У меня проблемы, понимает она, шурша бумагами на столе. Как можно было позволить себе настолько увлечься этими письмами и совсем забыть про статью для выпуска о шестидесятых? Она не успела подобрать примеры из серии «тогда-сейчас», как просила Мелисса. Элли проклинает себя за то, что так засиделась в кафе, приглаживает волосы, хватает первую попавшуюся под руки папку, чтобы хотя бы произвести впечатление девушки, у которой все схвачено, и бежит в кабинет редактора.
— Итак, со страницами здоровья мы вроде как разобрались. Статья про артрит готова? Надо еще сделать боковую полосу с альтернативными способами лечения. Кто из знаменитостей страдает от артрита? Это бы оживило разворот, а то как-то скучновато выглядит.
Элли с серьезным видом листает папку. Уже почти одиннадцать, ну что ему стоило прислать ей цветы? Мог бы расплатиться в цветочном наличкой, раз так боится, что жена прочитает распечатку с кредитной карты.
А может, он уже остыл ко мне? Возможно, поездка на Барбадос — попытка наладить жизнь с женой. Может, это был трусливый способ сказать, что Элли для него уже не так важна, как раньше? Она листает старые сообщения на телефоне, пытаясь понять, есть ли какие-то признаки того, что их отношения уже не те, что прежде.
Хорошая статья о ветеранах войны. Цел.
Свободна в обед? Буду неподалеку в 12.30. Д.
Ты просто нечто! Сегодня поговорить не получится. Напишу тебе утром. Цел.
По этим скупым сообщениям невозможно понять, изменилось ли его отношение к ней — слишком мало информации. Элли вздыхает, расстраиваясь от собственных грустных мыслей, вспоминая прямолинейный монолог подруги. «Что же я творю? Мне ведь так мало нужно. Почему мало? Да потому что я боюсь, что если потребую большего, то он почувствует, что его приперли к стенке, и все рухнет в одночасье. Я ведь прекрасно знала, на что иду. Никаких оснований жаловаться. Но неужели мне положено настолько мало?» Одно дело, когда ты знаешь, что мужчина тебя страстно любит, но в силу обстоятельств вы не можете быть вместе. А когда ты и в этом не уверена…
— Элли?
— Да? — Она поднимает глаза и обнаруживает, что на нее уставилось десять пар глаз.
— Ты собиралась рассказать нам о твоих идеях для выпуска в понедельник, — бесстрастно говорит Мелисса, буравя ее взглядом. — Страницы «тогда-сейчас»?
— Да-да, — поспешно отвечает Элли и принимается листать папку, пытаясь не краснеть. — Так вот… я подумала, что можно сразу перейти к тому, как все было тогда. Можно взять рубрику «Советы психолога» и сравнить, что волновало людей тогда и сейчас.
— Именно это я и попросила тебя сделать на прошлой неделе. Так что ты раскопала?
— Ой, простите, оставила материалы в архиве. Библиотекари в панике с этим переездом, все боятся, что какие-нибудь документы затеряются, — заикаясь, оправдывается она.
— А почему же ты не сняла копию?
— Я…
— Элли, так дело не пойдет. Я думала, что ты закончила с этим материалом еще несколько дней назад, — ледяным тоном сообщает Мелисса, остальные опускают глаза, чтобы не смотреть на предстоящую публичную экзекуцию. — Я могу отдать это задание кому-нибудь другому. Кому-нибудь из более опытных сотрудниц.
«Она все прекрасно понимает, — думает Элли, — она видит, что в последние месяцы работа отошла для меня на второй план. Мелисса видит, что я витаю в облаках: скомканные простыни в гостиничном номере или оставшийся без присмотра дом чьих-то родственников, я постоянно говорю с мужчиной, которого нет рядом. Без него меня ничего не интересует, и она об этом прекрасно знает».
Мелисса смотрит в потолок.
Элли вдруг с поразительной ясностью осознает непрочность своих позиций.
— Но зато у меня есть кое-что получше, — вдруг заявляет она, доставая из папки конверт и протягивая его начальнице. — Я решила, что это вам больше понравится. Я работаю над зацепками по этой истории.
— Нам известно, кто написал письмо? — спрашивает Мелисса, прочитав текст.
— Пока нет, но я работаю над этим. Думаю, получится отличная статья, если я смогу узнать, что с ними случилось и удалось ли им воссоединиться.
— Да, похоже, тут речь о внебрачной связи, — кивает Мелисса. — Скандалы шестидесятых? Можно использовать это в качестве иллюстрации того, как изменились моральные принципы. Каковы шансы, что ты найдешь этих людей?
— Я навожу справки.
— Узнай, что случилось. Возможно, их подвергли публичному остракизму.
— Если она не ушла от мужа, то, возможно, не захочет, чтобы эту историю предавали огласке, — замечает Руперт. — Тогда таким вещам придавали куда больше значения, чем сейчас.
— Если надо, предложи им анонимность, но в идеале нужны фотографии — хотя бы того периода. Все равно вряд ли кто-то сможет узнать их.
— Я их еще не нашла, — признается Элли, слегка втягивая голову в плечи, и тут же понимает, что этого говорить не стоило.
— Значит, найди. Если хочешь, можешь взять себе в помощь кого-нибудь из новостного отдела, они профи в расследованиях такого рода. Статья нужна мне на следующей неделе, но сначала закончи с «Советами психолога». Мне необходимы примеры на двойной разворот к концу дня, ясно? Встретимся завтра в то же время, — заканчивает встречу Мелисса и широким шагом направляется к двери, идеально уложенные волосы колышутся из стороны в сторону, как в рекламе шампуня.
Рори сидит в столовой. Увидев Элли, он вынимает из ушей наушники и откладывает в сторону путеводитель по Южной Америке. Перед ним пустая тарелка — значит, уже пообедал. Элли садится напротив:
— Привет! Это я, Мисс Орфографическая Зануда. Рори, если серьезно, у меня проблемы.
— Какие? Написала слово «истеблишмент» через букву «э»?
— Я проговорилась о письме Мелиссе Бекингем, и теперь мне нужно состряпать «Историю о любви, которая побеждает все» для нашего раздела.
— Ты рассказала ей?!
— Она застала меня врасплох. Мне надо было сказать хоть что-нибудь. Ты бы видел, как она на меня смотрела! Я думала, что она переведет меня в раздел «Свадьбы и похороны».
— Та-а-ак, уже интереснее.
— Хватит издеваться. А еще для начала мне надо просмотреть рубрику «Советы психолога» во всех выпусках шестидесятых годов и найти моральные соответствия в современном мире.
— Ну что ж, довольно четкая задача.
— Но на это нужна куча времени, а у меня еще и другая работа есть, даже если не считать поисков наших загадочных любовников. Слушай, а ты не можешь мне помочь? — с надеждой улыбается она.
— Прости, дорогая, у самого завал. Но когда спущусь в архив, я откопаю тебе все выпуски за шестидесятые.
— Вообще-то, это твоя работа, — протестует она.
— Ага, — ухмыляется он, — а писать статьи и вести журналистские расследования — твоя.
— У меня сегодня день рождения.
— Ну, с днем рождения!
— О, ты такой отзывчивый.
— А ты привыкла всегда получать то, что хочешь, — с улыбкой парирует Рори и, забрав со стола книгу и МРЗ-плеер, уходит.
Если бы ты знал, насколько ошибаешься, думает Элли, глядя ему вслед.
Мне двадцать пять, у меня неплохая работа, но она не позволяет мне сделать то, что я хочу, — купить дом, машину и жениться.
— А жена, видимо, бесплатное приложение к дому и машине, — бормочет себе под нос Элли, глядя на выцветшую газетную страницу. — Хотя нет, сначала, наверное, все-таки стоит обзавестись стиральной машиной.
Я заметил, что многие из моих друзей стали жить значительно хуже после женитьбы. Я уже три года довольно регулярно встречаюсь с одной девушкой и очень хотел бы жениться на ней. Я попросил ее подождать еще три года, потому что тогда мы сможем позволить себе жить в куда лучших условиях, но она говорит, что не станет меня дожидаться.
Три года, думает Элли, сложно упрекнуть ее в нетерпеливости. Похоже, парень не сгорает от страсти.
Либо мы поженимся в этом году, либо она вообще не выйдет за меня. Я считаю, что это неразумно с ее стороны, ведь я сказал, что не смогу обеспечить ей нужный уровень жизни.
Как вы думаете, какие еще аргументы мне стоит использовать, чтобы убедить ее?
— Э, нет, парень, — произносит она вслух, кладя очередной лист в копировальный аппарат. — Ты и так уже сказал все, что надо.
Она возвращается на свое место и достает из папки скомканное, написанное от руки письмо.
Моя дорогая, единственная моя… Если ты не придешь, я пойму, что, несмотря на все наши чувства друг к другу, все-таки их недостаточно. Я ни в чем не упрекну тебя, дорогая. Знаю, последние недели были для тебя невыносимыми, и прекрасно понимаю, каково тебе. Я ненавижу себя за то, что стал причиной твоего несчастья.
Элли раз за разом перечитывает эти строчки. В них столько страсти, столько силы, даже по прошествии многих лет. Зачем мучиться, выслушивая: «Ведь я сказал, что не смогу обеспечить ей нужный уровень жизни», когда есть те, кто говорит: «Помни, что мое сердце и мое будущее — в твоих руках!» Ей отчаянно хочется, чтобы девушка автора того письма в газету ушла от него, и поскорее.
Элли в очередной раз от безысходности проверяет почту, потом смотрит на мобильный. Ей тридцать два года. Она любит женатого мужчину. Подруги начинают думать, что это смешно и глупо, и она ненавидит их, потому что они правы.
Она задумчиво грызет карандаш, достает отксерокопированные страницы, но тут же откладывает их в сторону, открывает почту и начинает писать письмо, стараясь поменьше думать, что делает.
Единственный подарок, который мне хотелось бы получить в день рождения, — узнать, что я значу для тебя. Нам нужно серьезно поговорить, я хочу рассказать тебе о своих чувствах. Мне надо знать, есть ли у наших отношений какое-то будущее.
Немного помедлив, она добавляет:
Я люблю тебя, Джон. Сильнее, чем любила кого-либо за всю свою жизнь, и это сводит меня с ума.