— Это не одно и то же.
— Это одно и то же. Есть десять тысяч способов свалить вину за смерть Райана на кого-то. Мои родители виноваты в том, что он умер, что его жизнь так изменилась. Моя бабушка за то, что не стала сопротивляться, когда он хотел пойти в армию. Террористы за то, что они заставили его думать, будто ему нужно пойти туда и что-то сделать. Я, потому что я так долго молилась, чтобы он вернулся домой, не уточняя, в каком состоянии я хочу его видеть. Но все это не имеет значения. Он добровольно отправился на задание, и я думаю, что он отправился бы туда, несмотря ни на что. Он такой же, как и мой отец, просто мне потребовались годы, чтобы это понять. Если ты хочешь кого-то обвинить, то обвиняй тех, кто спустил курок, потому что это единственная вина, которая заслуживает внимания.
Он опустил голову. Я повернулась, взяла его заросшие щетиной щеки в свои руки и подняла его лицо, чтобы он встретился с моими глазами.
— Иногда случаются плохие вещи. И в этом нет ничьей вины. Вселенную не переубедить, какой бы здравой ни была твоя логика. Если бы все имело смысл, то у Мэйзи не было бы рака, и мои родители были бы живы, и Райан был бы здесь. Ты бы никогда не рос так, как рос. Мы несовершенные люди, которых сделал такими несовершенный мир, и мы не всегда имеем право голоса в том, что нас окружает. Я не виню тебя за Райана. Единственный человек, который это делает, это ты. И если ты не отпустишь эту боль, она будет определять всю твою дальнейшую жизнь. У тебя есть этот выбор.
— Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, правда? Неважно, что произошло, и как сильно я все испортил, я люблю тебя.
Я опустила руки, проглотила комок в горле и кивнула.
— Я знаю. И мне бы хотелось, чтобы любовь и доверие шли рука об руку с нами, но где-то они разделились, и я не знаю, смогут ли они когда-нибудь найти дорогу обратно. Я должна верить в то, что ты мне говоришь, а это сложно. Может быть, если бы Мэйзи не болела, я была бы немного сильнее… но я просто не могу. Не сейчас, по крайней мере. И я знаю, что ты любишь детей, а они любят тебя. И я была не права, когда разлучила тебя с ними. Мне было больно, и я придумала несколько неубедительных оправданий в своей голове. Но правда в том, что я всегда могла доверить их тебе. Ведь ты их отец, — я подтолкнула его в бок.
— На бумаге.
— В реальности, — что-то щелкнуло в моей голове. — Вот почему ты не заставил меня рассказать им об усыновлении, не так ли? Ты знал, что правда выплывет наружу.
— Да.
— И ты не хотел, чтобы они оказались в таком положении.
— Да.
Я встала и снова начала ходить по комнате.
— Ты хочешь играть какую-то роль в их жизни?
— Боже, да. Я приму все, что ты готова мне дать.
Он сказал те же слова после того, как мы впервые оказались вместе. Он жил ими с тех пор, как приехал в Теллурид, всегда предоставляя мне право выбора, насколько я могу впустить его. Он никогда не давил на меня, не требовал больше, чем я хотела позволить. Неважно, как сильно он меня обидел, Бекетт все равно оставался тем самым парнем, в которого я влюбилась. Тем же мужчиной, которого любили и в котором нуждались мои дети. Единственное, что изменилось, это мое восприятие его, нас.
— Хорошо, тогда вот что мы сделаем. Будем вести себя так, будто мы развелись.
— Мы никогда не были женаты.
— Это незначительная деталь. Я имею в виду, что люди, у которых есть секс на одну ночь, умудряются иметь общих детей. Мы с тобой любим друг друга. Мы можем разобраться в этом. Если ты серьезно настроен остаться…
— Я построил дом, Элла. Чего ты еще хочешь?
— Ты по-прежнему в армии?
Я, конечно, знала ответ. Он не мог уйти, пока нам нужна была страховка для Мэйзи. Но я также знала, что как только она поправится, он не сможет осесть на одном месте, если мы больше не будем вместе, все что удерживало его здесь, это дети. Его кочевая душа будет стремиться вперед.
— Это несправедливо.
— Да. Я знаю, — я вздохнула. — Ладно, если ты остаешься здесь… пока, то дети могут приходить, когда захотят. Если ты хочешь продолжать заниматься футболом с Кольтом, мы это уладим. Если ты хочешь проводить время с Мэйзи по выходным или что-то еще, мы посмотрим, как всем будет удобно. У тебя будет возможность общаться с ними, а у них с тобой. Мы взрослые, а они дети. Поэтому мы должны вести себя взрослее, чем дети. Ты должен отстаивать свои права, а я должна дать их тебе. И я не хочу скрывать от детей факт усыновления, так что, возможно, когда Мэйзи будет здоровой, и, если ты все еще будешь здесь и все такое, мы скажем им, что ты действительно их отец. Я имею в виду, что именно об этом я и мечтала до… — я едва успела сделать паузу, как меня обхватили теплые, сильные руки и прижали к твердой, знакомой груди.
— Спасибо, — прошептал он мне в волосы.
От него так хорошо пахло, и он был таким родным. Может быть, если бы мы стояли здесь достаточно долго, все остальное не имело бы значения. Мы могли бы просто заморозить момент и жить в нем, окруженные любовью друг к другу. Но мы не могли. Потому что он заставлял меня проходить через ад больше года, и как бы сильно я его ни любила, я не была уверена, что смогу снова доверить ему свое сердце, поверить, что он будет говорить мне правду, когда дело будет касаться наших отношений.
— Не за что. И прости, что оградила их от тебя. Ты всегда шутишь, что у тебя нет опыта отношений, но у меня его тоже нет, правда. Я все делала неправильно. Но теперь я стану лучше.
— Я буду здесь, — пообещал он. — Я буду рядом ради них и ради тебя. Я знаю, что ты не веришь в меня, и это нормально. Я докажу тебе это. Я буду возвращать твое доверие миллиметр за миллиметром. Ты не пожалеешь, что позволила мне усыновить их, клянусь.
— Я никогда об этом не жалела, — сказала я, обнимая его и вырываясь из его объятий, пока не наделала глупостей и не поверила в то, что он только что пообещал. — Хочешь рассказать детям?
— Да, — его лицо засветилось, как у ребенка в рождественское утро.
Мы нашли их за убранным кухонным столом, и они тут же прекратили свой разговор, чтобы посмотреть на нас.
— Ты все исправил? — спросил Кольт.
— Не совсем так, малыш, — мягко ответил Бекетт.
— Ты попросил прощения?
— Да, но извинения не исправят то, что невозможно исправить.
Тогда Кольт посмотрел на меня.
— Нет, — Бекетт шагнул вперед и наклонился. Мне всегда нравилось, как он вел себя с моими детьми. — Ты не можешь злиться на того, кто получил травму, или осуждать его за это, потому что только он может сказать тебе, насколько глубок порез, понимаешь? Это не вина вашей мамы. А моя, — он посмотрел на Мэйзи, в глазах которой стояли слезы. — Это моя вина, — он встал и подошел ко мне.
— Мы не вместе, — повторила я. Не стоит сбивать детей с толку. — Но я знаю, что вы любите его, а он любит вас. Так что с этого момента, пока мы все на одной волне, вы можете приходить, когда Бекетт разрешит. Футбол, процедуры, телефонные звонки, визиты, мы все уладим.
У Мэйзи открылся рот.
— Правда?
— Правда, — пообещала я ей.
С тех пор как я рассталась с Бекеттом, Кольт был тихим клубком ярости, но Мэйзи была открытой и временами очень резкой.
— Значит, вы не вместе, но он останется у нас? Он наш?
Больше, чем ты думаешь.
— Именно это я и говорю.
Дети слетели со своих стульев, обнимая Бекетта, а потом меня, потом снова Бекетта, потом друг друга. Затем Мэйзи снова обняла Бекетта и что-то прошептала ему на ухо. Он улыбнулся ей, едва не расплакавшись, и сказал: «Я тоже».
Мы проводили детей до моей машины, и они пристегнулись. Как только двери закрылись, я повернулась к Бекетту, который снова засунул руки в карманы. Несмотря на то, что я обладала безумным самоконтролем, я легко уловила эту нервозность.
— Спасибо. За ужин, за заботу о Кольте. За землю и дом, хоть он и не мой. Задумка была потрясающей.
— Спасибо за них, — ответил он.
— Что она тебе сказала?
— Действительно хочешь знать?
— Бекетт, — предупредила я.
— Она сказала, что это было ее желание, единственное, чего она хотела, это… меня, любым способом.
— Она хотела иметь отца, — догадалась я. — Чтобы ты был ее отцом.
— Они дети, — сказал он, пожав плечами, но я знала, как много это для него значит.
— Они наши дети.
— Послушай, я слышал, что ты сказала наверху, громко и четко. Я знаю, что быть вместе это не вариант. Но как бы банально это ни звучало, мне бы очень хотелось, чтобы мы смогли остаться друзьями. Даже если это будет только ради детей.
Стоя там, у дома, который он построил для меня, я жалела, что не знала об этом. Хотелось, чтобы он никогда не лгал, и чтобы мы могли вернуть все назад. Хотелось, чтобы он не был тем самым сложным мужчиной, в которого я влюбилась. Но он был, и он любил меня. И несмотря ни на что, я все еще любила его.
— Да. Думаю, мы сможем это сделать.
— Я верну твое доверие, сколько бы времени это ни заняло, — снова пообещал он.
Даже если я не была готова, и не была уверена, что когда-нибудь буду готова, мне хотелось верить, что он сможет, и это желание зажгло крошечное зернышко надежды в моем сердце. Это не был достаточно яркий огонь, чтобы согреть меня, как наша любовь. Но это была искра.
— Мне нужно научиться давать второй шанс. Маленькими шагами. Спокойной ночи, Бекетт.
Он кивнул и стоял на крыльце, пока мы не скрылись из виду.
Шесть месяцев спустя
Глава двадцать пятая
Бекетт
Письмо # 23
Хаос,
Прошло два дня с тех пор, как мы похоронили Райана. Ты не приехал и не ответил на мое письмо. Когда я спросила парней из твоего подразделения, все ли с тобой в порядке, по крайней мере, я предположила, что они из твоего подразделения, судя по их стрижкам, они сказали, что понятия не имеют, о ком я говорю. Так что да, они были из твоего подразделения. Если ты не отвечаешь мне и не приехал на похороны Райана, то у меня остается один вариант, в который я не хочу верить. Потому что я не знаю, смогу ли я это вынести.