В разговор вмешивается Марта:
– Прежде чем вы примете решение, ваша часть, могу я закончить вопрос?
Сонни неохотно поднимает руку в знак согласия.
– Вы знаете, кто это написал, доктор Робб? – интересуется Марта.
Когда она еще только начала зачитывать цитату, на губах свидетельницы возникла горькая улыбка.
– Да, знаю. Это был доктор Джейсон Карденал.
– А кто такой Джейсон Карденал?
– На данный момент он занимает должность главного инспектора Управления по контролю за качеством пищевых продуктов и медикаментов.
– Он возглавляет управление?
– Да.
– Я заявляю протест по той же причине, – произносит Мозес. – Это не имеет отношения к делу.
Сонни смотрит на Марту, прищурив один глаз, и Марта отвечает:
– Во-первых, ваша честь, мистер Эпплтон спрашивал, почему УКПМ не проводит тестирования фармакологических препаратов самостоятельно. Доктор Робб ответила, что это слишком дорого. Можно подумать, что дело только в этом! Во-вторых, доктор Робб – основной свидетель гособвинения, который, как предполагается, должен помочь установить, что УКПМ ввели в заблуждение. Так что мои вопросы имеют отношение к делу – особенно если учесть, что глава управления в свое время публично предупреждал, что сама система проверки продукции устроена таким образом, что получаемая УКПМ информация может быть изначально искаженной.
На губах Сонни мелькает улыбка:
– Не знаю, какие у вас еще основания, миссис Стерн, но то, которое вы привели, я принимаю. Протест отклонен.
– Доктор Карденал не раз публично заявлял, что он давно уже изменил свою точку зрения, – вставляет доктор Робб.
– Прошу исключить эту реплику из протокола, – тут же реагирует Марта.
– Принимается. – Сонни смотрит на свидетельницу: – Доктор Робб, пожалуйста, не делайте заявлений по своей инициативе. Ждите вопросов адвокатов и отвечайте на них.
Доктор Робб кивает, и ясно, что ей немного стыдно за то, что она нарушила процедуру. В статье, которую цитировала Марта, доктор Карденал предлагал создать правительственную систему тестирования новых лекарств и биопрепаратов, в рамках которой испытывались бы за сравнительно небольшие деньги все новые лекарства и биопрепараты, предназначенные для продажи в Соединенных Штатах. Фармацевтические компании резко выступили против этой инициативы – как и многие представители Конгресса, которые решили, что реализация этой идеи создаст еще одну огромную бюрократическую машину на федеральном уровне. Кто-то решил, что эта бюрократическая машина будет еще более уязвимой к давлению со стороны лоббистов. В итоге предложение доктора Карденала, несмотря на активную его поддержку со стороны медицинского сообщества, так ни к чему и не привело.
Между тем Марта продолжает перекрестный допрос свидетеля, переводя его в то русло, которое она заранее наметила в разговоре с отцом.
– Доктор Робб, можно ли, обобщая ваши показания, сказать, что сегодня вы не стали бы рекомендовать одобрение «Джи-Ливиа», если бы видели базу данных клинических испытаний, зафиксированную в вещдоке гособвинения «компьютер Пафко А» – в том виде, в котором она существовала на 15 сентября 2016 года?
– Верно, можно.
Марта объяснила Стерну, что доктор Робб никак иначе ответить не сможет – ведь это необходимо УКПМ для того, чтобы как-то оправдать вынесенное им в свое время решение об одобрении препарата.
– Правильно ли я понимаю, – продолжает Марта, – что решение УКПМ по поводу продажи лекарства на территории Соединенных Штатов зависит от того, является ли препарат, согласно результатам тестирования, эффективным и безопасным?
– Правильно.
– Значит, принимая решение по поводу того, одобрять или не одобрять тот или иной препарат, управление не дает никаких моральных оценок, верно?
– Я не понимаю вопроса.
– Гипотетически, если вы решили, что, согласно стандартам УКПМ, лекарство является безопасным и эффективным, то вы порекомендуете одобрить его – даже если в ходе испытаний имели место серьезные ошибки, удаление части информации из базы данных или даже прямая ложь и подтасовки? Так?
– Я не представляю, как можно гипотетически предполагать подобное. Как я могу быть уверена, что лекарство является безопасным и эффективным, если производитель препарата солгал нам? Подождите, я должна все это обдумать. Но да, никаких моральных оценок мы не выносим.
– Но получается, что мошенничество, если исходить из мнения, которое вы высказали по поводу процедуры одобрения препаратов, – это то, что в данном вопросе к делу не относится?
– Я не считаю, что для сотрудников управления это к делу не относится. Как вам известно, УКПМ за-явило…
– Простите, – прерывает Марта свидетельницу и поднимает руку. Доктор Робб собиралась сослаться на попытки УКПМ объяснить общественности, что управление одобрило «Джи-Ливиа» по той причине, что его ввели в заблуждение, мошенническим образом подтасовав данные тестирования. Это еще одна тема, затрагиваемая в гражданских исках против изготовителя препарата, которая по специальному решению судьи не должна упоминаться в ходе процесса – присяжные не должны слышать о ней ни слова.
– Я задаю вопросы именно вам, доктор Робб, а не кому-либо другому из сотрудников вашего управления, – говорит Марта. – Вы находитесь в зале суда и являетесь свидетелем, дающим показания.
– Я понимаю.
– Значит, сегодня, находясь здесь, в зале суда, вы утверждаете, что единственная причина, по которой вы отказались бы рекомендовать одобрение препарата «Джи-Ливиа», – это то, что двенадцать смертей, зафиксированных с помощью вещдока «компьютер Пафко А», вызвали бы у вас сомнение в том, что лекарство безопасно и эффективно?
Доктор Робб недовольно кривит губы и на мгновение задумывается, после чего отвечает:
– Да, я говорю именно это.
– Для того чтобы вы приняли такое решение, не имело бы принципиального значения, фиксированы ли эти смерти как серьезные негативные события, верно?
– Ну, я не уверена, что могу сказать, что это не имело бы значения.
– Доктор Робб, вы можете привести пример, когда УКПМ отказалось одобрить новое лекарство только потому, что в ходе испытаний было допущено нарушение установленной процедуры?
Свидетельница некоторое время колеблется, а затем отвечает:
– Мне надо подумать.
Марта возвращается к столу защиты и берет с него пухлый том в мягкой обложке, по размерам и толщине похожий на телефонный справочник округа Киндл.
– Это – копия Свода федеральных предписаний, который содержит в том числе большинство правил, официально установленных вашим управлением для проведения клинических испытаний лекарственных препаратов.
На самом деле том, который держит в руках Марта, – вариант Свода предписаний, выполненный гораздо более крупным шрифтом, чем официальное издание, и потому куда более внушительный на вид. Но доктор Робб, которая в этот момент явно думает о запрете Сонни на обсуждение в ходе процесса некоторых тем, ограничивается коротким «да».
– И как часто так случается, доктор Робб, что заказчик клинических испытаний, он же производитель тестируемого препарата, во время клинических испытаний нарушает установленные процедуры?
– Я предполагаю, что это происходит каждый день. Но не все процедуры одинаково важны.
Марта требует исключить вторую фразу реплики из протокола. Сонни поддерживает адвоката защиты. Затем судья, глядя на свидетельницу, говорит:
– Доктор Робб, еще раз прошу вас воздержаться от оценочных заявлений. Ваше дело – выслушивать вопросы, которые вам задают, и отвечать на них. Не принуждайте меня ставить вас в угол.
Доктор Робб в ответ смеется – как и большинство присутствующих в зале суда. Сонни между тем продолжает:
– Мистер Эпплтон, сидящий вон там, очень хороший юрист, и, если он решит, что есть еще какие-то факты, о которых присяжным следует знать, он задаст вам соответствующие вопросы. Но после того, как миссис Стерн закончит со своими вопросами.
– Поняла, – кивает доктор Робб.
Марта стоит в нескольких футах от нее и все еще держит в руках толстый том.
– Возвращаясь к вопросу, который я вам только что задала, доктор Робб. Многие лекарства не были бы одобрены вашим управлением, если бы этому мешали нарушения существующих требований и процедур.
Свидетельница хмурится, обдумывая слова адвоката, а затем говорит:
– Укол.
– Я вовсе не фехтую с вами, доктор.
– Я понимаю. Полагаю, то, что вы говорите, более или менее верно.
– Между прочим, доктор Робб, вам известно, сколько генеральных директоров компаний, которые не сообщили должным образом об имевших место в ходе тестирования серьезных негативных фактах, были подвергнуты суду?
– Я протестую, – говорит Мозес, и Сонни его тут же поддерживает. Тот факт, что кто-то совершил такое же правонарушение, как Пафко, и остался безнаказанным, не снимает вины с подсудимого.
– Но проблема в том, доктор Робб, что, если исходить из ваших сегодняшних показаний, ваше мнение, что вы могли бы не поддержать одобрение «Джи-Ливиа» не связано с тем, получало или не получало УПКМ доклады о нарушении правил и процедур. Это так?
– Вопрос уже задавался, и ответ на него прозвучал, – вставляет Мозес.
– Вопрос был сформулирован несколько иначе, но я думаю, что мы все уловили, в чем суть, миссис Стерн, – заявляет Сонни. – Все что учитывалось при решении вопроса об одобрении «Джи-Ливиа» – это является ли препарат безопасным и эффективным. Пожалуйста, продолжайте.
Как это часто бывает в ходе судебных процессов, на которых в качестве обвиняемых выступают «белые воротнички», Стерны пытаются построить защиту в соответствии со старой шуткой о человеке, который предстал перед судом из-за того, что его пес укусил соседа. На суде хозяин собаки выдвинул три аргумента в свою защиту: 1. Я всегда вожу своего пса на поводке, поэтому он не мог укусить соседа. 2. Мой пес очень стар, и у него нет зубов. Поэтому он не мог укусить соседа. 3. У меня нет никакого пса.