Карпай не нашла инфаркта и спокойно уехала в отпуск. Врач, ответственный за ЭКГ, отказалась прервать свой отпуск и не поехала на Валдай снимать ЭКГ Жданову (невиданный случай — отказаться ехать лечить члена Политбюро!). Поэтому туда послали врача Тимашук, сексота, сотрудничавшего с органами госбезопасности. Приехала Тимашук, подстрекаемая Абакумовым или?.. Нашла инфаркт и закатила скандал. Она была «спящим» агентом, так как ее сын получал лечение из Германии. Поэтому возникли слова о миомаляции, а не об инфаркте.
А может, никакого инфаркта и не было — ввели адреналин и стрельнули синильной кислотой или цианидом. Введение адреналина и остановка сердца. Сначала крики, паника, затем Тимашук со скандалом. В письме Тимашук были такие строки: «Врачи были агентами националистической организации “Джойнт”». Откуда она узнала про «Джойнт»? Видимо, потом кто-то замял дело. А ведь в показаниях Тимашук имеется указание на симптомы отравления у Жданова. Жданову явно помогли умереть, но так, чтобы все выглядело естественным образом, — ему ввели вещество, вызывающее спазм сосудов. Этого было достаточно, чтобы вызвать остановку пораженного атеросклерозом сердца.
Возникает вопрос, почему Тимашук не позволили снова снять ЭКГ 29 августа? 30 августа сестры поведали Тимашук, что Жданову разрешили ходить, даже смотреть кино. Тимашук узнала от медсестры, что у Жданова цианоз губ, но, когда сестра хотела немедленно позвать лечащего врача, Жданов не разрешил его тревожить, так как тот уехал на рыбалку. 31 августа в 4 часа утра Жданов умер. Ему было только 52 года. На фоне массы негативных фактов в истории его лечения письма Тимашук и участия его жены странная смерть члена Политбюро должна была закончиться расследованием. Почему же его не было?
Из дела следовало, что для разбора обстоятельств смерти Жданова в Лечсанупр Кремля были срочно вызваны профессора Виноградов, Зеленин, Этингер, Гельштейн и еще несколько видных московских терапевтов. В их числе был и профессор В.Е. Незлин. В.Е. Незлину было предложено проанализировать ЭКГ, но имя больного сообщено не было. В результате тщательного осмотра ЭКГ он указал, что она соответствует симптоматике хронической коронарной недостаточности. Затем ему был задан вопрос, имеются ли на этой ЭКГ признаки острой сердечной патологии. После повторного изучения ЭКГ В.Е. Незлин подчеркнул, что нет никаких изменений, указывающих на наличие у больного острого заболевания инфаркта миокарда. Вечером того же дня В.И. Незлину позвонила С.Е. Карпай и сообщила, что ЭКГ принадлежала известному соратнику Сталина — Жданову, который в этот день скончался в санатории ЦК КПСС на Валдае.
По заведенным в то время правилам при вскрытии тела члена Политбюро обязан быть и представитель Политбюро, которому патологоанатом был обязан объяснить причины смерти. Таким представителем на Валдай вылетел секретарь ЦК А.А. Кузнецов. Мало того что их никто не звал, но вместе с Кузнецовым на вскрытии присутствовали Вознесенский и Попков (все они — члены ленинградской группы). Причем Вознесенский прибыл на Валдай еще до смерти Жданова перед Егоровым. Маловероятно, что троица прибыла просто так. Маловероятно, что вскрытие Жданова состоялось в ванной комнате по халатности. Скорее всего, надо было скрыть отравление. Кто способствовал разрешению вскрывать тело Жданова в ванной комнате, нарушая все инструкции? «Опять та же петрушка, — думал Берия. — В обоих случаях вскрытие проводят еще до развития полного трупного окоченения. Странное совпадение».
После вскрытия тела Жданова комиссией было установлено, что лечение Жданова было правильным, а заявление медсестры Тимашук — ошибочно и совершенно безграмотно, о чем и было доложено на Политбюро. Официальной причиной смерти объявили «паралич болезненно измененного сердца при явлениях острого отека легких». Инфаркт не был упомянут. Отек легких, видимо, и был вызван ядом, решил Лаврентий. Берия пытался связать воедино и подчинить хоть какой-то логике все те события, что произошли со Ждановым. «Так, — думал Берия, — один врач-электрокардиолог, Карпай, не нашла признаков инфаркта на электрокардиограмме, другая, Тимашук, специально посчитала, что инфаркт есть. Консилиум решил, что инфаркта нет. Между тем, как говорил мне Виноградов, никакого точного диагноза по ЭКГ поставить нельзя, за исключением типичных случаев, но таких ЭКГ сравнительно мало. Виноградов говорил мне, что без клинической картины цена ЭКГ небольшая. Получается, что Жданова убили и кто-то хотел скрыть факт убийства».
Возможно, Абакумов решил спровоцировать Кузнецова, который его достал, будучи куратором органов. Ему нужно было скинуть такого куратора. А может, он мстил за Жданова? Сталинские документы шли в архив ЦК или правительства. Кто запросил архив найти? Как все это было оформлено? Может, узнали от Абакумова? Но ведь Абакумов был еще в тюрьме. И вообще, кто дал указания Поскрёбышеву найти бумагу?
Скорее всего, Сталин сам письмо не искал, оно появилось неожиданно. Если вспомнить, что письмо Тимашук нашлось очень странным образом и что Поскрёбышев, если он помогал Власику, никак не был заинтересован его найти, то следует искать того, кто имел доступ в архивы ЦК и к верхушке руководителей. Тогда в списке окажутся Власик, Поскрёбышев, Суханов. Первые двое отпадают. И тут самое пристальное внимание следует обратить на помощника Маленкова Суханова. Именно он помогал Рюмину строчить телегу на Абакумова.
Берия осознал, что, скорее всего, Поскрёбышева удалили — кто-то подбросил Сталину письмо Тимашук. Сталин увидел свою подделанную подпись. 1 декабря 1952 года Сталин заявил, что Власик и Поскрёбышев скрыли от него письмо Тимашук. В гневе и ярости он прогнал Поскрёбышева.
И тут Берию пронзила мысль, что до сих пор полностью акт патанатомического вскрытия тела Сталина не опубликован. А ведь после смерти Ленина уже 25 января (через 3 дня) появились «официальные результаты вскрытия» с многочисленными подробностями. Кроме детального описания мозга были приведены результаты исследования кожи, вплоть до указания каждого шрама и повреждения, описывалось сердце и указывался его точный размер, состояние желудка, почек и остальных органов. Лечащий врач на вскрытии не присутствовал, что также было нарушением. Протокол писала массажистка Туркина. По мнению дежурной сестры Паниной, которую по указанию Берии допросили 13 марта 1953 года, такой порядок был нарушением инструкции. «Нужно разобраться», — решил Берия.
26 марта, 17 часов 12 минут. Лубянка
После разговора с Тимашук Берия встретился с лечившей Жданова врачом-кардиологом Карпай. Она была высокой черноволосой женщиной. «Тюрьма не сделала ее красивее», — подумал Лаврентий. Когда ее ввели, он жестом правой руки усадил ее на стул. Установилась тишина. Берия внимательно прочитал дело Карпай. Она вообще была просто находкой для следствия — ее сестра и три брата проживали за границей. Вот они, «корни сионистского заговора»! «Как все просто: придумал шпиона — и доказывать ничего не нужно», — подумал Берия.
— Почему вы не поставили Жданову диагноз инфаркта?
— Там не было признаков инфаркта.
— Посмотрите, пожалуйста, ЭКГ Жданова от 28 августа 1948 года.
— Хорошо. Давайте.
Карпай долго анализировала кривую. Наконец закончила и заявила:
— Здесь нет признаков инфаркта, а есть симптомы токсического воздействия (то есть действия яда). — В кардиограмме от 29 августа она тоже не обнаружила признаков инфаркта.
— Почему вы уволились из системы Лечсанупра Кремля? — спросил Лаврентий сидевшую перед ним женщину.
— Действительной причины увольнения я не знаю, однако полагаю, что в этом известную роль сыграло то обстоятельство, что три моих брата и сестра проживают за границей.
Разговор с Неговским получился очень кратким.
— Владимир Александрович! Вы ведь возглавляете исследовательскую лабораторию общей реаниматологии?
— Верно.
— Вы присутствовали при смерти товарища Сталина.
— Верно.
— Тогда расскажите, как проходила реанимация товарища Сталина 5 марта 1953 года.
— У него вдруг упало давление. Хотя до этого было очень высоким.
— А причина?
— Я не знаю. Я не лечил его во время болезни. Но у меня создалось впечатление, что там не обошлось без врачебной ошибки. Я так и не понял, почему товарищу Сталину 5 марта отменили пенициллин.
— Спасибо вам.
Затем Берия долго и упорно вчитывался в протокол допроса Егорова.
— Гражданин Егоров, академик Виноградов утверждает, что вами были приняты меры к тому, чтобы инфаркты миокарда не были обнаружены после вскрытия тела покойного А.А. Жданова.
— Это не совсем так. Да, я лично утверждал, что типичного инфаркта у Жданова не было. Он умер от странной остановки сердца. Вместе с академиком Василенко и патологоанатомом Майоровым мы внимательно осматривали сердце товарища Жданова, послойно срезая участки сердца. Эти срезы потом закладывались для патогистологического исследования. Мы не нашли типичных зон с признаками нарушения кровоснабжения, обычно окруженных валом диапедезных кровоизлияний.
— А нельзя ли обойтись без медицинских жаргонизмов?
— Извините. Поясню более простым языком. Инфаркт миокарда возникает в ответ на возникновение тромба в месте расположения изъязвленной, то есть с нарушенным клеточным покрытием, атеросклеротической бляшки. Тромб не дает крови поступать к определенному участку сердечной мышцы. Без поступления кислорода с током крови мышечные клетки начинают гибнуть, а вокруг участка такой гибели кровеносные сосуды расширяются, и возникают мелкие разрывы своей стенки. Это ведет к проникновению небольшой части красных кровяных клеток в пространство между мышечными волокнами. Это проникновение и называется диапедез.
— Понятно. Продолжайте.
— Так вот, такой картины мы не увидели ни на маркопрепарате, ни на гистологических стеклах после их обработки красителями. Поэтому мы с коллегами поставили очень осторожный диагноз — очаги миомаляции, то есть очаги повреждения мышечных волокон неизвестной этиологии.