– Вот как, – говорит Стерн.
Донателла предлагает ему изучить ее ежедневник, но адвокат мягко берет ее за руку и заставляет положить блокнот обратно в ее довольно вместительную сумочку.
Донателла хочет вызвать по телефону такси, но Стерн связывается с Ардентом и просит его отвезти гостью домой. Затем Сэнди помогает Донателле надеть пальто и провожает ее к лифту.
Перед тем как сойти вниз, женщина в течение нескольких секунд пристально смотрит Сэнди в глаза. Он видит, что Донателла сильно страдает.
– Нет ничего хорошего в старости, правда ведь, Сэнди? – говорит она. Адвокат подозревает, что это замечание имеет отношение скорее не к нему и его жизни, а к жизни самой Донателлы. Она горестно качает головой, затем целует Стерна в обе щеки и входит в лифт, где ее поджидает Ардент.
31. Последние ходатайства
В субботу Стерны скорее для проформы подают ходатайство о снятии обвинения. Гособвинение отвечает на него через несколько часов. Утром в понедельник, когда юристы обеих сторон снова собираются в офисе судьи, Сонни излагает аргументы, приведенные защитой для обоснования ходатайства, в частности ссылки на аналогичные дела. Однако она в конце концов делает вывод, что речь не идет о стопроцентной аналогии, между делами есть различия, и по этой причине снять обвинения отказывается.
– Мистер Стерн, у вас есть еще ходатайства на данный момент?
Разумеется, Сонни ждет, что теперь Сэнди потребует признать, что процесс прошел с нарушениями. Кирил дал согласие на то, чтобы его адвокаты подали соответствующее ходатайство, но лишь в минимальном, самом кратком из возможных вариантов. Если они не представят хотя бы такой предельно лаконичный документ, Кирил лишится возможности использовать в своих интересах целый ряд пунктов законодательства – в частности, потеряет право подать апелляцию в случае, если процесс будет продолжен и Кирил проиграет его при нынешнем составе жюри присяжных.
– Мой подзащитный мистер Пафко просит признать процесс прошедшим с нарушениями, – говорит Стерн.
Сонни кивает.
– Пожалуйста, изложите свои аргументы, – предлагает она.
– Это сделает сам подзащитный, – отвечает Стерн.
В ходе этого процесса было несколько моментов, когда адвокат замечал на лице Сонни выражение, которого ему не доводилось видеть уже почти тридцать лет. Они тогда сошлись в ходе процесса как непримиримые противники в деле, где в роли подсудимого выступал шурин Стерна, первый муж Сильвии, которого обвиняли в фальсификации товаров массового потребления. Сонни работала на пределе своих возможностей, выбиваясь из сил. У нее в жизни в то время было несколько действительно серьезных проблем. Она ждала ребенка от мужчины, за которого больше не хотела выходить замуж, а на работе ее боссом оказался весьма требовательный и при этом подлый и нечистый на руку человек из офиса федерального прокурора. В ходе борьбы со Стерном она нередко выходила из себя, особенно на начальной стадии процесса, и, глядя на него, невольно презрительно щурилась, ожидая от него каких-то новых трюков и уловок. Именно это выражение Сэнди вдруг увидел на ее лице и сейчас. Сонни сразу же поняла, что Сэнди собирается усесться сразу на два стула – а именно сначала попробовать добиться продолжения процесса и вынесения вердикта нынешним составом жюри, а затем, если что-то пойдет не так, подать апелляцию на том основании, что Кирилу было отказано в снятии обвинений без всяких причин. Судьям всегда очень не нравится, когда с ними пытаются играть в такие игры.
– С вашей стороны будет какой-то ответ, мистер Эпплтон? – осведомляется Сонни.
– Для признания процесса прошедшим с нарушениями нет оснований, ваша честь. Даже при условии, что обвинение в убийстве снято, мы были уполномочены доказать, что прием препарата «Джи-Ливиа» в ряде случаев приводил к смерти пациентов, и сделали это.
– Нет, не сделали, – язвительным тоном возражает судья. – В своих попытках доказать, что подсудимый совершил противоправные действия, вы не можете выходить за пределы тех фактов, о которых он не знал. Между тем доктор Пафко никогда не сталкивался с прямыми свидетельствами того, что кто-то из пациентов в самом деле умер. В его понимании все это были лишь слухи. Сообщения о смертях требовали проведения расследования, и они сами по себе отчасти подтверждали ваши обвинения. Но рыдающие родственники умерших, свидетельские показания о доле выживших больных, которых лечили препаратом «Джи-Ливиа», не говоря уже о необоснованных заявлениях, что мы имеем дело с самым тяжким преступлением за все время существования нашей судебной системы, – все это неуместно в рамках данного процесса. Присяжные не должны были ничего этого видеть и слышать.
У Стерна радостно екает сердце – в его душе возникает надежда, что Сонни все же объявит процесс прошедшим с нарушениями.
Между тем судья с недовольным выражением лица подпирает лицо ладонью, а пальцами другой руки начинает барабанить по своему ежедневнику. Сидя в этой позе, Сонни на какое-то время задумывается.
– А если я отклоню ваше ходатайство, мистер Стерн, что в этом случае предложит защита? – интересуется она.
– Мы закончим, ваша честь, – отвечает адвокат. Он говорит это с самым искренним видом, и это немного успокаивает судью.
– То есть ваш подзащитный откажется от права дать собственные показания, которое предоставляется ему Пятой поправкой? – уточняет Сонни.
– Да, откажется.
– И ваш клиент полностью обо всем проинформирован – в том числе о том, что вы не будете приводить аргументы в поддержку вашего ходатайства о признании процесса прошедшим с нарушениями?
– Да, проинформирован.
– Хорошо, – подытоживает Сонни. – Хорошо. Учитывая то, что защита отказывается приводить доводы в пользу своего ходатайства о признании нарушений на процессе, я это ходатайство отклоню. Я сделаю это по той причине, что совершенно очевидно: защита сделала стратегический выбор в пользу вынесения вердикта на этом процессе, этим составом жюри. И это ее право.
Своими формулировками Сонни явно пытается посчитаться со Стерном и ужалить его как можно больнее, что вполне понятно. Затем она подзывает Кирила и проводит довольно сложную, но необходимую по закону процедуру, которой в федеральном суде всегда сопровождается отказ подсудимого от дачи показаний. Когда процедура заканчивается, судья просит представителей обвинения и защиты представить ей свои пожелания по поводу напутствия присяжным – и назначает слушания по этому вопросу на три часа этого же дня. Стерны решают, что на них будет присутствовать Марта. Утром защита официально объявит перед присяжными о том, что ее представители закончили работу по делу, а затем представители обеих сторон выступят с заключительным словом.
– Я объявлю присяжным, что собираюсь отдать им дело для размышлений и вынесения вердикта завтра после ланча, – подытоживает судья.
Как и Декарт, которому, согласно легенде, лучше всего размышлялось в постели, Стерн уже много лет чаще всего тоже обдумывает и шлифует свои заключительные выступления на судебных процессах в кровати, держа под рукой поднос с едой и несколько желтых блокнотов. При этом записей он почти не делает. Вместо этого он прокручивает в уме аргументы, которые собирается использовать, и даже отдельные фразы, множество раз проговаривая в уме одни и те же слова, а иногда тихонько бормочет их вслух, чтобы наилучшим образом подобрать интонацию. Несмотря на свой возраст, он совершенно уверен, что все удержит в памяти и ничего не забудет.
Поскольку на этот раз Стерн решил прилечь днем, а еще вероятнее, по той причине, что, нарушая им же установленные правила, адвокат изредка скармливает маленькой собачке кусочек чего-нибудь вкусного, Гомер запрыгивает на кровать и устраивается рядом со Стерном. Старому адвокату приятно ощущать под рукой теплое тело песика, его густую шерсть, его дыхание и биение маленького сердца.
В данном случае улечься в постель – хорошая идея не только потому, что это стало для адвоката своеобразной привычкой. На то есть и другие причины. Стерн сказал Кирилу правду – процесс измотал его, потребовав больше сил, чем те, которыми он располагал. В последние два дня у него все чаще случались приступы тахикардии, когда сердце трепыхалось в груди, словно испуганная птичка. Он торжественно обещает самому себе, что вызовет Ала, своего личного врача, как только жюри будет проинструктировано, но при этом сам не очень-то себе верит.
То, что он хочет сказать по поводу самого дела, сформулировать нетрудно. Хорошее заключительное слово адвокат, по сути, готовит на протяжении всего судебного процесса, каждую его минуту. В конце концов, поскольку Стерн уверен, что в ходе процесса все делал правильно, он дает своему организму то, в чем тот больше всего нуждается, и задремывает. Просыпается он уже ночью и понимает, что его больше всего волнует не судьба Кирила, а его собственное прошлое. У него по-прежнему хорошая кратковременная память, но он прожил такую долгую жизнь, что не уверен, следует ли считать правдой некоторые его давние воспоминания или же они всего лишь плод его воображения. Он больше не уверен в том, что Питер в самом деле в детстве страдал лунатизмом, и вид мальчика в пижаме, погрузившегося в наполненную ванну так, что на поверхности остались только глаза и ноздри, – это реальная картина, а не сцена из какого-то фильма, отпечатавшаяся у него в мозгу. И действительно ли Клара была такой черствой и эмоционально непроницаемой, какой она представляется ему сейчас? Он никогда не считал себя несчастным в браке, но теперь, когда жизнь его угасает, не может вспомнить водопада счастья, испытанного в хорошие времена. Да, конечно, рождение детей стало абсолютным счастьем. И сила и чистота его любви к жене в начале их отношений были реальными. Но именно ее открытость перед ним на раннем этапе их брака давала ему ощущение того, что между ними действительно происходит что-то особенное. Однако время шло, и жена постепенно становилась несчастной. Впечатление, что жизнь ее не сложилась, все глубже и глубже проникало в ее душу и становилось все более всеобъемлющим. Взрослые годы не только не помогли ей исправить все то, что было заложено в детстве, но и еще больше усугубили ситуацию. Клара становилась все более отстраненной и закрытой, общаться с ней становилось все труднее и труднее. И она хоть и тонко, но при этом безжалостно давала Стерну понять, что многие из ее проблем связаны с ним.