Ему лет пятьдесят, может, чуть больше. У него круглая лысина, обрамленная с двух сторон тонкими седыми прядями. Он улыбается и говорит:
– Адеш мне показал совершенно улетную штуку. Хотите посмотреть? – Он глядит поверх плеча Гвенди на заваленный бумагами стол, и его улыбка гаснет. – Похоже, вы заняты.
– Я с удовольствием сделаю перерыв. Тем более если вы станете меня искушать.
– Считайте, что искушение состоялось. Это надо увидеть!
Он ведет ее в лабораторию Адеша в пятом луче. Судя по табличкам на дверях отсеков, в последний раз это пространство использовалось экипажем из Франции. На двери энтомологической лаборатории висит табличка с надписью по-английски: «АДЕШ ПАТЕЛЬ И ЕГО ЗВЕРИНЕЦ. БЕЗ СТУКА НЕ ВХОДИТЬ».
Реджи стучит в дверь.
– Можно войти?
– Входите, входите, – говорит Адеш и открывает дверь прежде, чем Реджи берется за ручку. Он видит Гвенди и улыбается. – Ого, достопочтенный сенатор! Добро пожаловать в энтомологическую страну чудес!
Они заходят в лабораторию. Гвенди видит ряд ящиков из оргстекла. Внутри – насекомые и пауки. Включая тарантула по имени Оливия. Бр-р-р, думает Гвенди. Дальняя сторона помещения отгорожена сплошной плексигласовой стеной от пола до потолка. За прозрачной стеной – еще несколько ящиков из оргстекла.
– Покажи ей фокус с Борисом, – говорит Реджи Блэк Адешу и обращается к Гвенди: – Это полный взрыв мозга.
Адеш грозит Реджи пальцем, как строгий школьный учитель.
– Это не фокус, Реджинальд. Это обучение и адаптация. – Он обращается к Гвенди: – К тому же мухи, с моей точки зрения, значительно интереснее. Это самые обыкновенные комнатные мухи – Musca domestica, – но их поведение в условиях невесомости весьма занимательно и поучительно.
– Но скорпион круче, – говорит Реджи. – Борис – полный отпад.
Адеш озадаченно хмурится.
– Он имеет в виду, что Борис самый лучший, – поясняет Гвенди. – Или, может быть, самый эффектный.
– Да, он эффектный, – говорит Реджи. – Адеш наверняка снимал видео, но это надо смотреть живьем. Если ты еще не извел всех Musca domestica, дружище.
– Мух у меня много, – говорит Адеш. – Я экономлю тараканов.
Бр-р-р, снова думает Гвенди.
Адеш снимает с магнитного крепления компактный пульт дистанционного управления и направляет его на стену из оргстекла. Дверца одного из маленьких ящиков за стеной – самого крошечного, размером чуть больше женской косметички – сдвигается вверх, и из ящичка вылетают несколько Musca domestica. Однако летают они недолго. Вскоре все замирают и висят в воздухе, словно на ниточках.
– О боже! – говорит Гвенди. – Они что, больны?
– Нет, не больны. Просто переключились в режим экономии энергии, – поясняет Адеш. – Сначала они машут крыльями, но очень быстро «соображают», что в этом нет необходимости. Не надо тратить силы на взмахи, не надо куда-то садиться для отдыха. Можно сказать, что им нравится невесомость.
– Борис, Борис, Борис! – скандирует Реджи.
Адеш вздыхает, но просто для вида, как кажется Гвенди. Ему нравится этот спектакль. Ученый или простой лесоруб – каждый мужчина любит покрасоваться. К женщинам это тоже относится.
Адеш нажимает кнопку на своем пульте управления. За стеной из оргстекла открывается еще один ящик, и наружу выходит скорпион Борис. Клешни тихонько пощелкивают, хвост с ядовитым жалом выгнут дугой над спиной.
– Pandinus imperator, – говорит Адеш. – Императорский скорпион. Его укус редко смертелен для человека, но для его добычи…
– А вот и он! – восклицает Реджи. – Вперед, Борис! Мой герой!
Продолжая пощелкивать клешнями, Борис неторопливо взмывает над полом и зависает в воздухе, точно как мухи на другой стороне огороженного пространства.
Адеш кричит во весь голос:
– Борис! Maar!
Резко дернув хвостом, Борис срывается места и пулей летит через весь огороженный закуток. Две мухи спасаются, но третью Борис хватает клешней на лету, расплющивает в лепешку и сует в свою инопланетную пасть. Гвенди противно на это смотреть, и в то же время зрелище завораживает. Скорпион продолжает нестись вперед, и кажется, что он сейчас врежется в стену, но за миг до удара Борис кувыркается в воздухе и, снова дернув хвостом, толкает себя в обратную сторону. Возвращается почти в то же место, откуда начал бросок, и опять зависает.
– Поразительно, – говорит Гвенди. – А как вы его заставляете вернуться в клетку?
– Заношу его сам, – говорит Адеш. – Конечно, в перчатке. Не хочу, чтобы меня ужалили, пусть даже укус скорпиона не больнее укуса пчелы. Борис, как вы видите, поддается обучению, но он совсем не ручной. Нет-нет-нет.
– А что значит maar?
Адеш подходит к двери в плексигласовой перегородке, оборачивается к Гвенди и мягко улыбается, сверкнув золотым зубом.
– Убей, – говорит он.
32
Гвенди возвращается в свою каюту. На ноутбуке мигает огонек. Пришло пять новых писем, но Гвенди интересует только одно – от Шарлотты Морган. Отодвинув бумаги в сторону, она открывает письмо.
Гвен, честно скажу, я не думала, что эта история может стать еще более странной, но я ошибалась. Ты оказалась права насчет детектива Митчелла: он действительно знает больше, чем говорил. Посмотри прикрепленное видео и высылай мне дальнейшие инструкции. Запись вышла довольно длинной – как только мы разговорили клиента, его уже было не остановить, – но то, что тебе может быть интересно, начинается примерно с седьмой минуты.
Я прикрепила еще одно видео, запись с айфона свидетеля происшествия с Райаном (как ты и предполагала, это был не случайный наезд). Телефон принадлежит (или принадлежал) человеку по имени Вернон Бисон из Провиденса в штате Род-Айленд. Он ехал в гости к сестре, проживающей в Преск-Айле. До сестры он не добрался. Мы не можем знать наверняка, но я вовсе не удивлюсь, если сейчас его тело покоится где-нибудь в канализации в Дерри. Митчелл утверждает, что один из патрульных нашел телефон в урне у входа в Бэсси-парк. Также он утверждает, что ему неизвестно, что произошло с мистером Бисоном. Все, что нам удалось из него вытащить: «Может, его забрал клоун». Странно, да?
Очень странно, думает Гвенди, борясь с внезапным желанием вынуть из сейфа пульт управления и сдвинуть крошечный рычажок, выдающий волшебные шоколадки. Взяв себя в руки, она продолжает читать письмо Шарлотты.
Эту запись смотреть тяжело, Гвен, еще тяжелее поверить увиденному, и я не стану тебя осуждать, если ты решишь стереть файл, даже не открывая. Я бы тебе посоветовала так и сделать, но я понимаю, что ты не нуждаешься в моих советах. Мы нашли телефон мистера Бисона в оружейном сейфе в подвале дома Митчелла, он сам сказал нам, где искать.
Прежде чем ты приступишь к просмотру, повторю еще раз: будь осторожнее, подруга. Наверняка у тебя есть ощущение, что ты совсем одна там наверху, но ты не одна. Посылаю тебе лучи любви и удачи. Храни тебя Бог.
Видеофайлы, прикрепленные к письму, называются «МИТЧЕЛЛ» и «ДЕРРИ». Гвенди знает, что сначала следовало бы посмотреть запись допроса Уорда Митчелла – все-таки от его содержания может зависеть судьба всего мира, – но ничего не может с собой поделать. Стараясь дышать ровно и медленно, как научилась за годы занятий йогой, она подводит курсор к файлу «ДЕРРИ» и жмет на него. В правом верхнем углу экрана открывается маленькое окошко. Гвенди жмет на иконку «РАЗВЕРНУТЬ НА ВЕСЬ ЭКРАН». Возникшая на экране картинка – поразительно четкая. Общий вид перекрестка Уитчем-стрит и Картер-стрит.
Справа виднеются несколько обветшавших домов, ставни на окнах висят вкривь и вкось, а где-то и вовсе отсутствуют. Краска отслаивается от стен длинными скрученными полосами. Лужайки даже в конце ноября заросли бурой травой. У крыльца одного из домов стоит старый велосипед без задней покрышки.
На другой стороне улицы, наискосок от дома с велосипедом, располагается заброшенная автозаправка. Бензоколонки давно демонтированы и вывезены. Из трещин в разломанном асфальте растут сорняки. Кто-то размашисто написал баллончиком «ДЕРРИ – ОТСТОЙ» на тусклом кирпичном фасаде. Сразу за автозаправкой виднеются кованые ворота. Вход в Бэсси-парк.
Человек, снимавший видео – очевидно, Бисон, – не отключил звук, и Гвенди слышит волнообразный свист холодного ветра, дующего по крышам. Какая-то смятая бумажка с шелестом катится по тротуару – Гвенди почти уверена, что это обертка от гамбургера из «Макдоналдса» – и исчезает из кадра. Улица абсолютно пустынна. Накануне был День благодарения, время – уже за полдень, а точнее, половина первого, но на улице нет ни души. Ни людей, ни машин.
А потом кто-то все-таки появляется.
Старый «фольксваген-жук», движущийся на север по Уитчем-стрит, проезжает через перекресток. Водитель, пожилой человек с седыми всклокоченными волосами и в круглых очках, как у Джона Леннона, растерянно озирается по сторонам, словно заблудился. Может, действительно заблудился; едет он очень медленно. Следом за ним, бампер в бампер, едет черный пикап с зимними шинами и полноразмерным американским флагом, хлопающим на ветру на металлическом флагштоке, установленном в задней части широченного кузова. Гвенди слышит хриплый грохот музыки, доносящейся из салона, хотя все окна с тонированными стеклами закрыты наглухо.
Она еще успевает недоуменно подумать: И зачем было это снимать? – и тут на экране появляется Райан. Гвенди вдруг кажется, что из комнаты разом выкачали весь воздух. Прикусив нижнюю губу, она наклоняется ближе к экрану.
Райан входит в кадр с правого нижнего края экрана, идет уверенным, широким шагом, который Гвенди так хорошо помнит. На нем его любимая зимняя куртка – давний подарок на Рождество от родителей Гвенди – и красно-белая вязаная шапка с эмблемой футбольного клуба «Нью-Ингленд пэтриотс». Он периодически смотрит на ряд ближайших домов, но его основное внимание сосредоточено на телефоне, который он держит в правой руке. Он глядит на экран, словно следует указаниям.