— Я обещаю.
Это не было ложью, потому что я не собиралась ничего требовать от Бекетта. Захлопнув за собой дверь, я вышла из его дома и направилась к себе. Теперь, когда я знала правду, я могла перестать позволять парню вторгаться в мои мысли и вернуться к тому, на чем мне нужно было сосредоточиться.
Мэйзи.
Глава девятая
Бекетт
Письмо # 11
Хаос,
Я пропустила вчерашнюю игру Кольта на День благодарения. Он был пилигримом, который приглашал коренных американцев на пир. Он репетировал свои реплики неделями. Постоянно говорил об этом. А я пропустила. Мэйзи была недостаточно сильна, чтобы вернуться домой после первого сеанса химиотерапии. Количество ее лейкоцитов упало, и они не позволяли нам покинуть Денвер, пока они не поднимутся до безопасного уровня. Такое случается, по крайней мере, так мне сказала одна из здешних мам. Ее зовут Энни, и последние две недели она была просто находкой. У нее здесь маленький мальчик, и можно сказать, что она взяла меня под свое крыло. Процесс обучения очень сложен.
Мы находимся в Денвере уже почти две недели. Это лучшая детская больница в Колорадо, и именно там работает ее онколог, но через несколько дней после приезда я узнала, что она также не входит в нашу страховку. Как забавно, что я никогда раньше не задумывалась о таких вещах. Почему я не могу держать свои мысли в порядке? Даже мои письма теперь разбросаны, как и мой мозг.
Итак, да, две недели, и я пропустила спектакль Кольта. Ада пошла и записала его для меня, но это не то же самое. Он сделал такое храброе лицо, когда мы общались по FaceTime сразу после выступления, но я знаю, что подвела его. Я поклялась, когда они родились, что никогда не подведу их, а теперь, что бы я ни делала, один из них страдает из-за этого. Разве это справедливо? Я вижу здесь родителей, которые дежурят между мамой и папой, или родителей с одним ребенком, и я чувствую ужасную, эгоистичную тоску по тому, что есть у них — по умению балансировать.
Я знаю, что с точки зрения общего положения вещей, пропуск спектакля — это не так уж и важно. Это первый из многих, верно? Его ждет много всего, в чем я смогу принять участие, а Мэйзи нуждается во мне прямо сейчас. Но я не могу отделаться от ощущения, что это первая капля в ведре, и мне так страшно, что оно в конце концов наполнится. Я пропустила его первый спектакль, когда поклялась, что никогда ничего не пропущу, и сейчас, когда врачи говорят мне о планах лечения, я вижу, как много ему будет не хватать. И как сильно он будет скучать.
Потому что я пропустила не только первый спектакль, но и Мэйзи. И вместо того, чтобы быть на сцене, она оказалась на больничной койке. Врачи сказали мне, что ее показатели растут, и они надеются, что завтра мы сможем отправиться домой. Боже, надеюсь, они правы.
Надеюсь, у тебя там есть хоть какое-то подобие индейки или хотя бы немного времени на отдых. Отдохни, когда сможешь.
— Элла
***
Я погладил Хавок по голове, разворачивая грузовик у ворот «Солитьюда», и поехал по извилистой дороге к своему дому, проезжая мимо дома Эллы. Ее внедорожника не было, значит, они уехали в Денвер, как и планировали. Она была здесь сегодня утром, когда я уезжал на тренинг на новой работе, и у меня мелькнула мысль, что что-то изменило их планы.
Не то чтобы она мне сказала.
Не то чтобы я вообще заслуживал знать.
Она убила меня прошлой ночью, задавая эти вопросы, называя меня чужаком. Я чуть не сломался прямо там, но наши обстоятельства не изменились, и если бы только Бекетту дали возможность быть достаточно близко, чтобы помочь, то я бы похоронил Хаоса рядом с Райаном. Бог знал, что в основном так оно и было. Я не ошибся, когда сказал, что он тоже погиб на том задании. Я не хотел лгать Элле, даже бездействием, но, если бы она узнала, кто я на самом деле, она бы вышвырнула меня из своей жизни. Если бы она узнала, то стала бы задавать вопросы, на которые я не мог бы ответить, а даже если бы и ответил, то правда привела бы меня к тому, что я был бы изгнан так же быстро, как она узнала бы о лжи, в которой я жил. Пока она не узнает, я буду держать свои чувства в узде, я буду единственным, кого тяготит уродливая правда. Как только Мэйзи выздоровеет, а Элла больше не будет во мне нуждаться, я расскажу ей.
Я свернул на свою длинную подъездную дорожку и резко затормозил, чтобы привлечь внимание Хавок. Перед моим домом стоял странный джип. Кто бы это мог быть, черт возьми? Я медленно шел вперед, пока сбоку от джипа не появилась знакомая фигура. Высокий, широкоплечий, с темными глазами, волосами и кожей, я узнал его с первого взгляда.
Капитан Донахью.
Что ему может быть нужно?
— Все в порядке, девочка, — сказал я Хавок. — Это просто Донахью, — я припарковал грузовик и вылез, Хавок спрыгнула за мной.
— Бегом! — сказал я, когда она понеслась к нему, прекрасно зная, что она не станет на него нападать.
— Ха, очень смешно, — сказал он, опускаясь до ее уровня.
Она остановилась прямо перед ним и села на задние лапы, пока я подходил к нему.
— Что ты здесь делаешь, Донахью?
— Хорошая форма, — сказал он, кивнув на мою новую рубашку «Горные спасатели Теллурида».
— Что ты здесь делаешь? — повторил я.
Он вздохнул и встал.
— Вечно ты не находишь слов, да? — он открыл дверцу джипа и залез внутрь, затем вернулся с красным мячиком. — Я принес тебе подарок, — сказал он Хавок. Она навострила уши, когда он показал ей подарок, но не сдвинулась с места, когда он бросил его в лес.
— Ищи! — сказал он, но она по-прежнему смотрела на него так, будто он сошел с ума. — Что? Ты же любишь эти штуки.
Я встал рядом с ней и скрестил руки на груди.
— Она действительно все еще такая упрямая? — спросил он, подняв солнцезащитные очки на макушку.
— Да.
Она даже не посмотрела на меня, а продолжала смотреть на него.
— Отлично. Я надеялся, что после отпуска нам не придется отправлять на пенсию ее… или тебя, — он в отчаянии покачал головой.
— Ищи.
С этими словами Хавок бросилась в лес на поиски своей новой игрушки. Улыбка расплылась по моему лицу, когда Донахью закатил глаза.
— Да, да. Доказано. Она твоя и всегда была твоей. Рад тебя видеть.
— Согласен, но ты не ответил на мой вопрос. Зачем ты здесь?
— Мы можем присесть?
Я отвел его в небольшой внутренний дворик за домом, где в тени от трехчасового солнца стоял комплект мебели.
— У тебя осталось около сорока пяти дней, — сказал он, когда мы уселись в красные кресла «Adirondack».
— Да, — ответил я, запуская мячик в сторону озера. Хавок с радостью побежала за ним. Сегодня ей пришлось изрядно попотеть, оттачивая навыки поиска людей, и она была уставшей, но счастливой.
— Я здесь, чтобы попросить тебя передумать, — он слегка наклонился вперед.
— Нет.
— Джентри, — он вздохнул, потирая область между бровями. — Мы же команда.
— Больше нет, — мой голос упал.
Он посмотрел через озеро на маленький остров.
— Ты уже ходил к нему?
В ответ я промолчал.
— Ты ничего не мог для него сделать, — сказал он мне в сотый раз.
— Да, вот тут-то мы и смотрим на вещи по-разному.
Хавок вернулась, и я снова взял игрушку в руки — знакомое движение успокаивает.
— Думаешь, он действительно этого хотел? Уйти из команды? Бросить свою семью? Вы с Хавок — часть нас.
— Я делаю именно то, о чем он просил, — я достал письмо из заднего кармана и протянул ему.
Он прочитал письмо и выругался, возвращая его в конверт.
— Мне следовало прочитать это чертово письмо, прежде чем отдавать его тебе.
— Я ни за что не уйду. Как бы я ни ценил то, что ты здесь делаешь, я не могу вернуться. У меня отпуск по окончанию срока службы, и через сорок пять дней я уйду насовсем, — я навсегда расстанусь с единственной жизнью, которую знал.
— А если бы был другой вариант?
— Если только это не вариант воскрешения Мака из мертвых, мне все равно. То, чего я хочу, больше не имеет значения.
— Я понимаю. И я понимаю, что ты здесь делаешь. Черт, я восхищаюсь тобой за это. Это большая жертва, и я не испытываю к тебе ничего, кроме уважения. Но я знаю, что… это не будет продолжаться вечно. Я не хочу, чтобы ты потом жалел о своем выборе.
Я бросил на него взгляд, ясно говоривший, что я не собираюсь этого делать, но он продолжал.
— Что, если я скажу тебе, что из-за особенности нашего подразделения у меня есть возможность поместить тебя в своеобразный список временных инвалидов?
— Что, прости?
Хавок вернула мячик, но я увидел усталость в ее глазах и велел ей лечь. Она будет гонять эту штуку до тех пор, пока не упадет, если я не подам ей сигнал, и я его подал.
— Это не то, что ты думаешь. Ты не… инвалид. Но это был единственный способ, который мы с высшим руководством смогли придумать, чтобы помочь тебе.
— А то, что со мной все в порядке?
— Думаю, мы оба знаем, что это не так, — сказал он, оглядывая остров. — Слушай, за последние десять лет ты ни разу не брал отпуск.
— И?
— И ты истощен. Умственно и физически истощен. Так что, исходя из этого, документы уже готовы. Тебе остается только подписать их.
— Я не вернусь.
— Не сейчас. Но это дает тебе год, чтобы подумать, а если понадобится, то и больше. Мы можем продлить до пяти. Зарплата, льготы и легкий выход на работу, когда ты будешь готов.
— У меня уже есть работа, — я указал на свою рубашку.
— Ни в одном месте ты не найдешь того, что есть у нас. Ты член семьи, Джентри, и тебе всегда будут рады. Подписание этих бумаг о согласии не означает, что ты вернешься, это просто дает тебе возможность выбора, которого ты лишишься, когда закончится твой отпуск. Или ты подпишешь отказ, и это предложение сразу же потеряет силу, — он встал и сделал несколько шагов вперед, не сводя глаз с острова. — Он действительно был одним из лучших, не так ли?
— Он был лучшим из нас.
Донахью повернулся и прошел мимо меня, остановившись, чтобы положить руку мне на плечо.