***
— У тебя отличная собака, — сказал мне Гутьеррес примерно через час, когда нашу туристку забрали на вертолете и мы отправились обратно по дороге.
— Она единственная в своем роде, — согласился я.
Он позволил мне пройти остаток пути в молчании, за что я был ему благодарен. Мне потребовались месяцы, чтобы впустить Райана в свою жизнь, и годы, чтобы стать его лучшим другом. Элла была единственным человеком, с которым у меня была мгновенная связь, и я улыбнулся, когда понял, что Мэйзи и Кольт теперь тоже в этом списке.
Мы добрались до базы трейлеров, и я открыл дверь грузовика, чтобы Хавок могла запрыгнуть внутрь. Она устроилась на пассажирском сиденье, счастливая и немного уставшая.
— Ты сегодня отлично справился, — сказал Гутьеррес, снимая свой рюкзак и загружая его в машину, припаркованную рядом с моей.
— Спасибо. Мне было приятно быть полезным.
— Да, я понимаю, — он снял кепку и потер голову. — Слушай, насчет того, что я сказал об Элле…
— Не надо. Все в порядке, — я крепче вцепилась в двери.
— Маленький городок, — сказал он, слабо пожав плечами.
Он действительно был таким. Может, не деревня с горнолыжными курортами, но маленький городок. Особенно когда туристов не было, а были в основном местные жители. Все они были связаны между собой, и я мог не понимать этого, но старался уважать.
— Райан мертв не шесть месяцев.
Гутьеррес вскинул голову.
— Он мертв пять месяцев и семь дней, плюс-минус несколько часов. Несколько очень долгих часов. Я знаю, потому что он был моим лучшим другом. Я служил с ним большую часть десятилетия.
— О, Боже, мне так жаль, — его поза изменилась.
— Не надо. Никогда не жалей о том, что присматривал за Эллой. Я сказал тебе это только для того, чтобы ты знал, нет ничего, на что бы я не пошел, чтобы обеспечить ее безопасность, я буду заботиться о ней и ее детях. Ничего. Именно из-за них я здесь.
Он сглотнул и наконец посмотрел на меня, сделав глубокий вдох.
— Хорошо. Спасибо, что рассказал мне. Если тебе что-нибудь понадобится, или если ей понадобится, просто дай мне знать или попроси мою жену, Тесс. Элла никогда не попросит.
— Да, она довольно упряма.
Призрак улыбки промелькнул на его лице.
— Что-то подсказывает мне, что и ты тоже.
— Виноват.
Я ехал домой уставшим, с довольной собакой и мыслями, которые не переставали бегать по кругу. Я имел в виду то, что говорил: не было ничего, чего бы я не сделал, чтобы обезопасить Эллу и детей.
Или было?
Я затормозил, проезжая мимо домика Эллы. Ее страховка не оплачивала лечение, которое могло спасти жизнь Мэйзи. Но я перечитал в Интернете все сведения об этой больнице, и моя страховка оплатит.
Я перевел машину на задний ход и свернул на дорогу Эллы. Я вышел из машины еще до того, как заглох двигатель, сделал два шага за раз и постучал в ее дверь, пока мой мозг не начал перебирать все причины, по которым она может отказаться, зная, что мне придется убедить ее сказать «да».
— Бекетт? — спросила Элла, открывая входную дверь. Она была одета в джинсы и футболку с длинным рукавом, а ее волосы были заплетены в толстую косу, отчего мне захотелось схватить их, чтобы поцеловать.
— Все в порядке?
— Да. Извини, что без предупреждения. У тебя есть минутка?
— Конечно, заходи.
— Только не там, где дети могут услышать, — тихо сказал я, засовывая большие пальцы в карманы.
Ее брови удивленно поднялись, но она вышла на крыльцо, закрыв за собой дверь.
— Ладно, в чем дело?
— Твоя страховка не оплатит ни терапию, ни больницу, которая ей нужна, ни пересадку стволовых клеток.
— Именно так, — она сложила руки под грудью и подняла на меня голубые глаза, полные любопытства и доверия.
— Ей нужно это лечение, верно? Или она умрет?
— Бекетт, о чем это ты?
— Она умрет без лечения? — повторил я, произнося слова чуть резче, чем когда-либо с Эллой.
— Да, — прошептала она.
Я кивнул сам себе, повернулся и зашагал по крыльцу, а Элла последовала за мной.
— Бекетт! — огрызнулась она.
Я обернулся и сделал глубокий вдох, чтобы успокоить нервы.
— Твоя страховка это не покроет…
— Точно.
— Но моя покроет.
— Хорошо? — она моргнула, наморщив лоб.
— Элла, выходи за меня замуж.
Глава пятнадцатая
Элла
Письмо # 15
Элла,
Сегодня мы потеряли одного из нас. Можно подумать, что за столько лет я уже привык к этому, даже стал черствым. Несколько лет назад я был таким. Не знаю, что изменилось за последнее время, но теперь мне кажется, что каждая потеря в геометрической прогрессии тяжелее предыдущей. А может, все то же самое, но я другой.
Я изменился.
Это трудно описать, но сейчас я как-то лучше осознаю свою отстраненность, свою неспособность создавать эмоциональные связи за пределами нескольких близких друзей. В этот небольшой список входишь ты. Как я могу быть настолько привязан к кому-то, кого никогда не видел, и в то же время не быть привязанным к большинству парней вокруг меня? Может быть, так безопаснее, через бумагу, потому что ты не стоишь передо мной? Хотел бы я знать. Хотел бы я найти слова для жены этого парня, его детей. Как бы я хотел избавить их от этого, занять его место. Почему мир забирает тех, кого любят, разрывая дыры в чужих душах, а меня оставляет невредимым? Где справедливость в такой случайной системе, а если ее нет, то зачем я здесь? Я снова чувствую то же самое беспокойное желание — выполнить миссию и двигаться дальше. Поставить галочку, поднять ставку и знать, что я что-то изменил. Только я уже не знаю, в чем смысл этого всего.
Скажи мне что-нибудь настоящее. Расскажите мне, каково это — всю жизнь жить в одном и том же месте. Душат ли тебя такие глубокие корни? Или это позволяет тебе не ломаться, а качаться на ветру? Я так долго плыл по течению, что, честно говоря, не могу себе этого представить. Спасибо, что позволила мне выплеснуть все на тебя. Обещаю, в следующий раз я не буду таким угрюмым.
— Хаос
***
— Прости? — спросила я, уставившись на Бекетта так, будто у него две головы. — Что ты только что сказал? — он никак не мог сказать то, что я услышала.
— Выходи за меня замуж.
А может, он и вправду это сказал.
— Ты сошел с ума?
— Может быть, — он прислонился спиной к перилам крыльца, но не скрестил руки перед грудью, как делал, когда срабатывал его упрямый переключатель. Вместо этого он ухватился за обе стороны перил, оставив свой торс незащищенным. Уязвимым. — Это сработает. По крайней мере, на бумаге.
— Я не… Я не могу… — я потеряла дар речи.
— Хорошо, это даст мне шанс убедить тебя.
О, Боже, он был серьезен.
— Если ты выйдешь за меня замуж, дети будут на моем содержании. Я смогу о них позаботиться.
— Ты хочешь жениться на мне, чтобы заботиться о моих детях, — я произнесла это медленно, уверенная, что ослышалась.
— Да.
Мой рот несколько раз открывался и закрывался, когда я пыталась вымолвить хоть слово — любое слово. Я просто не могла придумать ни одного.
— Что ты думаешь?
— Мы даже не встречаемся! А ты… ты хочешь жениться?
Хавок рысью подошла к крыльцу, но не к Бекетту она села рядом со мной, словно почувствовала, что ее хозяин сошел с ума.
— Не в романтическом смысле! — он провел рукой по лицу. — Я не умею это объяснять.
— Постарайся.
— Ладно. Я читал документы к препарату, когда был в больнице с Мэйзи и вспомнил, что ты говорила о том, что твоя страховка его не покрывает. Я заглянул на сайт больницы, и оказалось, что они принимают мою страховку, причем не по твоему коэффициенту соцстрахования. Покрывается все.
— Рада за тебя. Теперь ты можешь лечиться от рака, — как, черт возьми, он мог только что предложить нам пожениться?
— Я еще не закончил.
Мне хотелось швырнуть его обратно в грузовик и увезти с моей территории, но во мне зажглась крошечная искорка при мысли, что Мэйзи сможет получить необходимое ей лечение. И эта маленькая искорка была надеждой. Черт, я терпеть не могла надежду. Надежда обманывала тебя, давала тебе теплые пушистые чувства, а потом снова отнимала их. И сейчас Бекетт был большим кусочком теплой, пушистой надежды, и я ненавидела его за это.
Приняв мое молчание за согласие, Бекетт продолжил.
— Если ты выйдешь за меня замуж, дети будут обеспечены. Все лечение Мэйзи будет оплачено. Больше никаких разборок со страховыми компаниями. Больше никаких аналогов. Она получит самое лучшее лечение.
— Ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, стала твоей женой, спала в твоей постели, когда ты не хочешь даже поцеловать меня, и все это ради страховки? Как будто я какая-то про…
— Стоп! — он прервал меня, размахивая руками. — На самом деле нам не придется… ну, ты понимаешь — его брови поднялись как минимум на дюйм.
— Нет, я не понимаю, — я скрестила руки на груди, прекрасно понимая, что он имел в виду. Если у него хватило смелости предложить брак, он, конечно, мог бы изложить все условия.
Он вздохнул в отчаянии.
— Мы должны быть женаты только в юридическом смысле. На бумаге. Мы могли бы жить отдельно и все такое. Сохранять свою фамилию, что угодно. Это было бы только для того, чтобы обеспечить детей.
Боже мой, мужчина, которого я любила, действительно стоял передо мной и предлагал брак не потому, что любил меня в ответ, а потому, что думал, что это спасет мою дочь. Теперь я любила его еще больше и ненавидела за это нас обоих.
— Только в юридическом смысле? Значит, на самом деле я тебе не нужна? Ты хочешь только защитить моих детей? — отлично, теперь я звучала так, будто разозлилась на то, что он не хочет видеть меня в своей постели. Если бы мои эмоции могли выбрать сторону, это было бы замечательно.
— Я думал, мы уже все обсудили. Я хочу тебя. Но это не играет никакой роли в том, что я прошу тебя выйти за меня замуж.
— Ты вообще себя слышишь? Ты хочешь меня, но не хочешь на мне жениться. Но ты готов жениться на мне, чтобы застраховать детей, при условии, что мы не будем жить, как будто мы женаты.