– И?..
– Потеряла сознание. А когда очнулась, он растирал ладони, словно они устали. Наконец он встал, но не вернулся ко мне, а ушел. Остаток ночи я лежала, не шевелясь. Боялась, что он в доме и опять набросится на меня. Наконец вернулась мама и зашла ко мне.
– Где она была?
– У бойфренда. Сказала, чтобы я не принимала душ, и отвезла меня в больницу.
– Ваша мать не видела преступника, когда вернулась?
– Нет. Она никого не видела. – Голос женщины дрожал, глаза блестели. Она откинула голову назад и снова дотронулась до края высокого воротника.
– Я знаю, как вам было тяжело, – сказала Беннет. – Но вы отлично справились.
– Я не хочу вспоминать. Заставляю себя забыть прошлое.
– Но прошлое все равно находит к нам дорогу, – заметила Мэйси.
– Верно. – Ребекка вздохнула. – Я голосовала за Неваду, потому что желание, чтобы этого парня поймали, было сильнее желания забыть.
– Он больше с вами не связывался?
– В прошлом году был один странный звонок.
– От кого?
– Не знаю. Я ответила, а звонивший молчал. А потом мужской голос прошептал: «Я всегда буду тебя помнить». Потом он отключился и больше не звонил.
– Думаете, это был он?
– Уверена. Я рассказала шерифу Грину. Он все записал, будто это было важно, но, мне кажется, не стал ничего предпринимать.
Рапорт Грина был в деле Ребекки Кеннеди. Мэйси молча смотрела, как Брук берет две салфетки из коробки на столе и протягивает пострадавшей, а та промокает уголки глаз.
– Знаете, я больше не плаваю, поскольку одна лишь мысль, что нужно задерживать дыхание, приводит меня в ужас. Дурацкая мелочь, но это меня раздражает. Раньше я любила воду.
Такого рода травмы не проходят бесследно.
– Вы не откажетесь встретиться с художником-криминалистом?
Ребекка удивленно заморгала.
– Но я не видела его лицо.
– Вы можете не осознавать всего, что помните. Ее зовут Зои Спенсер. Очень талантливый и опытный специалист. Дайте ей шанс помочь вам.
– От этих набросков есть какая-то польза? Я видела их по телевизору, но они кажутся такими схематичными…
– Они действительно помогают, и некоторые исследования показывают, что даже больше, чем сбор отпечатков пальцев. Если вы согласны, я организую встречу завтра. Агент Спенсер будет беседовать с еще одной женщиной из вашего города.
– Да, конечно. Если вы считаете, что это поможет…
Мэйси почувствовала скованность женщины и приписала это страху.
– Вы узнаете его голос, если услышите вновь?
– Не знаю. – Ребекка перевела взгляд на окно. – Он по-прежнему здесь, так?
– Думаю, да.
– Он снова может прийти ко мне. Я имею в виду, что он уже звонил. Зачем он это сделал?
– Чтобы напугать вас и продемонстрировать, что ваша жизнь в его руках. Дело не в сексе, а в контроле и доминировании.
– Тогда он добился своего.
– Пора изменить ситуацию, мисс Кеннеди.
– Хорошо.
– Где вы теперь живете?
– В городе. На третьем, последнем, этаже многоквартирного дома. В моей квартире нет окон. Глупо, да?
– Вовсе нет.
– Я ничего не сделала. – Ее глаза наполнились слезами, и она не пыталась их сдержать.
– Вы выжили. – Мэйси подождала, пока Ребекка немного успокоится. – Вы живете одна?
– Как ни странно, с матерью. Круг замкнулся. Вы можете представить, что в своем возрасте будете жить с матерью?
Мэйси любила свою мать и тяжело переживала ее смерть, но жить с ней в одном доме было бы тяжело. Она всегда считала, что дело в несходстве характеров: Мэйси, ни секунды не сидевшая на одном месте, и мама, которая была любительницей телевизионных викторин. Компьютеры против журналов. Жажда приключений против страха перед неизвестным. Теперь Мэйси понимала, что дело было не в темпераменте, а в тайне, окружавшей ее биологическую мать.
– Нет. – Краткость ответа она постаралась смягчить улыбкой. – И последний вопрос, мисс Кеннеди: вы знали Синди Шоу?
Ребекка моргнула. Дважды.
– Да, знала. Тогда все всех знали. Это был маленький город, не то что теперь.
– У вас есть предположения, что могло случиться с Синди?
– Той осенью я была в расстроенных чувствах и не думала о ней. Почему она вас интересует?
Мэйси сама задавала себе этот вопрос.
– Потому что никто не знает, что с ней произошло.
Ребекка смахнула слезу.
– Жизнь у Синди была далеко не сахар, и она не ладила с братом. Вероятно, ей все это надоело.
– Она с кем-то связывалась после отъезда?
– Я больше никогда не слышала ее имя.
Мэйси в очередной раз записала в блокнот инициалы «СШ» и несколько раз обвела кружком.
– Вы тогда с кем-нибудь встречались?
– За несколько недель до нападения я несколько раз встречалась с Полом Декером, но потом перестала отвечать на его звонки.
– Вы с ним расстались?
– Да. Думаю, да.
– Это не он на вас напал?
– Пол? Нет. Это не он, – сказала Ребекка.
– Откуда вы знаете? Вы не видели лицо нападавшего.
– Я бы узнала Пола. Мы были вместе – вы понимаете, что я имею в виду.
– Секс? – уточнила Кроу.
Ребекка покраснела и бросила взгляд на Брук.
– Да. Секс.
– А он не разозлился, когда вы его бросили?
– Это произошло по взаимному согласию.
Так думала она, но у него могло быть другое мнение.
– Он также встречался с Синди?
– Пол был – и, вероятно, остается – бабником. Любая девушка, у которой есть мозги, понимает, что на длительные отношения он не способен. Но он бывает забавен, а секс нужен всем.
Веселье и секс. В теперешней жизни Мэйси не было места ни тому, ни другому.
– Спасибо, мисс Кеннеди, что уделили нам время.
– Послушайте, я говорила, что не люблю об этом вспоминать, но если разговор с вашей коллегой поможет найти убийцу Тоби, я согласна.
– Агент Спенсер приедет завтра. Увидитесь с ней?
Ребекка напряглась, но быстро взяла себя в руки и кивнула:
– Обязательно.
Ребекка проводила их до двери, и Мэйси вручила ей визитную карточку перед тем, как направиться к машине. В небе ярко светил месяц. Она посмотрела на часы. Половина восьмого.
– Думаю, убийца Тоби практиковался на жертвах изнасилования и едва не убил мисс Кеннеди. А Тоби смог убить.
– Да. – В голосе Брук чувствовалась какая-то покорность. – Мы должны раскрыть это дело.
– Знаю. – Мэйси внимательно посмотрела на заместительницу шерифа. – Для нас обеих это важно.
Беннет кивнула:
– Мы в одной лодке.
– Судя по вашему тону, это плохо, – заметила Мэйси.
Брук вздохнула и покачала головой.
Колкость предназначалась для того, чтобы ослабить напряжение, возникшее между ними с самого начала. Но судя по хмурому лицу Беннет, чтобы растопить лед в их отношениях, потребуется паяльная лампа.
Жажда оказалась сильнее, чем он думал, так что пришлось достать вторую банку пива и осушить ее до дна. Пустая емкость ударилась о край мусорной корзины и упала на пол. Он подобрал ее и сунул в корзину.
– Ты меня разочаровала. – Он обращался к девушке, лежавшей в углу в полубессознательном состоянии. – Я ждал, что ты будешь больше сопротивляться. Трудные победы – самые лучшие.
Он сцепил пальцы и хрустнул костяшками. С ее губ слетел шипящий звук.
– Посмотри на меня.
Веки жертвы дрогнули, и он понял, что она пришла в себя. У них еще есть немного времени.
Он сжал пальцы, и примитивные рефлексы послали сигналы к ее мышцам, заставив их напрячься. Он продолжал давить, чувствуя пульсирующую эрекцию. Его сердце забилось быстрее.
Пять, шесть, семь, восемь.
Став старше и мудрее, он перестал желать, чтобы смерть наступила быстро. Больше никакого выброса адреналина, нарушавшего привычный ритм.
Девять, десять, одиннадцать.
Пульс девушки замедлился, из горла вырвался слабый булькающий звук. Ее глаза были полуприкрыты. Он полностью доминировал. Она больше не боролась. Не плакала. Не умоляла. Но, как ни странно, он чувствовал разочарование, как после слишком быстрого окончания превосходного ужина или бокала превосходного виски.
Она широко раскрывала рот, хватая воздух, как выброшенная на берег рыба. Потом ее глаза медленно закрылись.
– Открой глаза. – Он возбудился, словно подросток. – Я хочу видеть твои глаза.
Из уголка правого глаза выкатилась слеза, но веки остались сомкнутыми. Она не реагировала, а ее мышцы расслабились. Пальцы у него болели, мускулы сводило судорогой.
Двадцать, двадцать один.
После сорока пяти секунд мозг начинает умирать, и сознание перемещается в мир, где нет страха и ужаса.
Ей еще рано уходить в неизвестность. Он хотел насладиться своей победой. На лбу у него выступили капельки пота; он гладил сведенные судорогой мышцы и распухшие суставы рук, пытаясь вспомнить то время, когда тело не причиняло ему страданий.
– Я победил, дорогуша. Я хотел продолжать игру. Мне нравилось, как ты плакала, нравился твой страх. Чертовски сексуально.
Он схватил руку девушки, наслаждаясь податливостью ее тела. Потом, не в силах сопротивляться желанию, вонзил зубы в ее плоть и почувствовал вкус крови. Она не реагировала.
Он провел пальцами по лиловым синякам на ее белой шее и поцеловал все еще полные и мягкие губы.
– Я победитель.
Наконец он стянул маску. Воздух холодил влажную от пота кожу.
Маска была необходима в самом начале, когда у него не хватало смелости убивать. Но даже после того, как страх перед убийством прошел, он не отказался от маски – она вызывала страх.
Он подошел к маленькому холодильнику, схватил банку пива, открыл и сделал большой глоток. Пиво не утолило глубокую жажду, которая мучила его столько, сколько он себя помнил. Это было непреодолимое желание. Потребность доказать, что он победитель.
Эта смерть должна была приглушить жажду, но не могла полностью избавить от нее. Несколько дней назад его буквально распирало от потребности доказать, на что он способен. И он доказал. Еще раз продемонстрировал свое превосходство.