Эрику снова разбудил звонок. В темноте она нащупала телефон. Это был Айзек.
– Вскрытие завершено.
– Выезжаю.
Когда она подъехала к моргу в районе Пендж, шел мелкий дождь, и Эрика поскорее вбежала внутрь. На улице потеплело, мокрый снег перемежался с дождем. Айзек встретил ее у двери, и вместе они сразу пошли к телу Эллы. Его бригада – инспектор, криминалист, фотограф и хранитель личных вещей жертвы – уже собиралась уходить. Они кивнули Эрике, проходя мимо. Тело Эллы лежало на стальном столе под чистой белой простыней. Голова была открыта.
Эрика не находила в себе сил снова пройти через эту процедуру. Она уже знала, что ее ждет, знала, что эту девушку замучили самым жестоким образом.
– Постараюсь как можно быстрее, – тихо сказал Айзек, читая ее мысли. Он подошел к телу и снял простыню.
– Как и у Лейси Грин и Джанель Робинсон, у нее множество порезов, некоторые из них на момент смерти начали заживать. Рядом с левым соском рана, похожая на укус.
– Укус? Ведь предыдущих жертв он не кусал?
– Нет. К сожалению, след недостаточно четкий для более детального исследования. Левая скула, череп и правое запястье сломаны. Также сломано три левых ребра. На правом бедре перерезана артерия. Это и стало причиной смерти, как и в предыдущие разы.
Эрика закрыла глаза и положила руку себе на лоб. Когда она снова нашла в себе силы посмотреть на косой разрез на груди Эллы, аккуратно, но жестоко зашитый крупными стежками, у нее закружилась голова, и ей пришлось схватиться за край стола. Колени подкосились, и Айзек еле успел подхватить ее.
– Все хорошо, – ободряюще сказал он, крепко ее держа. Два ассистента недоуменно посмотрели на Эрику.
– Я в порядке, – сказала она. Но как только он ее отпустил, колени снова затряслись.
– Так, пойдем ко мне в кабинет, выпьешь стакан воды.
По сравнению с холодным моргом в кабинете Айзека было тепло и уютно. Эрика села в удобное кресло. Он подошел к маленькому холодильнику и достал бутылку воды. Она щедро отпила и откинулась на спинку.
– Ты бледная.
– Я всегда бледная, – пошутила Эрика.
Он взял ее запястье и стал считать удары.
– Какой у тебя пульс в состоянии покоя?
– Я не знаю.
– Спортом занимаешься?
– Я всегда куда-то бегу.
– Когда в последний раз здоровье проверяла?
– Где-то пару лет назад. Помнишь, когда меня ребенок укусил на Луишем-роу? Мне пришлось делать рентген, сдавать кровь и все остальное.
– И?
– Все нормально.
Айзек сел в кресло напротив.
– Ты нормально спишь?
– Иногда, но с этим расследованием не могу себе позволить такую роскошь.
– Так жить нельзя.
– А вот я так живу, – отрезала она и сделала еще несколько глотков воды. – Прости.
Тут, к своему ужасу, Эрика заплакала.
Айзек взял ее руку в свою, и она не стала ее отдергивать.
– Еще раз говорю, так жить нельзя, Эрика.
– Я больше не знаю, как надо жить. Когда я познакомилась с Марком, я отталкивала его. Не потому, что я не хотела быть с ним. Я быстро почувствовала, что мы стали одним целым. И у меня всегда было к кому вернуться домой. С кем куда-то пойти, с кем поделиться… Мне нужно это все, но даже тогда мне казалось это слабостью. Не знаю, понятно ли я говорю.
– Тебе казалось, что влюбиться – это слабость? – удивленно спросил Айзек, поведя бровью.
Эрика кивнула.
– Разве не проще, в итоге, быть одной? Ты неуязвима, никто не может у тебя ничего отнять.
– Это очень депрессивный взгляд на жизнь, Эрика.
– Ты же знаешь, каково это – терять близких. Стивен умер в прошлом году. Разве после этого ты можешь чувствовать себя в безопасности?
Айзек немного выпрямился, как будто его застали врасплох, и уже не выглядел так уверенно.
– Я любил Стивена, но мы были вместе всего пару лет, и, как ты помнишь, все было… бурно.
– Неважно, сколько времени ты его любил. От этого же ты не меньше скучаешь по нему.
Он кивнул. Эрика вытерла слезу.
– В том числе поэтому я и не хотела детей с Марком. То и дело откладывала… А он хотел детей.
Айзек сидел и молча слушал.
– А когда Марк умер, я пыталась просто жить. Мне казалось, если я проживу день, неделю, месяц, год, станет легче. Но легче не становится. И приходится смиряться не только с потерей – а она подтачивает меня каждый день, – но еще и как-то проживать всю эту жизнь, которая осталась впереди. Одной. И об этом никто ведь не хочет говорить?
Айзек кивнул.
– Люди как-то способны посочувствовать и понять, что ты пытаешься справиться с потерей. Но когда ты пытаешься заполнить пустоту, которую оставила потеря, – это просто невозможно. Знаешь, я где-то с Рождества встречаюсь с Питерсоном… то есть с Джеймсом.
– Он тебе нравится?
Эрика кивнула и потянулась за упаковкой бумажных платочков на столе.
– Он просто хочет быть со мной, а я его все время отталкиваю. Он такой хороший человек… как Марк – его все любили. Не понимаю, почему Марк должен был умереть, а я все еще здесь. Он был таким прекрасным человеком, а я просто сука.
Айзек засмеялся.
– Так и есть, ничего смешного.
– Ты не сука, но иногда тебе приходится ею казаться. Чтобы делать работу.
– Айзек, это дело… оно останется нераскрытым. Я это знаю. У меня нет ничего. И мне нужно везти сюда родителей Эллы Уилкинсон на опознание. А завтра надо ехать на похороны Спаркса. У него двое маленьких детей.
– Эрика, тебе нужно держаться. Хочешь у меня пожить несколько дней? Можешь уходить и приходить, когда захочешь. Иногда же нужно, чтобы кто-то был дома, когда ты возвращаешься. Я обещаю – руки распускать не буду.
Эрика засмеялась.
– Нет, спасибо, я просто хочу побыть одна.
– Нет, не хочешь. Я вскрываю людей каждый день, и многие из них очень молоды, им еще жить бы и жить. Я думаю, что, умирая, они жалели о многом, думали, что надо было быть добрее, больше любить, не так сильно нервничать. Езжай к Джеймсу. Кто знает – может, завтра ты уже будешь мертвая на том столе лежать.
– Жестко, но это правда, – сказала Эрика. – Тебе стоит чаще давать советы.
– Я так и делаю, но по большей части люди уже не могут воспользоваться моими советами. Они мертвы.
Эрика подошла к нему и от всего сердца обняла.
Глава 52
Питерсон сидел дома и смотрел телевизор. Около восьми вечера в дверь позвонили. Он выключил звук и пошел к двери. Увидев вымокшую насквозь Эрику с прилипшими к лицу волосами, он очень удивился. Несколько мгновений они стояли и молча смотрели друг на друга, только дождь барабанил по окнам.
– Дождь на улице? – спросил он.
– Немножко накрапывает, – ответила Эрика, и они оба рассмеялись.
– Заходи, женщина, а то замерзнешь насмерть, – отошел он в сторону, пропуская ее.
– Прости за то, что я сказала тогда.
Как только он закрыл дверь, она взяла его лицо в свои руки и поцеловала. От неожиданности Питерсон не сразу ответил ей. Стягивая друг с друга одежду, они добрались до спальни и упали на кровать.
– У тебя столько еды в шкафах, – удивилась Эрика, когда через пару часов они, проголодавшись, выползли из постели и взяли по холодному пиву.
Она ходила в его безразмерной футболке с истершимся изображением Скуби-Ду.
– Да? – переспросил он, сев в одних трусах на столешницу.
– У тебя тут даже есть листья кафир-лайма. Из них что – можно что-то приготовить?
– Карри. Блюда с лапшой. Кучу всего, – усмехнулся он и отхлебнул пиво.
– Видимо, мы зря заказали пиццу.
– В следующий раз я приготовлю тебе что-нибудь, – сказал он и спрыгнул, чтобы ее обнять.
Эрика провела руками по его гладкой мускулистой спине и ощутила тепло его кожи.
– Было бы здорово, – сказала она, положив подбородок ему на плечо. – Жаль, я такая высокая. Классно, когда можно положить голову на грудь мужчине. Это успокаивает.
– Хочешь, я положу свою голову тебе на грудь?
– Ха-ха, очень смешно.
Они стояли обнявшись, и Эрика рассматривала его квартиру. Это была классическая мужская берлога с черной кожаной мебелью и гигантским телевизором с игровой приставкой на ковре. Еще была его фотография в подростковом возрасте в окружении родителей, сестры и бабушек с дедушками. Когда-то он рассказывал, что его сестра покончила с собой, когда была подростком. Значит, она не единственная в этом мире потеряла близкого человека.
– Марк был немного ниже меня. И очень переживал из-за этого. Терпеть не мог, когда я носила каблуки. Я и так-то почти не носила, но иногда хотелось.
– Я не пытаюсь его заменить, – сказал Питерсон, заглядывая ей в глаза. – Я знаю, что это невозможно.
– Я знаю, что не пытаешься, но мне нужно жить дальше, и ты мне очень нравишься. И Марку бы ты понравился, мне кажется.
Питерсон снова прильнул к ней и поцеловал. В дверь позвонили.
– Это, наверное, пицца, – сказал он.
Они сели с горячей пиццей смотреть вечерние новости, открыв по новой бутылке пива. В национальных новостях не было упоминания о гибели Эллы Уилкинсон, но в новостях Лондона ее смерть стала темой номер один. Были и кадры из Бекенхема. К счастью, репортеры приехали на место уже после того, как судмедэксперты завершили свою работу, и засняли только полицейский кордон на парковке и одну-единственную патрульную машину. Им пришлось довольствоваться парой коротких интервью с жильцами – молодой женщиной с двумя маленькими детьми и пожилым мужчиной в кепке.
– Теперь я боюсь отпускать детей гулять одних, – сетовала женщина, держа за руки непоседливого сына и дочь.
– Это же ужас. Не ожидал, что такое может произойти в нашем районе, – жаловался пожилой мужчина в очках с толстыми линзами, жмурясь на камеру.
После этого показали женщину на фоне железных ворот. Вдали виднелся дом и дорога к нему. Дорога была в тени, а женщина, наоборот, попала под яркий свет прожектора. От порыва ветра ее волосы закрыли лицо, и она стала их убирать.