с Казаковым». И назвав водителю адрес офиса «Алтайского самородка», вытащил из кармана мобильник.
— Виктор Иванович на месте? — спросил он у секретарши и, когда та сразу это подтвердила, узнав его голос, добавил: — Передайте, что я к нему уже еду.
Старый друг поджидал его у входа в офис и, крепко обняв, тут же выразил недовольство:
— Ты что же не уведомил о своем прилете? Я бы встретил тебя в аэропорту. В следующий раз тебе этого не спущу! Остановишься у меня! Ты ведь еще со своими в ссоре?
— Спасибо, дружище! Но я живу у деда с бабушкой. С ними уже помирился, — с благодарной улыбкой ответил Петр и, взяв под руку, увлек его к подъезду. — Пойдем! Здесь говорить неудобно.
Приветствуемый сотрудниками, он проследовал за Виктором в свой бывший кабинет и, когда они удобно расположились в креслах за журнальным столиком, поведал другу и о своей неудаче на прииске и о всей эпопее с осмием, только сегодня завершившейся полной викторией.
— Я поэтому и не звонил, ожидая результата, от которого зависело все, — как бы извиняясь, объяснил Петр ему свое молчание. — А теперь, когда у меня снова появятся немалые средства, нам есть о чем серьезно поговорить!
— Ты хочешь выкупить свои акции и вернуть контроль над «Алтайским самородком»? — сразу догадался Казаков, так как их мечты совпадали.
— Вот именно! — азартно блестя глазам, подтвердил Петр. — Не беспокойся, у меня хватит денег, если даже за них запросят драконовскую цену. Думаю, это реально. На кой жуликам наш концерн? Им бы только сорвать куш.
Но Казаков не разделял его оптимизма.
— В общем, это верно, и темный делец Резник, который завладел твоими акциями, готов их перепродать. Но есть одно серьезное препятствие, — хмуро произнес он и объяснил причину своей озабоченности: — С ним об этом уже ведут переговоры люди Юхновского, а этот тип в средствах не ограничен.
— Денег у него, правда, куры не клюют, и я ему не соперник, — согласился Петр и с надеждой добавил: — Но думаю, он швыряться ими не будет — потому и богат! Ну сам посуди, Витя: на кой ему наш концерн?
— Для меня это тоже загадка, — недоуменно бросил Казаков. — То ли прихоть, то ли интрига какая-то.
— Ладно, чего там гадать. Надо действовать! — тряхнув головой, предложил другу Юсупов. — Коли ты сейчас глава концерна — займись этим! Выходи на темнилу Резника и затевай торг. Тогда станет яснее!
— А что? Так и сделаю! Тем более, на днях будет удобный случай: я получил от него приглашение на банкет, — воодушевился Виктор. — Юбилей или что-то в этом роде. Думаю, он за это ухватится, хотя бы, чтоб набить цену.
Как бы подводя итог разговору, Петр встал и, тепло глядя на друга, сказал:
— Ну и лады. Там и поговоришь с ним об этом! А сейчас бросай все дела, и мы устроим свой банкет! Надо же обмыть такой грандиозный успех!
На званый ужин в небольшой, но модный ресторан «Шинок» Казаков прибыл с небольшим опозданием, так как долго не мог выяснить — по какому случаю торжество. Проще всего это можно было узнать у Голенко, но не в силах ежедневно его видеть, а в предательстве водителя Виктор был убежден, он на неделю отправил Дмитрия в автотурне с зарубежным партнером, пожелавшим прокатиться по Золотому кольцу России. Выручил его юрист Резника, с которым ему удалось связаться за час до банкета.
— А вы разве не знали? — певуче удивился тот с неисправимым одесским акцентом. — Илье Исаевичу стукнуло уже пятьдесят пять, дай Бог ему здоровья! Или вы думали, он еще молодой?
«Отлично знаю: он старый вор «в законе», — хотелось крикнуть в ответ Виктору, но помня, что судьба концерна пока полностью зависит от этого бандита, сдержался и сухо спросил:
— А много соберется народу? Что за публика?
— Совсем немного — человек двадцать, не более. Только приближенные к нему люди. Сами знаете: Резник — приезжий с Украины и в Москве связей не имеет. Вам, господин Казаков, сделано исключение — как главе концерна.
Отказаться от приглашения было нельзя, да и дело требовало. Однако без подарка он явиться не мог, и пришлось срочно отравиться по магазинам. Проще всего было купить какую-нибудь дорогую безделушку — запонки или заколку для галстука. Но Виктора мутило от одной мысли, что будет выбирать презент для отпетого мошенника, и он предпочел преподнести ему огромную бутылку виски «Джонни Уокер».
Из-за этого Казаков и опоздал. Однако, хотя прибыл, когда все уже сидели за столом и были сказаны главные тосты, его подарок — судя по одобрительному ропоту — произвел хорошее впечатление, а сидевший в центре гориллоподобный юбиляр, приняв и поставив наклоняющуюся на подставке бутыль лучшего шотландского виски, снисходительно бросил:
— Садись! Нехорошо опаздывать, но на первый раз тебя прощаем.
Виктор занял свободное место напротив юбиляра и, взглянув на сидевших с ним рядом, чуть не подпрыгнул от ярости. По правую руку от Резника сидела очень красивая, но вульгарно накрашенная женщина, а около нее, конечно, Голенко! «Ну, разумеется, это же — его мать, сожительница Резника, — сразу припомнил он то, что узнал еще в Одессе. — Но Дмитрий уверял, что ненавидит “ее хахаля” и не имеет с ним ничего общего. Значит, все врал!»
И как бы в подтверждение этого Голенко встал и произнес здравицу:
— То, чего достиг дядя Илья — редко кому удается! Для этого надо иметь выдающийся талант! Разве мы без него добыли бы «Алтайский самородок» и сидели бы сейчас здесь? — он сбросил маску и насмешливо скосил черный глаз на покрасневшего от ярости Казакова. — Нет, без него у нас бы ничего не вышло!
Он перевел дыхание и с фальшивым жаром продолжал:
— Я два года проплавал на польском судне, где капитаном был тот еще пан. Старый морской волк! Так вот, на его день рождения команда всегда кричала: сто лят! Выпьем же за это! Живи до ста лет, дядя Илья!
Ему дружно зааплодировали. Пришлось выпить и Виктору. Когда вышли из-за стола, он подошел к Резнику. Тот как раз беседовал с юристом, но прервал разговор и одобрительно бросил:
— Вот Юрий Самойлович тебя мне нахваливал. Он хоть и крючкотвор, но в бизнесе разбирается. Говорит, рулишь профессионально. Словом, на месте.
— Спасибо. Я действительно предан нашему делу и отдаю ему все свои силы и знания, — без ложной скромности ответил Казаков. — И все же есть человек, который лучше меня его знает и доказал это.
И Резник, и юрист удивленно подняли брови, и он горячо продолжал:
— Конечно, я говорю о бывшем гендиректоре — господине Юсупове, который создал концерн и отлично им управлял.
— Но ведь Юсупов продал свои акции и добровольно подал в отставку. Разве не так? — проницательно посмотрел на него Резник. — Он что: назад просится?
— Нет, но хочет вернуть свои акции и предлагает хорошую цену. По-моему, для вас это будет выгодная сделка!
В маленьких глазках Резника, спрятанных под надбровными дугами, сразу зажглись алчные огоньки, он собирался ответить, но его опередил юрист:
— Может это и так, господин Казаков, но вы опоздали с этим предложением. Мы уже согласовали договор о продаже этих акций с другим покупателем, — заявил он, бросив выразительный взгляд на своего хозяина. — Он предложил за них намного больше их нынешнего курса!
«Знаю, кто этот покупатель и, думаю, немало тебе заплатил за лоббирование его интересов», — подумал Виктор, но вслух продолжал настаивать на своем:
— Но ведь вы их еще не продали? Почему бы вам не изучить предложение господина Юсупова? Может, оно более выгодно!
Купленный Юхновским юрист хотел ему возразить, но на этот раз Резник, бросив на него злой взгляд, предпочел сам высказаться.
— Хорошо, мы рассмотрим также и предложение господина Юсупова. Но мой юрист не совсем правильно сказал вам о моей готовности уступить кому-либо «Алтайский самородок», — не без ехидства уточнил он. — Да, мы предварительно согласовали текст такого договора с одним из претендентов, но окончательного решения я еще не принял.
«Ну что ж, это значит — шансы у нас еще есть», — немного успокоился Виктор и вскоре под каким-то благовидным предлогом покинул столь неприятное для него сборище.
Петр еще делал утреннюю зарядку с гантелями, когда ему по мобильному позвонил Казаков.
— Ну, вот — все подтвердилось! И доказывать нечего, — взволновано сообщил он. — А я ведь всегда тебе это говорил!
— Ты это о чем? — не понял Петр. — Что подтвердилось?
— Что Голенко — предатель, и они с Резником — одна шайка мошенников!
Поскольку Петр не ответил, ожидая объяснения, Казаков, вне себя от возмущения, рассказал о вчерашнем банкете:
— Наглость этих мерзавцев переходит все границы! Представляешь? Они за столом открыто хвастались, как ловко присвоили «Алтайский самородок»! И больше всех, — он сделал паузу, задохнувшись от гнева, — твой липовый друг детства! Он превозносил Резника и свою роль в их авантюре. И все это — в моем присутствии! Может, теперь ты поймешь, какой он гад?
Петр почувствовал такую боль в сердце, что чуть не выронил гантель, которую продолжал держать в правой руке. У него даже на секунду помутилось в голове. Но он выдержал этот новый удар и, цедя слова, с горечью произнес:
— Ну что ж… вы были правы… Все указывало… на это. Но не хотелось верить…
Он тяжело вздохнул и спросил:
— Так ты что, не стал говорить о покупке акций?
— Почему же? Тем более надо вырвать концерн из рук жуликов! Резник уже ведет торг с Юхновским, но согласился рассмотреть твое предложение.
Казаков сделал паузу и удрученно добавил:
— Но меня, Петя, с души воротит от того, что негодяи, по которым тюрьма плачет, еще получат от тебя за то, что украли!
— Ладно, не бери в голову, — постарался успокоить его Петр. — Им это даром не пройдет! Я сейчас еду к отцу, и мы обсудим, как одолеть их банду.
— Выходит, вы помирились? — обрадовался Казаков.
— Считай, что так. Мой дед — отличный парламентер.