1 июня, 9 часов 1 минута. Лубянка
Приехав на Лубянку, Берия узнал, что Меркулов уже подключил своих людей к расследованию утечки информации о литиевой бомбе. В этот день к нему из Киева приехал генерал Мешик, который раньше был ответственен за обеспечение секретности атомного проекта. В разговоре с Берией Мешик заявил, что абсолютно уверен: утечка произошла, либо когда был поставлен вопрос на Политбюро, либо через кого-то в Президиуме или работающих там технических сотрудников. Только так, дескать, американцы могли узнать о том, что дейтерид лития — самое удобное средство для водородной бомбы. А пока суть да дело, пока Берия доделывал дела в Спецкомитете, сахаровская бомба-«слойка» была почти готова. О ней знали только Сталин и Берия. Берия боялся утечки и попросил Сталина не сообщать членам Политбюро об испытаниях. Не то чтобы Берия не доверял соратникам, но информация могла выскочить при обычном разговоре. Кроме них о литиевой бомбе знал Маленков. Но Сталин заставил его молчать. Первоначально испытания планировалось провести 5 марта, но неожиданная болезнь Сталина заставила Лаврентия перенести сроки. Берия приказал Завенягину никому ничего не говорить для секретности. «Я сам проинформирую Президиум, — сказал Лаврентий Павлович. — Сейчас никому верить нельзя. Даже себе. Мне можно», — устало пошутил он. Когда на другой день уже Ванников принес Лаврентию Павловичу проект решения для внесения в правительство, Берия перечеркнул этот документ и единолично вынес решение о новом сроке испытаний — организовать взрыв водородной бомбы Сахарова в июле, не сообщив об этом даже членам Президиума и правительства. Берия рассуждал так: если «крот» в верхах или рядом с ними, то лучше и верхам ничего не знать, а просто крепче спать.
В этот день Маленков познакомил Берию с письмом первого секретаря литовской компартии Снечкуса, в котором тот жаловался, что МВД хочет ликвидировать глушилки в Литве. Берия прочел бумагу и только пожал плечами. «Я сомневаюсь в необходимости глушить все передачи вражеских станций, которые ведутся на литовском языке, а на литовском языке передается не менее шести передач в день, и радиопередатчики в Литве могут их принимать, — сказал Берия Маленкову. — Тем самым мы показываем, что боимся сообщать населению правду. Людям нельзя врать».
Ранее в отчете руководству МГБ СССР от 19 января 1953 года министр государственной безопасности Литвы генерал-лейтенант Петр Кондаков докладывал: «Особенно положительные результаты в ликвидации бандитизма были достигнуты после применения таких форм агентурной работы, как создание агентурно-боевых групп, направленных против банд, оперативное использование тайно задержанных бандитов и их вербовка нашей спецагентурой в качестве легендированных представителей банд, штабов и центров сопротивления… В результате нам удалось взять под агентурный контроль самые серьезные организационные бандитские единицы, уничтожить организационную структуру оставшихся формирований, парализовать их активную террористическую деятельность».
Подпольем в Литве руководил бывший капитан литовской буржуазной армии Жемайтис, избранный подпольем в «президенты Литвы». Чекисты Литвы как раз поймали Жемайтиса. Этот Жемайтис годами не выходил из своего убежища в лесу и оказался совершенно оторванным от литовского населения. Берия приказал привезти Жемайтиса в Москву для личного допроса. Его привез заместитель министра внутренних дел Литовской ССР Мартавичюс. После допроса Жемайтиса Берия сделал Мартавичюсу предложение, чтобы с помощью Жемайтиса создать мнимую подпольную националистическую организацию.
Между тем события в ГДР начали вытеснять из центра внимания Лаврентия Павловича расследование убийства вождя. Его агенты из Берлина сообщали, что в ГДР полным ходом идет процесс подготовки к бунту. Советские представители имели собственные особые контакты в верхних эшелонах восточногерманской СЕПГ и правительства. Эти люди тщательно скрывали свои истинные отношения с советскими коллегами, чтобы их деятельность на благо МГБ не стала известна Вальтеру Ульбрихту и его сторонникам в ЦК СЕПГ. В народной полиции еще никогда не был так низок моральный уровень — в 1952 году более тысячи сотрудников военизированной морской и воздушной полиции (предшественниц военно-морских и воздушных сил ГДР), а также 320 пограничников дезертировали в Западный Берлин и Западную Германию. В январе и феврале 1953 года зафиксировано 492 случая дезертирства из военизированной морской и воздушной полиции и пограничных войск.
1 июня, 16 часов 1 минута. Лэнгли
Устуш — Центру: «В мае убрали конверты, увеличили оклады госслужащим. Можно на этом сыграть».
Центр — Устушу: «Отрабатываем варианты ликвидации».
Уильям Балч сидел за столом в кабинете и обрабатывал сообщения, поступающие из Москвы. Начав операцию по мягкому устранению Берии, следовало ждать, когда в ГДР рванет «народный путч». Но и в нужное время и с необходимыми усилиями направлять процесс в правильном направлении, чтобы в сторону не вильнуло.
2 июня, 10 часов 17 минут. Лубянка
Уже целый месяц американская авиация пыталась разбомбить несколько ключевых ирригационных сооружений и плотин ГЭС в Северной Корее. Плотины на реках Кусонган, Токсанган и Пуджонган были разрушены, и огромные пространства земли затоплены, что вызвало сильный голод среди мирного населения. Квеон прочитал об этом в московских газетах. По предложению Берии он продолжал в Москве работу над совершенствованием антирадара.
У раскрытых ворот особняка его ожидал ЗИС. Двор особняка был очень узкий, и поэтому представительский ЗИС во двор не заезжал, а ждал у двери. Это было нарушением инструкции, но так хотел Лаврентий Павлович. На Лубянке из газеты «Правда» Берия узнал, что в Вестминстерском соборе Лондона состоялась коронация британской королевы Елизаветы II. «Спартак» стал чемпионом СССР по футболу в 1952 году и лидировал в 1953 году. «Когда же Динамо заиграет?» — мысленно задал себе вопрос Берия. Конечно же, он болел на «Динамо» (Тбилиси), но теперь как руководителя органов госбезопасности его интересовала и судьба команды «Динамо» (Москва).
Советская контрольная комиссия в ГДР была распущена и введен пост верховного комиссара СССР в Германии. Им стал В.С. Семенов. Берии нужен был интеллектуал, а не тупые вояки, приведшие ГДР к кризису. Семенов тут же принялся за разработку распоряжения «О мерах по оздоровлению политической обстановки в ГДР», которое было принято 2 июня 1953 года Советом Министров СССР. В тот же вечер делегация СЕПГ была вызвана в Москву, где Вальтер Ульбрихт, Отто Гротеволь и Фред Эльснер получили документ для ознакомления.
2 июня, 11 часов 23 минуты. Лубянка
Берия, как обычно, знакомился с документами, и тут раздался резкий звонок секретаря. По включенной на полный голос прямой связи секретарь доложил, что прибыл профессор Понтекорво. «Пусть заходит», — сказал Лаврентий Павлович и продолжил чтение документов. Через секунду в кабинет вошел человек чуть ниже среднего роста. У него были густые черные волосы, глубокие залысины, прямой выступающий нос еврейского типа.
— Товарищ Понтекорво, у меня к вам огромная просьба от имени советского правительства. Я хотел бы, чтобы вы съездили скрытно в Милан, где сейчас находится ваш учитель Ферми, и прозондировали у него, как получена информация о литиевой бомбе из СССР. Это очень важный вопрос. Напомните ему о роли Сталина в создании Израиля, о спасении в СССР миллионов евреев. СССР никогда бы не посмел сбросить атомную бомбу на мирное население. Города Севера в Корее утюжатся американцами без зазрения совести. В свое время они уничтожили Дрезден. Если бы СССР не отбросил немцев от Сталинграда, американцы бы завалили Европу атомными бомбами в их борьбе с Гитлером. Да, именно так. Если бы СССР не победил Гитлера, то США, борясь в ним, не остановились бы перед атомной бомбардировкой Европы. Поймите, СССР, да и вся Европа наелись бомбежками, особенно американцев, которые разбомбили мирных жителей Германии и Италии.
Именно победа над Гитлером советского народа во главе с товарищем Сталиным помогла спасти миллионы евреев и потом создать государство Израиль — великую мечту еврейского народа. Если бы гитлеровский план «Барбаросса» удался, то американцы стали бы бомбить Европу, которая вся лежала бы под Гитлером, атомными бомбами, как Японию. Они уже это проделали обычными бомбами в Дрездене, Ганновере, Милане, Гамбурге, Кельне.
— Тьоварьищ Бьерья, — Понтекорво еще плоховато, с акцентом говорил по-русски, он только в 1950 году переехал в СССР, — я согласен.
— Там сейчас находится ваш учитель Энрико Ферми. Он часто бывает в кафе на площади рядом с Дуомо, знаменитым миланским собором. В последние годы Ферми летом проводит в Италии. Июнь он посвящает Милану. Вы можете отказаться.
То, что с Понтекорво говорил сам всемогущий Берия, произвело на итальянца большое впечатление.
— И все же я согласен.
Понтекорво должен был проверить, действительно ли амеры получили схемы литиевой бомбы из СССР. Говорили ли за рюмкой джина или смеси колы и джина где-нибудь в коллективе? Ферми сказал, что однажды он слышал в пабе, где все порядочно набрались, фразу о том, что Советы не сами додумались до атомной бомбы. Спор зашел о том, что дядюшка Джо, то бишь Сталин, не сможет сделать термоядерную бомбу. Кто-то сказал, что мы их шапками закидаем, Другой заметил, что та бомба, что взорвали в 1952 году, — дерьмо, а вот идея литиевой бомбы украдена у Советов.
Хотя в послевоенной Западной Европе барьеров и запретов на переезды границы не было, но паспорта проверяли. Понтекорво под именем Понтекорви на поезде уехал в Триест, перешел границу и улетел самолетом через Болгарию. Об этом Берия договорился по своим каналам с Тито.
В 1939 году Лаврентий Павлович определил С.Н. Надарая в заместители Саркисова, начальника своей личной охраны. После того как Берия убрал из своей охраны Саркисова, Надарая возглавил охрану Берии. Он был одним из наиболее верных службистов, окружавших главу советского Министерства госбезопасности, и был весьма приближен к Берии: ездил вместе с ним на рыбалку, участвовал в пикниках, что могли себе позволить только особо доверенные лица.