– Принести вам напитки? – спросила она.
– Да, конечно. Ты что будешь, Тара?
– Не знаю, а ты?
– Я вообще-то за рулем, но, думаю, один бокал не повредит.
Официантка, застывшая с айпадом в руках, подавила нетерпеливый вздох.
– Может, джин с тоником?
Я с готовностью согласилась, лишь бы от нее избавиться, но это не помогло.
– У вас есть какие-то предпочтения? «Бомбейский сапфир»? «Гордонс»? «Хэндрикс»?
– «Гордонс» подойдет, – заверила я.
Девушка постучала по экрану айпада.
– Какую содовую добавить?
– Все равно. На ваш выбор.
– Со льдом и лимоном?
Ее внимание к деталям поражало воображение. Неужели на этой планете кто-то пьет джин-тоник без льда и лимона?
– Да, пожалуйста.
Она снова постучала ногтями по гаджету и наконец удалилась.
– Когда это все стало так сложно? – спросила я, обмахиваясь меню. – Мне одной душно или тут действительно жарковато?
– Немного душно, – ответил Том, снимая пиджак.
– Так ты, говоришь, получила письмо? – спросил он, наклонившись ко мне через стол, так что я даже испугалась, что его галстук загорится от свечи.
– Да. Я должна была получить письмо вместе с кулоном, но недоумок из конторы Фортиса об этом забыл. Теперь оно у меня.
– Ого! И что в нем?
– Не знаю, – тихо ответила я, опустив глаза. – Я еще не открывала его.
– Почему? Ведь там наверняка те самые ответы, что ты ищешь.
В голосе Тома слышалась тревога, и я решилась попробовать объяснять то, что и сама не понимала до конца. Конечно, он ожидал, что я мгновенно вскрою конверт и узнаю наконец всю правду. Но все было не так просто. Все эти годы я позволяла себе надеяться, что моя мать жива и здорова, несмотря на все странности сложившейся ситуации. Ведь у меня не было подтверждения обратного. Отсутствие информации дарило присутствие надежды. Но попытка выразить эту идею словами провалилась. Даже мне самой такое обоснование показалось бессмысленным.
– Я сорок лет ждала момента, когда наконец узнаю, что случилось с мамой. И, если честно, мы ведь оба понимаем, что меня вряд ли ждут хорошие новости. Она либо мертва, либо не вернулась, потому что не захотела возвращаться. Даже и не знаю, что хуже.
Вернулась официантка и поставила перед нами напитки.
– Готовы сделать заказ?
Ни один из нас даже не заглядывал в меню.
– Пока нет. Дайте нам еще пять минут, – ответил Том. – Я понимаю, что ты имеешь в виду. Прошло сорок лет, так что пара часов уже ничего не изменят. Тебе нужно успокоиться. Но, что бы ни было в этом письме, знай, что я рядом с тобой, ладно? Как тогда, когда она не вернулась домой, – он взял меня за руку. – Откроем его вместе.
Я улыбнулась через силу и в очередной раз задалась вопросом, как могла его потерять.
– А теперь давай заглянем в меню, – предложил мой старый друг. – Рекомендую рыбный пирог.
– Значит, ты бывал здесь раньше?
– Пару раз. Пэнни нравилось это место.
Я поерзала на своем стуле.
– Пэнни – твоя жена?
– Да, точно.
Трудно подобрать слова в такой ситуации. Я-то о своем бывшем часами могу болтать, потому что он по-прежнему живет, дышит и с назойливой регулярностью вторгается в мою жизнь. Но говорить о покойной жене – совсем другое дело.
– Ммм… Ты все еще скучаешь по ней? – выдавила я, глотнув джина.
И почему я всегда несу чушь? Понятное дело, он скучает.
– Вряд ли когда-нибудь перестану. Но девочки все же со мной.
– Конечно. Сколько им сейчас? – Я вытерла помаду с ободка стакана.
– Мэг двадцать один. Она закончила университет и проведет этот год в Тайланде. А Ханне восемнадцать. Она сейчас получает образование. Изучает клубы, ночную жизнь и алкогольный ассортимент Ливерпуля.
– Серьезно? – нахмурилась я. – Есть такой курс?
– Нет, конечно. Я просто пошутил. Она изучает географию.
Боже, почему я временами становлюсь такой тупицей.
– Значит, она ровесница моему Дилану. Он учится в Ньюкасле на медицинском.
Главное, не начать раздувать от гордости грудь.
Том присвистнул.
– Ого, он, наверно, очень одаренный парень.
– Весь в отца.
– Эй, не умаляй своих достоинств, Тара, – попросил он и снова взялся за меню. – Ну, что, может закажем большую тарелку с закусками на двоих и по порции рыбного пирога? Или ты предпочла бы что-то другое?
– Звучит отлично, – согласилась я, захлопнув меню.
Официантка снова постучала по экрану айпада и принесла нам хлебную корзину, которую мы не заказывали и не собирались есть. Но она, естественно, опустела раньше, чем принесли закуски. Так легче заполнять паузы, да и руки можно чем-то занять.
– Знаешь, Том… – начала я, почувствовав расслабляющее действие джина. – Я ведь любила тебя по-настоящему.
Мой собеседник положил на хлеб кусочек твердого, как скала, сливочного масла и предпринял безуспешную попытку размазать его ножом.
– Я тоже тебя любил, – ответил он грустно. Голос едва не сорвался.
В горле у меня застрял комок, но хлеб был ни при чем.
– А первая любовь никогда не забывается, верно?
Том откинулся в кресле и рассмеялся, разряжая обстановку.
– Ты помнишь… ну… наш первый раз? – спросил он, понизив голос.
– Как я могу забыть? – ответила я, краснея, как пятнадцатилетняя девчонка, которой тогда и была.
Это случилось, когда он приезжал в Литэм. Бабушка ушла играть в бинго, а мы по полной воспользовались возможностью остаться наедине. Мы лежали на односпальной кровати в моей комнате с ярко-оранжевыми стенами. Из проигрывателя звучала песня Лео Сейерна. «Когда ты мне нужна». И даже четыре года спустя я не могла слушать ее без слез. Все вышло неуверенно и нервно. Хоть Том и не был пай-мальчиком, ему явно не хватала опыта, чтобы дать мне почувствовать уверенность.
– Если мне не изменяет память, прелюдия была долгой, – заявил мой старый друг, промокнув рот салфеткой, – а вот сам процесс не очень.
Я чуть не подавилась. Чтобы спокойно беседовать на такие темы, мне следовало выпить намного больше.
– С тех пор прошло очень много времени. Думаю, мы оба набрались немало опыта по этой части.
Меня спасла официантка, которая очень вовремя появилась с тарелкой закусок.
– Повторить вам напитки?
– Я совсем не против.
– Тогда даме двойной джин-тоник, а мне диетическую колу, – заказал Том. – Итак, – продолжил он, когда девушка удалилась. Ты в разводе?
Как ответить на подобный вопрос в моей ситуации?
– Не то чтобы в разводе, но мы не живем больше вместе. Хотя смогли сохранить довольно теплые отношения. Скажем так, нам вполне под силу некоторое время находится в одной комнате.
– Что ж, это прекрасно, – одобрил он. – В таких делах лучше вести себя по-взрослому. Тем более, если есть общие дети. Знаешь, мне кажется, отцам хуже всего, если доходит до развода. Навещать собственный детей в строго отведенные часы, это должно быть…
– Ральф ушел от меня к своей секретарше, когда она забеременела.
Пришлось оборвать его проникнутую сочувствием к моему благородному бывшему мужу речь. Том застыл, не донеся вилку до рта. Я натянуто улыбнулась.
– Ух… Как же… То есть я хотел…
Я махнула рукой и решила внести полную ясность.
– Он всегда мне изменял, много лет подряд с разными женщинами. Я знала об этом, но надеялась, что с годами муж остепенится. Вместо этого на старости лет он заделал своей молодой секретарше близнецов.
Том подавился и сделал большой глоток своей колы.
– Близнецов?
– Ага. Такое нарочно не придумаешь, да?
– Мне так жаль, Тара. Ты этого не заслужила.
– О, – возразила я немного удивленно, – конечно, заслужила. С тех пор, как родился Дилан, я совсем не уделяла Ральфу внимания. Я поставила интересы сына выше интересов другого, тридцатисемилетнего, малыша.
Кажется, пора остановиться. Грудь уже и так вздымалась от праведного гнева. Глубоко вздохнув, я вцепилась пальцами одной руки в запястье другой. Кажется, кому-то грозит несварение.
– И все же вы не разведены?
Он спросил таким тоном, что мне стало ясно: мой собеседник не до конца убежден, что Ральф такой уж двуличный обманщик и изменник, каким я его нарисовала.
В поисках подходящего ответа, который мог бы устроить и меня саму, я гоняла вилкой по тарелке еду.
– Разведенка… Так себе ярлык. Это как расписаться в собственной несостоятельности. – Слезы наворачивались на глаза. – Хватит уже о моих проблемах. Давай просто наслаждаться ужином, ладно?
Остаток вечера мы провели, предаваясь приятным воспоминаниям и нахваливая своих прекрасных отпрысков, с успехом игнорируя камень, лежащий на моей душе, а точнее, в моей сумке.
Мы уже пили кофе, когда Том решил вернуться к этому вопросу.
– Может, посмотрим теперь, что в том письме?
Я огляделась вокруг. В ресторане все еще было много посетителей, музыка играла довольно громко. Один из официантов только что вынес праздничный торт. Раздались аплодисменты и возгласы. Мальчик задул свечи, а его друзья хором запели «С днем рождения тебя». И почему-то мы все присоединились, хотя даже не были с ним знакомы.
– Лучше открыть его дома.
– Вот так, – ответил мой спутник удрученно. – Ты же не хотела делать это в одиночестве.
– И не хочу. Надеялась, что ты составишь мне компанию.
– Конечно, – просиял он. – Тогда попросим счет?
34
Не скажу, что была удивлена, обнаружив кухню в полном беспорядке. Скорее немного раздражена.
– Дилан дома, – пояснила я.
Не хотелось бы показаться старому другу такой никчемной хозяйкой.
– Он просто должен был разогреть готовую лазанью, честно. А выглядит так, будто он тут в одиночку готовил пир для двора Генриха VIII.
Я начала прибираться, раздумывая о том, зачем сыну понадобилось столько тарелок и разной кухонной утвари и почему он не потрудился донести все это до посудомоечной машины.
– Неожиданно вернулся. На вечеринку пригласили или что-то в этом роде. Подожди минутку, – попросила я, заметив стулья, оставленные слишком близко к камину.