— Он рассказал Монтгомери! — воскликнул Костас.
— Вместе они разработали шифр… — прошептал Джереми.
— Чистая догадка! Но если это произошло, то наверняка здесь, — сказал Морган.
Джек удивленно взглянул на него:
— Здесь? В Калифорнии?
— В Санта-Пауле. Ведь там Эверет прожил остаток дней. В скромном монастыре среди холмов Эверет наконец нашел то, что искал, приехав в Америку. Спокойствие, уединение, мир и людей, с которыми мог говорить о чем угодно. Там он жил согласно своим религиозным убеждениям. Там нашел подходящее время и место, чтобы передать тайну…
— Прямо как император Клавдий две тысячи лет до него, — пробормотал Джереми. — И, как и в случае с Клавдием, история разрушила все планы. Первая мировая война началась так же неожиданно, как извержение Везувия.
— Возможно ли, чтобы Эверет и Монтгомери встречались здесь во время войны? — спросил Костас.
— Да, в мае 1917 года, — ответил Морган. — Телеграмму Циммермана опубликовали в печати, Америка официально вступила в войну. Очевидно, Эверета и Монтгомери пригласили в США, чтобы помочь в организации американского криптографического центра. Операция осуществлялась в условиях повышенной секретности. Естественно, у меня нет неопровержимых доказательств. Но теоретически у них была возможность и время съездить в Калифорнию.
— Монастырь до сих пор существует? — спросил Джек.
Морган медленно поднял взгляд на него и кивнул. А потом, отодвинув стул, встал и подошел к окну. Голос его охрип от переполнявших душу эмоций.
— Всю свою профессиональную жизнь я буквально дышал этим местом. Я присутствовал при открытии музея. Сама атмосфера здесь придает мне сил и желание работать. Древнеримская вилла на калифорнийских холмах! Она преследует меня и днем, и ночью. Комната, в которой мы находимся, — плод воображения. Вилла Гетти построена на основе того, что в XVIII веке увидел Вебер в коридорах, вырытых в вулканической породе на месте Виллы папирусов. Участок, где теоретически должна находиться эта комната, еще не исследован. Ваши открытия в Геркулануме… Прошлое будто бы нагоняет упущенное! Мы рискуем потерять то, что создали. Как бы мне хотелось, чтобы эта комната оказалась библиотекой или кабинетом ученого! Но может случиться, ее вообще никогда не было! — Морган, тяжело вздохнув, подошел к столу, взял связку ключей и резко сел на стул. — Я отвезу вас в монастырь. Обещаю. Но перед тем, как ехать, вы должны рассказать мне, что знаете об этой истории. Я хочу увидеть, что там, в конце тоннеля. Я хочу услышать о Клавдии!
Глава 21
Через три часа Джек шел по лесистому горному кряжу над долиной рядом с городком Санта-Паула в двадцати милях северо-восточнее калифорнийской виллы Гетти. Стоял чудесный полдень. Небо ласкало взгляд пронзительной лазурью. Свежий ветерок, шелестя листьями, принес с побережья Тихого океана запах моря. Джек очутился в роще вековых ореховых деревьев, среди которых затесались несколько тополей и чахлый низкорослый дубок. Деревья посадили не четкими рядами, а вдоль терасс, спускающихся по склону холма. Каждому дереву было отведено определенное пространство для дальнейшего роста, что не нарушало естественной красоты ландшафта. Кору деревьев изрезали глубокие морщины. Некоторые стволы срослись у земли. Ветки отбрасывали ни дорожки замысловатые тени, манящие Джека все дальше и дальше в рощу. Он словно попал в волшебное священное место, отрезанное от внешнего мира, но сохранившее солнечный свет и насыщенные краски Калифорнии.
Морган спустился по тропинке, оставив джип на дороге. Джереми с Костасом показались следом.
— Лачуга Эверета была раньше примерно на том месте, где вы стоите, Джек. И могила его неподалеку. Правда, сейчас сложно понять, где конкретно, — сказал Морган. — Но можно сказать, что Эверет здесь повсюду. Он посадил эти деревья. И придумал ландшафт. Погодите восхищаться, сейчас такое увидите!
Морган двинулся дальше по тропинке, пробиваясь сквозь узкий коридор веток ореховых деревьев. Джек задержался на минуту, однако вскоре догнал Костаса с Джереми. Пройдя мимо бурлящего ручья, они неожиданно оказались перед входом в длинное низкое здание. Оно тянулось вдоль терассы с одной стороны, устремляясь в долину. Стены из продолговатых тонких кирпичей были воздвигнуты на неровных тесаных камнях, послуживших фундаментом. Посередине стены положили горизонтальный ряд кирпичей более темного цвета. Получалось что-то вроде фасада. Покатая крыша была устлана крупной плоской черепицей, закрепленной сверху такой же, только полукруглой. Так делали на побережье Средиземного моря. Джек отступил на шаг назад, оценивая сооружение в целом. Странно… Что же оно напоминает? Вертится в голове, но никак не вспомнить.
— Добро пожаловать в монастырь Святой Марии Магдалины, — проговорил Морган.
— Вы здесь часто бываете? — спросил Костас.
— Мне разрешили приходить в монастырь только в прошлом году. Так что каждый раз для меня становится маленьким открытием. Изначально здесь нашли приют иезуиты. Так что здание построено в типичной испанской манере: необожженный кирпич и побеленная штукатурка. В начале XX века монастырь целиком переделали. Перед вашими глазами архитектурная жемчужина Калифорнии, автор неизвестен. — Морган встретился взглядом с Джеком. — По-моему, вы догадались, что стало прообразом!
— Похоже, Гетти был не единственным, кто любил делать копии древнеримских вилл, — ответил Джек.
— Когда Эверет впервые пришел сюда в 1912 году, старое жилище миссионеров обвалилось, находиться там стало опасно, — сказал Морган. — Не считая военных лет, строительство монастыря было основным занятием Эверета в течение тридцати лет. По всей видимости, он один воздвигал его вручную, пока позволяло здоровье.
— Получается, он до смерти оставался преданным профессии архитектора, — вставил Костас.
— Более того, — продолжал Морган, — здесь он мог реализовать свою мечту — создать то, что не вписывалось в английскую архитектуру Эдвардианской эпохи. В конце XIX века, когда Эверет учился в колледже, люди только начали осознавать истинную красоту загородных вилл римской Британии, на месте которых впервые стали проводить серьезные археологические раскопки.
— На секунду я задумался, но потом сомнения пропали. Конечно, догадался, — заявил Джек. — Одно из моих любимых римских мест — Чедвортская вилла в графстве Глостершир! Даже природа вокруг похожа. Невероятно! Хотя здесь, по-моему, воздух немного влажнее.
— Угадали! — восхищенно воскликнул Морган. — А с ландшафтом пришлось помучиться. Величайшие итальянские дома были отрезаны от окружающей природы, ориентированы внутрь. Вспомните виллу Гетти, Виллу папирусов. Из окон мог бы открываться прекрасный вид на здешние красоты, но взгляд упирается в перистильный дворик. Вместо окон во внешний мир — фрески с фантастическими садами и пейзажами, подчеркнуто нереальными, мифическими. Все здания символизируют победу над природой.
— Или поражение, — добавил Джек.
— Или отречение от нее, — предположил Костас. — Согласитесь, намного приятнее нарисовать дремлющий Везувий на стене — своеобразное дионисийское исступление, чем, выглянув в окно, увидеть реальность и расстроиться, что ты не в силах контролировать ее.
— В римской Британии к этому относились иначе, — продолжал Морган. — Бритты и кельты поклонялись богам на лесных прогалинах. У них даже не было храмов. В их жизни царила полная гармония с природой. Да и сами люди оставались ее частичкой. Природу не нужно было покорять или брать под контроль. Когда кельты благородного происхождения решили построить виллы в римском стиле, они отчасти изменили его. Их дома вписались в окружающий пейзаж. Эверет хотел создать нечто подобное здесь. Вместо перистильного двора он построил единый длинный коридор, тянущийся к долине на юге, — спальни монахинь. Напоминает западное крыло в Чедворте. Обратите внимание, как идеально коридор подходит к изгибам и природным цветам ландшафта, стоял его частью. Таким представлял себе Эверет гармоничное сочетание природы и архитектуры.
— Похоже, он растягивал удовольствие от работы, — сказал Джек. — Гетти, для сравнения, мог привлечь к строительству виллы лучших архитекторов со всего мира. А Эверет делал все сам. И тем не менее закончил основное строительство за несколько лет до того, как открылась вилла Гетти.
— Вилла Гетти — дар миру. Она открыта всем и каждому. Эверет же, создавая это место, думал о своей тайне, о секрете, об уединении, — добавил Морган. — Структура монастыря не позволяет постороннему беспрепятственно проникнуть во внешний двор или увидеть монахинь. Для нас сделали исключение, позволив пройти сюда.
— А мы сможет заглянуть во внешний двор? — спросил Джек.
— За этим я вас и привел, — признался Морган.
А затем прошел вместе с археологами через патио, устланное неровными каменными плитами, к простому дверному проему, состоящему из вертикальных блоков и поперечной балки из местного желто-коричневого песчаника, который Джек приметил еще на террасе. Дверь, обшитая резными деревянными досками из ореха, была слегка приоткрыта внутрь. Морган толкнул ее и отошел назад, показывая на пол:
— Вначале посмотрите на порог.
Под ногами раскинулся мозаичный черно-белый пол из неровных кубиков, тессер разного размера, отполированных до идеальной гладкости. Мозаика наполовину выходила наружу, вторая половина находилась внутри дома. Из черных кубиков были выложены буквы. Джек видел подобные пороги раньше. Например, черно-белую мозаику в дверном проеме одного из домов в Помпеях с латинским выражением: «Cave canem — Осторожно, злая собака!» Но здесь надпись выглядела иначе и на первый взгляд не имела никакого смысла. Буквы составляли квадрат. В каждой строчке отдельное слово.
ROTAS
OPERA
TENET
AREPO
SATOR
Джек некоторое время, не отрываясь, смотрел на квадрат и наконец воскликнул:
— Дошло! Это по-латыни. «Арепо, сеятель, держит колеса осторожно».