Хрущев выступил в своем обычно стиле: «Надо знать, кому давать, а кому не давать. Почему каждый может иметь? Всем давать — давалка сломается! Мы до сих пор пытаемся доить тех, кто и так лежит». Берия так и не понял, что же Никита хотел сказать: он «за» или «против»? Тем не менее решение об оказании помощи Китаю было принято.
К этому дню Берия вызвал из ГУЛАГа Каплера, первого мужчину Светланы Аллилуевой, Каплера перевели на Лубянку, и Берия его допросил сам и выпустил.
17 мая, 8 часов 6 минут. Москва, улица Качалова
«Правда» и «Известия» сообщали, что 16 апреля 1953 года президент США Д. Эйзенхауэр выступил с речью о готовности нормализовать отношения с СССР. «Да, — подумал Берия, — пора эту дурацкую войну заканчивать». Берия поручил своему секретарю срочно собрать Президиум для обсуждения вопроса о перемирии. Это было совсем не в его правилах собирать такие заседания без подготовки, но в Корее продолжали гибнуть советские летчики, китайские и корейские товарищи.
На Лубянке Берия нашел массу интересных сообщений. Так, агент из Лондона сообщал: «В апреле 1953 года за отлично спланированную операцию У. Черчилль был награжден рыцарским званием и орденом Подвязки». «Что за операция? Уж не за организацию ли убийства Сталина его наградили?» — спросил сам себя Берия.
18 мая, 14 часов 4 минуты. Кремль
Во время очередного заседания Президиума ЦК по вопросу o Корейской войне Берия настаивал на ее окончании, выступая за прекращение войны на условиях перемирия. «Наши славные летчики отбили у американских империалистов желание разбомбить СССР на своих летающих крепостях. Вечная слава погибшим! Срочно требуется закончить бесконечную Корейскую войну. Корейская война сожрала огромное количество денег. Война стала забирать деньги даже с атомного проекта, и если ее продолжать, то потребуется создание армады самолетов, а тут еще Мао с его обидой на необходимость платить за оружие, используемое китайскими добровольцами. Народ устал от войны и от ожидания новой войны, от непомерных военных расходов», — убеждал членов Президиума Берия. После смерти Сталина Лаврентий Павлович во что бы то ни стало хотел остановить Корейскую войну, которая была слишком затратной для экономики СССР, ослабленной войной с целой Европой. Ежедневно на стол Берии клали информацию о положении в Корее, стране и т. д. Его поддержали Маленков, Микоян и частично Молотов. Против были Булганин, Хрущев и Каганович. Сабуров имел очень строгий вид, его сухое лицо всегда было предельно серьезно. Особенно противился перемирию в Корее Булганин. На заседании Президиума ЦК Булганин пафосно и торжествующе говорил, что социализм не может себе позволить отступить под ударами американского империализма. «Наша задача — защитить братский корейский народ от посягательств поджигателей мировой войны. — В конце Булганин почти кричал: — Мы не можем отступить в Корее, коммунисты других стран нас не поймут!» «Для выросшего в песках весь мир сплошь в дюнах», — ошарашенно ухмыльнулся Берия. Сабуров и Первухин отмалчивались, хотя в конце концов проголосовали за резолюцию Берии и начало мирных переговоров.
Из ГДР сообщали, что 13 и 16 мая на сталелитейном заводе в Лейпциге бастовали 900 рабочих, стачки прошли и на других заводах. Требования бастовавших постепенно приобретали политическую окраску.
После обеда Берия собрал группу сотрудников, отозванных из ГДР. Там присутствовало несколько старших офицеров аппарата в Карлсхорсте, отозванных в Москву. Свое выступление он начал так:
— В Германии изменилась ситуация, значит, надо менять подход к ней. Мы должны привлечь для работы в Германии наиболее интеллектуально развитых людей, хорошо знающих немецкий язык. Вот причина реорганизации нашего штата в Германии, особенно в провинциях. Из-за некомпетентности партийных выдвиженцев в МГБ и в МИДе многие резиденты внешней и военной разведки шли на уловки, чтобы не информировать послов. Особенно наглядно это видно на примере Германии и Франции.
— А не боитесь, что в нужный момент сотрудников там окажется маловато? — спросил Берию старший офицер Евгений Березин. — Волна протестов против ускоренного строительства социализма там нарастает.
— Мы знаем это и решили заставить немцев притормозить.
В этот день Берия подал проект постановления Президиума Совмина «Вопросы ГДР», в котором было записано: «Поручить тт. Маленкову, Берия, Молотову, Хрущеву, Булганину в трехдневный срок выработать, с учетом обмена мнениями, на заседании Президиума Совета Министров СССР, предложения о мерах по исправлению неблагополучного политического и экономического положения, создавшегося в Германской Демократической Республике, что находит свое выражение в массовом бегстве немецкого населения в Западную Германию.
При выработке предложений исходить из того, что основной причиной неблагополучного положения в ГДР является ошибочный в нынешних условиях курс на строительство социализма, проводимый в ГДР. Отметить при этом, что с советской стороны, как это видно теперь, были даны в свое время неправильные указания по вопросам развития ГДР в ближайшее время.
В предложениях определить политические и экономические установки, направленные на то, чтобы:
а) временно, пока не станет ясным вопрос обьединения Германии, отказаться в настоящее время от курса на строительство социализма в ГДР и создания колхозов в деревне;
б) пересмотреть проведенные в последнее время правительством ГДР мероприятия по вытеснению и ограничению капиталистических элементов в промышленности, в торговле и сельском хозяйстве, имея в виду отменить в основном эти мероприятия;
в) пересмотреть, в сторону сокращения, намеченные пятилеткой чрезмерно напряженные планы хозяйственного развития…»
Эти радикальные предложения, содержавшиеся в проекте постановления, фактически отменявшие планы строительства социализма на востоке Германии, внесенные Берией, были согласованы с большинством членов Президиума Совмина — проект постановления завизировали и Маленков, и Булганин, и Хрущев.
Берия внес на рассмотрение Президиума Совета Министров СССР свой проект постановления. Он был сторонником объединения ГДР с ФРГ, демилитаризации и «финляндизации» Германии — то есть превращения ее в нейтральное и дружественное государство.
20 мая, 7 часов 1 минута. Москва, улица Качалова
В 1952 году чемпионом СССР по футболу стал «Спартак», «Динамо» взяло кубок. В 1953 году с самого начала лидерство захватил снова «Спартак», но его упорно преследовало «Динамо» из Тбилиси, которое дома выиграло практически все матчи, за исключением игры со «Спартаком». Симонян и Гогоберидзе захватили лидерство в борьбе за титул лучшего бомбардира.
20 мая, 15 часов 2 минуты. Кремль
На заседании Президиума ЦК КПСС было решено утвердить проект постановления СМ СССР, разработанный Берией «Об упразднении паспортных ограничений и режимных местностей» (20.05.1953). Постановление явно облегчало передвижение по территории СССР прежде всего тем советским гражданам, которые были ранее осуждены, и давало им возможность опять находить работу в больших городах, куда раньше они не имели доступ. До принятия этого постановления институтом регистрации (прописка) было блокировано в 1943–1953 годах за пределами больших городов и других режимных областей около 3,9 миллиона граждан.
20 мая, 18 часов 32 минуты. Московская область, Реутов
А теперь оставим нашего героя на пару минут и перенесемся в небольшой подмосковный городок Реутов. Каждый вечер Гусев слушал длинноволновые передачи по радиоприемнику, и вдруг раздались знакомые ему по диверсионному центру позывные. В сообщения было указания выйти на связь с резидентом по варианту 2.
Реутовский район был создан в 1929 году и являлся одним из самых крупных в Московской области. В его состав тогда входило 37 населенных пунктов, в том числе поселки Балашиха, Обираловка (ныне г. Железнодорожный), а также нынешние крупные столичные микрорайоны Гольяново, Измайлово и Ивановское. Через два года после войны, с приходом нового редактора газета начала использовать иные формы донесения информации до читателей, получила устойчивую обратную связь с читателями. Значительно вырос и тираж газеты. Газета копировала новости из центральных газет, печатала местные новости и перепечатывала передовицы «Правды».
Заместителем редактора, отвечающим за частные объявления в газете, работал довольно крепкий коренастый мужик, молчаливый и нелюдимый некто Гусев. Он пришел с войны, был ранен, судя по ленточкам на пиджаке, который он носил все время. Прошло время, и он женился на такой же нелюдимой русской женщине. Жили они скромно, в коммунальной квартире. Он ничем не выделялся среди других горожан, имел семью, качал мышцы, занимался бегом, не пил, всегда был в хорошей форме. Слова «жил да был» — лучшие слова для того, чтобы охарактеризовать жизнь нашего героя. Это был глубоко замаскированный «спящий» агент абвера под кличкой Штырь. Гусев был завербован немцами в плену и прошел годичный курс интенсивной подготовки в лагере для подготовки диверсантов. Тут нет необходимости описывать весь его путь к предательству. Когда он завершил подготовку, его перебросили в тыл Красной армии прямо перед концом войны во время изменения линии фронта. Его долго проверяли. Попался он на том, что скрепка на его удостоверении личности не имела следов коррозии. Особисты уже хорошо знали, что на поддельных удостоверениях немцы скрепляли страницы нержавеющей скобой. А советские скрепки ржавели. Гусева оставили под стражей, долго проверяли, но в целом документы были сделаны без сучка и задоринки, и наконец особисты его оставили в покое.
После войны он поселился в Реутове и стал работать заместителем редактора районной газеты. Война закончилась, но за ним никто не пришел. О нем то ли просто забыли, то ли были потеряны его метрики. Вечерами Гусев слушал радио на коротких частотах, объясняя жене, что ему нравится американская музыка. Он боялся, но ждал сигнала. Можно, конечно, было бы явиться в органы, но он был повязан кровью и боялся, что за это его расстреляют. Жизнь налаживалась. Единственное, что беспокоило, — это Корейская война. Пока о нем забыли, а там могут вспомнить и привлечь, и тогда придется отвечать за сделанное, а там и к стенке поставят.