на пятнадцать, пока отряды расправлялись с чаем и печеньем. Аксакал разделся и сполз с борта в «лягушатник».
Вода не доставала ему до пояса, даже резинка плавок не намокла. Он пошел вглубь. Дно плавно снижалось, и у дальнего борта бассейна было «с ручками».