– Достаточно.
– Мам, мне стыдно за это, но пойми, пожалуйста, однажды, когда я искала тебя…
– Что ты натворила, Тара? – Вайолет попятилась назад.
– На прошлой неделе, когда вы внизу пили вино, я немного побродила по дому.
– Хочешь сказать, вынюхивала.
Дочь уставилась на белую клеенчатую скатерть в красную клетку и принялась выводить на ней пальцем узоры.
– Наверху есть комната, которая явно принадлежит маленькой девочке.
Руки Вайолет опустились, а между бровей появилась морщинка. Она молчала, и Тара гадала, стоит ли ей продолжать.
– Ммм… Еще я нашла фото женщины с маленькой дочкой. И… и… – Тара колебалась. – В гостиной над камином раньше явно висел фотоснимок, но он снял его, и я думаю, что…
– «Сенокос».
– Что?
– «Сенокос». Картина Констебля. Он отдал ее в мастерскую, чтобы там заменили раму.
– Ну, ладно… ммм… а что насчет той комнаты?
– Это комната Бэкки.
– Черт, а кто такая эта…
– Его племянница. Она иногда бывает у него. Дом большой, а своих детей у Ларри нет. К тому же они очень близки с сестрой.
Девушка подумала о фото, найденном в тумбочке в туалете.
– На снимке его сестра?
Вайолет кивнула.
– Еще вопросы есть?
– Прости, мам. Я просто не хочу, чтобы он причинил тебе боль.
– Не нужно во всем искать подвох, милая, – она обвела рукой их убогую комнату. – Тебе не кажется, что у нас и так хватает забот? Думаешь, я хочу и дальше растить дочь в таких условиях? Не об этом я мечтала. Не о жизни в комнатенке над паршивым хозяйственным магазином, без приличной работы и со стариком, который думает…
Тара выразительно посмотрела на мать и кивнула на дверной проем, в котором застыл Альф.
– Что думает, Вайолет?
– Альф, я тебя не заметила.
– Это я уже понял.
– Прости меня. Ты же знаешь, что нам хорошо здесь. Не знаю, что бы с нами было, если бы ты не приютил нас той ночью. Пожалуйста, не считай нас неблагодарными, – она поцеловала старика в щеку. – Мы обе любим тебя.
– А я вас люблю, – проворчал Альф.
Вайолет отпустила его руку.
– Ладно, мне нужно закончить с этим пирогом. В котором часу прибывает твоя герцогиня, Альф?
– В четыре, – он шаркнул ногой по линолеуму. – Кажется, тут нам тоже не мешало бы прибраться.
– Предоставь это нам, – ответила Вайолет. – Ты можешь просто сидеть и руководить. Тара, живо бери швабру и ведро.
– Почему я? Разве я не буду помогать тебе с готовкой?
– Не спорь. Вполне успеешь и то и другое.
Через несколько часов все трое уже любовались результатами своего упорного труда. Маленький квадратный столик ломился от еды. Тара приготовила пасту с рыбой и сэндвичи с огурцами. По настоянию Альфа она срезала с хлеба все корки, но сохранила их для птиц, ведь старик не любил выбрасывать продукты. В глубоких тарелках были разложены чипсы, сырные шарики, маринованный лук и маленькие колбаски. Бисквит, испеченный Вайолет, красовался на подставке для торта, размещенной в самом центре стола. Она, конечно, немного передержала его в духовке, но благодаря толстому слою сахарной глазури ей удалось это скрыть. В хрустальной вазе для фруктов красовались консервированные персики. Маленький молочник наполнили сгущенкой.
– Вы сотворили для меня чудо, девочки, – сказал Альф. – Эта кухня никогда еще не была такой чистой. – Я и забыл, какого он цвета, – добавил старик, глядя на линолеум. А не пропустить ли нам по стаканчику шерри, пока ждем Джудит?
– Я воздержусь, – отказалась Тара. – Если это что-то вроде того чинзано, мне будет плохо.
– Ты права. Вайолет?
– Плесни мне чуточку.
К пяти часам Вайолет уже выпила слишком много шерри, что в сочетании с пустым желудком вызывало легкое головокружение.
– Она всегда так опаздывает, Альф?
– Ну, она очень загружена. Ты же знаешь, что такое политика. Что-то обязательно случается в самый неподходящий момент.
– Мам, можно мне бутерброд? Я умру от истощения.
– Тара, я же говорила тебе. От истощения умирают люди в Африке, а ты всего лишь слегка проголодалась. Можно ей сэндвич, Альф?
– Давайте подождем еще полчасика, ладно? – старик посмотрел на часы.
– Но…
Вайолет выразительно посмотрела на дочь.
– Альф велел подождать.
К шести часам у Вайолет уже так урчало в животе, что старик едва не вызвал сантехника. Она похлопала себя по животу.
– Боже ты мой, простите.
– Тебе надо поесть, мам, – настаивала Тара. – Как и нам всем.
– Что думаешь, Альф? Начнем без нее? Уже довольно поздно.
– Да, думаю, пора. – Альф откинул занавеску. От его дыхания стекло затуманилось, и старик протер его рукавом. – Она точно приедет. Она хорошая девочка, просто очень занятая.
Тара и Вайолет быстро наполнили свои тарелки.
– Ммм… Так-то лучше, – промямлила девушка.
– Не говори с набитым ртом, детка. Альф, почему ты не ешь?
На коленях у старика стояла пустая тарелка.
– Не беспокойся, я поем. У меня просто бабочки в животе. Слишком взволнован перед встречей с Джудит.
В коридоре зазвонил телефон, и хозяин попытался подняться с кресла.
– Это, должно быть, она.
Вайолет заставила его вернуться в кресло.
– Предоставь это мне. Я поговорю с ней и узнаю, в котором часу ее ждать.
Выходя из кухни, женщина прикрыла за собой дверь.
– Алло.
– Ой, кто это? – та, что задавала этот вопрос, протяжно зевнула. – Ух, простите.
– Это Вайолет? А вы кто?
– Могу я поговорить с Альфом Бикерстаффом?
С Альфом Бикерстаффом! Сколько Альфов, по ее мнению, проживают в этом доме?
– Это Джудит?
– Да, он дома?
– Вы опаздываете уже на два часа, – прошипела Вайолет в трубку. – Где вас черти носят?
– Простите, но кто вы вообще такая?
– Я – дура, которая стерла все пальцы, готовясь к вашему высочайшему визиту. Ко скольким вас ждать?
Последовала долгая пауза, во время которой Вайолет расслышала на заднем плане клацанье стаканов и голос, который прошептал:
– Куда девать посуду, Джуд?
– Ммм… Я не приеду. У меня тут кое-какие дела. Очень важные.
– Более важные, чем встреча с собственным отцом?
– Слушайте, вы… – в голосе Джудит прозвучали стальные нотки. – Кто бы вы ни были, я не обязана перед вами отчитываться. Просто передайте ему, что я не приеду. Перезвоню позже.
Она бросила трубку, приведя Вайолет в крайнюю степень возмущения.
Она вернулась в кухню, сцепив дрожащие от ярости руки, и отрицательно покачала головой, глядя на дочь. Альф сидел к ним спиной, с надеждой глядя в окно.
– Она не придет, да? – спросил он.
– Джудит просила передать, что очень расстроена, но ее срочно вызвали… по какой-то… политической проблеме. Само собой, она не может рассказать подробности, ведь это сверхсекретно. Она думала, что успеет закончить к ужину, но, похоже, ей придется работать всю ночь.
– Всю ночь? – отозвался он. – Видимо, там что-то очень серьезное. Бедная моя девочка. Так много работает.
Скорее много тусуется.
– Она сильно скучает по тебе и очень мечтала увидеться, раз даже сказала миссис Тэтчер, что ей нужно в Манчестер, навестить отца. Но та ее так и не отпустила. Эта Тэтчер, судя по тому, что о ней говорят по телевизору, не терпит возражений.
– Значит, она совсем не приедет? – спросил Альф с такой грустью, что Вайолет вдруг стало трудно говорить.
Она с трудом проглотила смесь горечи и злости.
– Нет, не приедет. Мне очень жаль, – она взяла старика за руку. – Давай отрежу тебе большущий кусок моего пирога, а?
– Ай, давай. Какой смысл ему пропадать, правда?
Женщина взяла нож и погрузила его в пирог, от чего в воздух поднялись частички сахарной пудры.
– Наверно, я должен позвонить ей, – проговорил Альф. – Проверить, все ли у нее в порядке. А то она еще подумает, что я не беспокоюсь о ней.
Вайолет передала ему тарелку с тортом.
– Никак не получится. Она звонила из офиса. Весь день крутится, как белка в колесе. Сейчас у них секретное совещание. Ей пришлось отпроситься в туалет, чтобы позвонить и предупредить тебя.
– Узнаю нашу Джудит, – улыбнулся старик. – В этом вся она. Всегда такая ответственная. Надеюсь, она не волновалась из-за меня весь день.
– Уверена, что нет, – ответила Вайолет и прикусила губу.
Обернувшись к дочери, которая расправлялась с третьей порцией десерта, она процедила сквозь зубы:
– Мерзкая, эгоистичная дрянь. Вот кто она.
– На этой неделе твой день рождения, да? – спросил Том, поднимая коробку с розжигом, которую хозяин магазина велел упрятать подальше.
Погода стояла теплая, и никто не желал разводить огонь.
– Ага. Пятнадцать, представляешь? Бог ты мой. Чувствую себя старой, – ответила Тара, выглядывая из-за кассы.
– Вот доживи до моих лет, тогда и будешь жаловаться на старость, – проворчал Альф из угла.
– А потом вы отправитесь в отпуск, так? – спросил парень.
– Ммм… И мне придется прогулять целую неделю школы, – кивнула она.
– Везет тебе. Слушай, я хотел спросить, ты хотела бы сходить куда-нибудь в свой день рождения? Правда, денег у меня не много. С ним не разбогатеешь, – улыбнулся он, глядя на Альфа.
Но Тара не успела ответить, потому что в эту секунду дверной колокольчик возвестил о прибытии Вайолет. Она держала в руках кучу пакетов с покупками. За ней шел Ларри.
– Хочу скорее показать тебе все это, – воскликнула женщина. – Мы тут кое-что купили для поездки.
Она швырнула сумки на прилавок и принялась выуживать из них разноцветные бикини и парео. Затем пришла очередь широкополой шляпы и огромных солнечных очков.
– Спасибо, милый. Ты так добр ко мне! – она чмокнула Ларри в щеку.
– Никаких денег не жаль, – ответил он, взяв ее за подбородок и поцеловав в губы. – Ты выглядишь восхитительно. Все мужчины Французской ривьеры умрут от зависти, глядя, как я держу тебя за руку.
– Слышишь, Тара? Мы едем в Сен-Тропе, – взвизгнула Вайолет, не скрывая восторга.