– Готова? – спросил Том, стоя в дверях.
– Никогда не буду готова. Не так-то много за пятнадцать лет, да? – Тара указала на два чемодана у выхода.
– Пойдем, папа ждет внизу, – ответил парень, подхватывая их.
– Ты спускайся, а я приду через минутку.
Тара закрыла за ним дверь и сняла с крючка пушистую шубу. До этого момента она была спрятана в наволочке, подальше от жадных лап Джудит. Альф четко выразил свою последнюю волю, и ее нужно исполнить. Норка должна достаться Вайолет. Подойдя ближе к кровати и ухватившись за спинку, девушка вдохнула знакомый сладковатый аромат. Ей никогда не забыть это место, ставшее для них настоящим убежищем в тяжелые времена, и доброту Альфа, ставшего для них по-настоящему родным. Она пробежалась пальцами по отметкам на обоях, которые оставляла, словно узник, отсчитывающий дни своего заключения, и ощущала себя узницей обстоятельств, на которые никак не могла влиять. Тридцать восемь суток прошло с тех пор, как должна была вернуться ее мать. Почти шесть недель. Никогда прежде она не чувствовала себя такой беспомощной. Полиция разыскивала Ларри Валентайна в связи с тем, что он угнал дорогой автомобиль и украл драгоценности, но придавала мало значения тому факту, что мужчина похитил Вайолет. Ее скорее считали сообщницей, ведь она отправилась в путешествие добровольно. И Тара ничем не могла помочь в поисках, ведь не знала даже конкретной страны, где нужно искать.
Квартира и магазин были проданы, а ей в который раз приходилось переезжать не по собственному желанию.
Поездка на запад заняла чуть больше часа, и за это время никто не проронил ни слова. Каждый был погружен в свои мысли. Когда дорога пошла вдоль побережья, Том заговорил:
– Будет здорово жить у моря, да?
– Это Литэм, а не Багамы, – скорчила гримасу его подруга.
– И все же это лучше, чем грязные улицы Манчестера.
– Скучно. Нечем заняться. Наверняка здесь живут одни пенсионеры, вроде моей бабушки.
Отец Тома не вмешивался, предпочитая молча слушать музыку, по мнению Тары, слишком громкую. Припарковавшись у газетного киоска, он выключил двигатель, и в наступившей тишине ей показалось, что она оглохла.
– Слава богу, – пробурчала девушка.
– Сбегаю за розовой газетой, – предупредил мистер Маршалл.
– Что за газета? – спросила девушка, когда тот вышел из машины, хлопнув дверью.
– Спортивная. Чтобы проверить результаты футбольных игр. Он много лет уже делает ставки и каждую неделю надеется, что именно в этот раз сорвет джекпот.
– Да уж… Если бы мои проблемы решались так просто.
Том наклонился к ней и поцеловал в губы.
– Зато у нас есть пара минут наедине.
– Думаешь, мы когда-нибудь еще увидимся?
– Да, – ответил он с воодушевлением, – конечно. Обещаю! Я могу приезжать на поезде или автобусе, а как только устроюсь на работу, начну копить на автошколу.
– Жаль, что я еще не закончила школу. Будет просто ужасно не видеть тебя так долго.
– Знаю, но мне придется найти работу, чтобы встать на ноги и не зависеть от родителей.
– Твой отец вернулся. – Тара быстро отодвинулась на свою сторону сиденья.
Мистер Маршалл бросил газету на переднее сиденье и принялся копаться в бардачке.
– Ладненько, – пробурчал он, открывая карту, – посмотрим, куда нам дальше.
Том наклонился вперед и передал отцу клочок бумаги.
– Вот, я записал, как добраться.
Минут десять спустя они оказались в небольшом дворе-колодце, окруженном восемью однотипными домами, которые различались лишь цветом входной двери. Дети играли в классики и не очень обрадовались появлению машины, из-за которой им пришлось переместиться на тротуар. Парень, что возился, сидя на корточках, с выхлопной трубой мотоцикла, прищурился и нагло уставился на них. На втором этаже одного из домов кто-то раздвинул шторы, чтобы обеспечить себе хороший обзор.
– Ну вот мы и на месте, – объявил мистер Маршалл за неимением более существенных тем для разговора. – Достану-ка я твои сумки.
– Ну, вот и все, Том. – Тара прижала кулак к губам, чтобы не разрыдаться. Она запретила себе плакать.
– На вид не так уж плохо, – ее друг кивнул на дом под номером восемь.
– В сравнении с некоторыми местами, где я жила, просто дворец. Я никогда тебя не забуду. Без тебя мне ни за что не удалось бы пережить последние несколько недель.
– Не говори так, словно мы прощаемся навсегда, – он погладил девушку по щеке.
– Но, так и есть, Том. Давай смотреть правде в глаза.
Тара оглядела тупик. Окна восьмого дома были затянуты сетчатыми занавесками, которые, может, некогда и были белыми, но со временем приобрели грязно-серый оттенок. Ворота сада висели на одной петле, а у пересохшего прудика грустил однорукий керамический гном.
– Что ж, это теперь мой дом. До тех пор, пока мама не вернется.
– Надеюсь, ждать придется недолго. Я буду периодически наведываться в дом Альфа и узнавать у новых хозяев, не появлялась ли Вайолет.
– Спасибо. Я оставила им этот адрес, так что мама сможет легко меня найти… если захочет.
– Так вы идете или как? – спросил мистер Маршалл.
– Я буду писать, – пообещал Том. – И звонить. По воскресеньям, когда дешевле.
Тара выбралась из машины и остановилась на тротуаре. Несмотря на то что ветер выдался теплым, она накинула на плечи норку, а в обе руки взяла по чемодану. Входная дверь восьмого дома открылась.
– Эй, наконец-то вы приехали! Не стойте на пороге, проходите же в дом. Вы проделали долгий пусть. Я напою вас всех чаем с пирогом прямо из духовки.
– Да нет, мы лучше поедем, миссис Добс, – поднял руки мистер Маршалл.
– Называйте меня Бэрил. И не бойтесь, я отлично готовлю.
Тара уставилась на бабушку. Прежде ей приходилось видеть лишь черно-белое фото. На ней был домашний халат в цветочек и пушистые лохматые тапочки. Из-под платка виднелись бигуди, к нижней губе прилипла сигарета.
– Тара, это ты, милая? В этой шубе ты похожа на снежного человека. Заходи же скорее в дом.
– А она классная, – прошептал Том на ухо подруге.
Бэрил засеменила по дорожке, чтобы распахнуть перед ними ворота.
– А вы быстро добрались, – сказала она. – Застали меня врасплох. Не успела снять бигуди. Обнимешь бабушку, детка? – спросила она, раскрыв объятия.
Девушка заколебалась, но, получив от друга чувствительный тычок в спину, сделала шаг вперед и обняла пожилую даму, от которой пахло печенью и луком. Конечно, Тара имела весьма туманные представления о бабушках. Возможно, поэтому она ожидала какого-то более тонкого аромата. Может, ландыша или лаванды.
– Нам, пожалуй, пора, – заявил мистер Маршалл, прочистив горло.
– Я же сказала, просто Бэрил. Могу я хотя бы снабдить вас бутербродами в дорогу?
– Это ни к чему. Том, пора прощаться.
Парень обнял ее за плечи, нисколько не волнуясь о том, что вокруг собралась небольшая группа зрителей. Его отец, Бэрил и девчонки, что играли в классики, внимательно прислушивались к их разговору.
– Она вернется, – заверил он, приподняв ее лицо за подбородок. – Мама любит тебя больше всех на свете. И я тебя люблю.
Ее сердце затрепетало, словно пташка, стремящая вырваться из клетки. Даже если ей не суждено вновь услышать эти слова, память о них будет жить вечно.
– И я тебя люблю, Том.
– Приезжай, когда только пожелаешь. Всегда будешь желанным гостем, – хлопнула в ладоши Бэрил.
Мистер Маршалл уселся за руль, а его сын устроился на переднем сиденье, высунулся в окно и помахал на прощание. Тара смотрела вслед автомобилю, пока он не скрылся из виду.
– Хватит, не смотри, – сказала бабушка, обернув ее к себе.
– Почему?
– И чему тебя только мать учила? – Бэрил закатила глаза. – Это же плохая примета. Рискуешь больше их не увидеть, – сказала она с серьезным видом, словно речь шла о законах физики, а не старых предрассудках.
Бабушка провела внучку в гостиную, заполненную разномастной мебелью. Тут были и цветочные орнаменты, и турецкие «огурцы», и шотландская клетка. Бэрил явно не слышала выражения «меньше, да лучше». Камин украшали статуэтки. По сторонам от коллекции дешевых глиняных фигурок, словно стражи, стояли два фарфоровых пуделя. Чуть выше висел парадный портрет королевы.
Пожилая дама поправила одну из зверушек. Ежа, если Тара правильно поняла.
– Собираешь таких?
– Ммм, нет, – ответила Тара.
– Ну и правильно. Замучаешься пыль стирать. Видишь все эти крохотные вещицы? – Бэрил кивнула на сервант красного дерева. – Каждую субботу я достаю их оттуда и протираю влажной тряпкой. Видишь ли, я очень люблю свой дом.
Она сказала это так, словно страдала некой неизлечимой болезнью и смирилась со своей участью.
Девушка бросила взгляд на грязные сетки окон, но ничего не сказала.
– Ну, что, давай сюда свои сумки, устроим тебя поудобнее.
Комната оказалась небольшой, и хоть кислотно-оранжевый цвет стен мог с легкостью вызвать мигрень, у нее впервые в жизни была своя собственная территория. Было заметно, что «ба» (именно так она велела внучке себя называть) основательно здесь прибралась к приезду гостей. Даже сетки на окнах здесь казались светлее и чище, чем внизу.
К чаю Бэрил подала хлеб, сливочное масло и ароматную буженину. Покончив с едой, Тара устроилась у окна и отодвинула занавеску. Как только во дворе появился фургон с мороженым, толпа радостной детворы бросилась ему наперерез, сжимая в кулаках монеты, извлеченные из копилок.
– Купишь себе? – просила бабушка.
– Нет, спасибо, не нужно.
Бэрил спустила ноги с дивана и отправилась в сторону кухни. Через минуту она вернулась и протянула внучке большую миску.
– Купи малиновое. И побольше соуса, ладно?
– Я?
– Да, ты. Заодно познакомишься с другими детьми. Там Сандра. В сентябре вы станете одноклассницами. Расспроси ее о новой школе.
– В сентябре? Но меня здесь уже не будет к тому времени. Мама непременно скоро вернется.
– Мы не знаем наверняка, детка. Вернется или нет. Если вернется, мы могли бы жить здесь втроем. Все равно, как я поняла, вам пока негде жить, – бабушка поставила миску на стол.