Мы спустились по ступенькам, и он открыл мне дверь. В данный момент в своих брюках, рубашке с приподнятым воротником и темно-синем блейзере он выглядел скорее джентльменом, чем солдатом спецназа, но я знала, что это всего лишь глазурь. Он мог выглядеть пушистым и быть покрытым шоколадом, но под одеждой он был дьявольской пищей, и точка.
И я очень, очень, очень любила шоколад.
Я забралась в грузовик, и он закрыл дверь, но не раньше, чем позволил своим глазам задержаться на моих ногах на мгновение дольше, чем нужно. Хороший выбор в пользу каблуков.
Наша поездка в Теллурид была тихой, лишь немного классического рока звучало из динамиков.
— Это была любимая песня Райана, — тихо сказал он, заставая меня врасплох. — Раньше он сводил этим меня с ума.
«Thunderstruck».
— Да, так и было, — согласилась я. — Он все еще играл…
— На этой крутой гитаре? — с улыбкой спросил Бекетт. — О да. При каждом удобном случае. Он когда-нибудь говорил тебе, что мы познакомились с Бретом Майклзом?
— Что? Не может быть!
— Проверь бардачок, — он показал головой, и я с нетерпением стала возиться с защелкой, пока она не открылась. — Под инструкцией.
Я достала белый конверт, где было много фотографий.
— Думаю, она где-то посередине.
Я перелистывала фотографии, смотря на Бекетта по всему миру, с другими солдатами, такими же, как он, как Райан. Пока я не присмотрелась и не увидела, что на групповой фотографии изображен Райан. У меня перехватило дыхание, и я провела большим пальцем по его знакомому лицу, а в груди поселилась слишком знакомая боль.
— Я скучаю по нему, — тихо сказала я.
— Я тоже, — костяшки его пальцев побелели на руле. — Но это хорошо. Скучать по нему. Горе означает, что у тебя был кто-то, о ком стоило горевать.
Я нашла фотографию, где солдаты стояли в три ряда, все в камуфляже и с бородами. На секунду я позволила себе задуматься, и не прошло и секунды, как мой рот открылся.
— Кто из них Хаос?
Когда мы подъехали к красному светофору, Бекетт повернул голову в мою сторону, и я на долю секунды почувствовала себя виноватой. Знал ли Бекетт, как Хаос относился ко мне? Или о том, что я чувствовала к нему?
Его взгляд упал на фотографию.
— Он третий слева.
Я смотрела на фотографию, желая впервые увидеть Хаоса, когда мы заезжали на парковку перед рестораном. Там был Бекетт, серьезный, как всегда… Там были еще два солдата, у обоих были густые короткие бороды и солнцезащитные очки.
Дверь со стороны водителя захлопнулась. Бекетт уже выключил зажигание и вышел из машины.
— Думаю, тема закрыта, — мысленно сказала я себе, в последний раз рассматривая лица, а затем с тяжелым сердцем засунула фотографии обратно в конверт. Смогу ли я когда-нибудь снова взглянуть на них? Будет ли у меня когда-нибудь возможность задать вопросы?
Я положила конверт обратно в бардачок как раз перед тем, как Бекетт открыл мою дверь и помог мне спуститься. Каблуки и ступеньки не всегда были самым простым сочетанием. Затем мы вошли в ресторан, маленькое семейное итальянское заведение, которое я очень любила. Когда мы подошли к нашему столику, Марк уже ждал нас у столика.
— Ого. Гутьеррес? — спросил Бекетт, когда Марк обошел стол и поцеловал меня в щеку.
— Рад тебя видеть, Джентри. Присядем?
Бекетт протянул мне стул, и я села на него, придвинувшись. Это был почти обычный жест, но благодаря ему я чувствовала себя защищенной, окруженной заботой и немного не в своей тарелке.
— Значит, ты не просто руководишь спасательной командой, — сказал Бекетт, когда мужчины заняли свои места.
— Нет, я просто доброволец. Это помогает мне быть начеку, в Теллуриде не так много семейных дел, — он пожал плечами. — Как и ты, просто занимаюсь этим ради удовольствия.
Бекетт медленно кивнул.
— Значит, вы знакомы, — негромко сказала я, хотя в тот момент мне казалось, что это не так.
— Спасибо, Марк, что встретился с нами в субботу вечером. Я знаю, что у вас с Тесс вечер свиданий.
— Без проблем. На самом деле она уехала в Дюранго на выходные с детьми. Поверьте, я бы предпочел быть здесь с вами, а не ужинать со своей тещей. Так в чем дело?
— Хочешь рассказать ему о своем предложении? — спросила я Бекетта, и он взял инициативу в свои руки.
Потребовался бокал вина и весь ужин, но он объяснил все как можно подробнее, начиная с лечения, счетов, страховки и заканчивая своей идеей брака.
Элла Джентри.
Я мысленно выкинула эту картинку из головы. Однажды я уже выходила замуж по прихоти, и второго раза точно не будет. Мне было все равно, как хорошо звучит его фамилия в сочетании с моим именем.
— Ты хочешь жениться на Элле? — спросил он Бекетта, когда официантка убрала наши тарелки.
— А ты бы захотел жениться на женщине, которая не заинтересована в браке с тобой? — ответил Бекетт.
Я вскинула голову и посмотрела на него. Нет интереса? Это было не отсутствие интереса к Бекетту, это был непреодолимый интерес к моему здравому смыслу и… логике.
— Но я бы согласился, если бы она этого хотела, — закончил Бекетт.
Отлично. Все, что мне было нужно, это гигантская табличка над головой с надписью «в беде», и моя жизнь была бы завершена.
— Ладно, тогда не будем затягивать с этим вариантом, — сказал Марк, его взгляд метался, между нами двумя. — Никому не нужен брак по расчету. Итак, Элла. Теперь, когда я имею представление о том, что происходит, настала твоя очередь. По телефону ты упомянула об одной идее?
— Да, — я повернулась на стуле, чтобы посмотреть на Бекетта. — Ты предлагаешь сделать Мэйзи своей дочерью? Верно? Даже если это будет только на бумаге?
— Да. И Кольта тоже… как моего сына, разумеется. По закону.
От одних этих слов у меня в животе разлилось тепло, а может, это было вино. В любом случае, это придало мне смелости продолжать.
— Я в отчаянии.
Он приподнял бровь, как бы говоря: скажи мне то, чего я не знаю.
— И иногда это ослепляет меня. Это мешает мне и сдерживает меня. И я с этим смирилась. Но я не могу смириться с тем, что это причиняет боль Мэйзи или Кольту. Так что, если бы у тебя был способ стать их законным отцом, дав им все те же гарантии, что и мой муж… без того, чтобы я была твоей женой, ты бы захотел этого?
— Не была моей женой? — он поднял брови.
— Исключая меня из этого уравнения, — уточнила я, прежде чем снизить громкость до шепота, который мог слышать только Бекетт. — Как однажды сказал мне один мудрый человек, дело не в том, что я тебя не хочу.
— Я не понимаю.
— Ты бы хотел детей, если бы я не была частью сделки?
— Да, — ответил он без колебаний.
— Навсегда?
— Навсегда.
Тепло в моем животе распространилось, соединившись с любовью, которая так ярко горела в моей груди. Я думала, что могу загореться.
Я перевела взгляд с Бекетта на Марка, который сидел, между нами, его взгляд метался, а мысли уже были заняты.
— Может ли он усыновить их? Не женившись на мне?
Бекетт резко вдохнул.
— Ты готов на это пойти? — спросил Марк у Бекетта.
— Да, — и снова ответ пришел мгновенно.
— А ты думал о том, что это будет означать на самом деле? — спросил Марк.
— Да. Я знаю, что это подвергнет детей некоторому риску.
Я почувствовала, как Бекетт напрягся рядом со мной, словно в воздухе раздался треск энергии.
— Возможно, — согласился Марк. — Это все равно что иметь еще одного родителя: поддержка, посещения, права на опеку, как физическую, так и на принятие решений. По сути, ты делишь с ним своих детей. Но это и защищает их в большей степени. Как только он их усыновит, они будут застрахованы по его страховке, независимо от статуса ваших… отношений. Военные всегда будут считать их своими.
— Даже если его не будет?
Челюсть Бекетта напряглась.
— Да. Ты даже можешь подать на меня в суд, если захочешь.
— Я никогда не подам на тебя в суд.
— А мне было бы все равно.
— Верно, но ты все равно отказываешься от части своих прав, Элла.
Я вздрогнула. Близнецы всегда были моими, и только моими.
— Можно ли уменьшить риск?
Он откинулся назад, продолжая оценивать нас обоих.
— Конечно. Вам просто нужно будет составить договор об опеке, который будет подписан сразу после этого. Можно сказать, что у вас будет совместная опека и вы должны вместе принимать решения, иначе это будет выглядеть как мошенничество. Вам даже не придется оформлять документ, если не возникнет проблем. Просто на случай, если кто-то будет проверять.
— Это мошенничество? — мне нужно было знать. Скорее всего, я все равно пойду на это — жизнь Мэйзи стоила любого тюремного срока, но я должна была знать. — Я имею в виду, брак кажется мне гораздо большим мошенничеством. Если никто из нас не хочет жениться на друг на друге, и мы живем в разных домах и с разными фамилиями, то это большее мошенничество, чем желание Бекетта быть рядом с детьми, верно?
— Ты хочешь быть отцом детей? — Марк посмотрел прямо на Бекетта.
— Да, — ответил он без раздумий. — Я люблю их. Ничто не сделает меня счастливее, чем иметь возможность защищать их, давая им все, что я могу.
— С судьей Айверсоном вам придется поступить немного иначе. Он нежно относится к Элле, всегда относился, но ты не местный. Он не будет доверять тебе только потому, что ты пришел на несколько футбольных тренировок.
Бекетт глубоко вздохнул и потянулся к своему бокалу.
— У меня в детстве не было отца. Было много парней, которые меня били или просто игнорировали, но никого из них я не считал отцом. Когда мы с Кольтом шли обратно через поле после футбольного матча, он спросил, так ли это — иметь отца, и я не мог ответить ему «да», потому что не знал, и он тоже не знал как это, иметь отца. Я хочу, чтобы Кольт и Мэйзи узнали, каково это — иметь отца, в каком бы качестве Элла ни позволила мне быть рядом с ними. Я просто хочу быть тем человеком, на которого они могут положиться.