– То есть вы нам вообще ничего нового не скажете? – настаивала Лу.
Я покачал головой. Она грустно улыбнулась, сверля меня своими глазищами.
– Мама говорила, что у вас есть его телефон и вы его дадите, если мы захотим позвонить папе, это правда?
– Да, ей дам, но не тебе и не твоему брату.
Она легонько топнула ногой, выражая недовольство моей неуступчивостью.
– Наплевать нам на его номер, – разнервничался Улисс. – Ты, что, веришь, что ему интересно с нами общаться? До тебя еще не доехало, что мы ему до фонаря?!
– С чего ты взял? – возмутилась она.
– Вот подожди и сама убедишься! – бросил он ей, а потом обратился ко мне: – Он никогда не вспоминал о нас? Даже когда просил зайти к маме? Вы же не были в курсе нашего существования?
Откровенность Эрин потрясла меня. Она и впрямь ничего не скрыла от детей, даже худшее. Она защищала их от дополнительных разочарований. Не оставляла места миражам. Как же она должна была страдать, раскрывая им ужасную реальность. Быть родителями – серьезная миссия, как я и подозревал. Но сейчас я это опробовал на себе, пусть и опосредованно.
– Мне очень жаль. – Я нашел самый мягкий ответ.
Лу не удалось удержать слезы, и брат, нахмурившись, обнял ее за плечи. Я бы с большой охотой облегчил их ношу, успокоил их, но это, к несчастью, выходило за рамки моих возможностей, да и не являлось моей обязанностью – ведь я им никто. Наблюдая за горем брошенных детей, я чувствовал себя бесполезным идиотом. Кто бы подсказал мне, как я должен себя вести? Мне хотелось прижать их к себе и защитить или хотя бы найти для них нужные слова.
Вдруг Лу вырвалась из объятий брата, залезла в карман джинсов и вытащила телефон. Ее рот испуганно приоткрылся.
– Это мама! Она звонила четыре раза!
Улисс тоже достал телефон и скорчил притворно испуганную гримасу:
– Черт, она сегодня вечером в “Одиссее”, мы уже час назад должны были забрать Мило! Она убьет нас!
У меня вырвался смешок.
– Бегите!
– Спасибо, что ответили нам, – поблагодарила Лу.
– Если я вам понадоблюсь, вы всегда меня найдете.
Ее брат кивнул мне, и они умчались. Я направился к дому, но поглядывал им вслед. Как вдруг Улисс быстро развернулся и подбежал ко мне.
– Гари, – начал он задыхающимся голосом, – если встретите нашего младшего брата, не говорите ему о нем… Мама ничего ему не сказала, потому что он запутается, он…
– Слишком мал, – закончил за него я. – Не беспокойся, Улисс, Мило ничего от меня не узнает, обещаю тебе.
Он улыбнулся мне, и его улыбка впервые за все время была искренней.
– Спасибо, что нас не отшили.
– Не за что, давай беги, сестра ждет.
Улисс закатил глаза, изображая ужас, и засмеялся. Судя по всему, его не пугала перспектива материнской выволочки, она возвращала ему подростковую радость жизни. Как будто выговоры матери доказывали, что она здесь, рядом, всегда будет с ним.
– До скорого! – крикнул он на бегу.
Десять вечера. Я стоял возле террасы “Одиссеи”. Дети Эрин предоставили мне удобный предлог, и было бы неправильно его проигнорировать. Ночь была темной, на набережной ни души. Море оставалось спокойным и тихим. Светлое сияние, струящееся из бара, приглашало войти и укрыться внутри. Едва слышная музыка позвала меня. Две недели я ждал шанса снова ее увидеть. Я поглубже вдохнул воздух и толкнул дверь. Атмосфера показалась мне еще более теплой, чем в мой первый вечер в баре. Эрин что-то обсуждала с клиентами, сидящими за столиком. Я с удовольствием постоял бы, наблюдая за ней, и этого мне хватило бы. Однако она помешала мне это сделать, заметив меня. Ее как будто сбило с толку мое появление, но она взяла себя в руки и вернулась за стойку. Наверное, я допустил ошибку, поддавшись порыву. Однако я уже не мог уйти и теперь ждал ее вердикта: пусть сама недвусмысленно выразит желание, чтобы я свалил. Я напряженно следил за ее реакцией. В моей ли власти сделать так, чтобы она убедилась: я не сделаю ей ничего плохого, я не такой, как он!
– Добрый вечер, Гари…
Я облегченно выдохнул, направился к ней и сел у стойки.
– Как в прошлый раз? – спросила она, не особо ожидая ответа.
Несколько секунд спустя она поставила передо мной пинту, а я лихорадочно пытался что-то придумать, чтобы завязать разговор: несмотря на ее приглашение, Эрин по-прежнему выглядела так, будто мое присутствие выбило ее из колеи.
– Дус сегодня нет?
– А ты хотел с ней пообщаться? – подавила она смешок.
– Она перестала проходить под моими окнами.
– Она бы не возражала.
– Значит, что-то ее удерживает? – я вопросительно приподнял бровь.
– Подозреваю, да, вот только она не догадывается, что именно…
Мы обменялись улыбками. Понимающими, позволил я себе поверить.
– Так где она?
– С детьми… Когда я работаю по вечерам, предпочитаю, чтобы она охраняла их.
Действительность вступала в свои права. Я поймал себя на том, что беспокоюсь о них.
– Как они?
– Справляются, во всяком случае, Улисс и Лу… Но для тебя ведь это уже не секрет?
Я тут же расслабился:
– Я рад, что они тебе признались… Хитро они меня подловили.
– Прости, мне не пришло в голову, что они пойдут к тебе.
– Нет, ничего страшного, правда. Я удивился. Скорее всего, им потребовалось немало храбрости. К счастью, я почти сразу сообразил, что они все знают, так что не рисковал допустить ошибку.
– Ты их убедил, не представляю, чем именно, но они тебя… они тебя… короче… И между прочим, все могло получиться гораздо хуже: вместо них к тебе собирались заявиться мои отец и брат.
Я едва не подавился пивом, но мне было так чудесно и легко, что у меня само собой вырвалось:
– Давненько я не сталкивался с отцом и братом, разъяренными из-за того, что я слишком приблизился к девушке!
Она расхохоталась:
– Такое с тобой часто бывало? Не надо… не отвечай! Пусть это останется твоей тайной.
Неужели мне это не снится? Не можем же мы общаться с такой соблазнительной легкостью. Вдвоем, она и я. Пора начинать жить наяву и не фантазировать про то, что я ей, страшно сказать, нравлюсь. Мой слалом становился опасным.
– А у тебя как дела? – спросил я и сразу испугался, что мой вопрос прозвучал слишком резко.
– Ммм… со мной все в порядке… Раз дети держат удар, у меня тоже все хорошо… И, кстати, я собиралась тебе сказать… просто не было удобного момента… Ладно, не было, потому что я его не создала, в общем, мой брат, он адвокат и недавно раскопал, что Иван на Реюньоне. Когда мы с тобой познакомились, он еще не успел мне сообщить… На самом деле брат проводил розыск ради моего развода… поскольку я наконец-то…
Из всех ее растерянных и путаных фраз я выловил одно слово.
– Ты собралась разводиться?
– Да… мне понадобилось семь лет, но да… Иван больше для меня не существует. Принесенные тобой новости ничего не меняют. Я намерена жить своей жизнью.
Она тряхнула головой, как будто удивилась тому, чем только что поделилась со мной.
– Это отлично… Ну то есть я так думаю, – ответил я как идиот.
Она только что дала мне разрешение, которого я ждал. И я забыл все, открыто рассматривая ее и не скрывая своего влечения. Ее глаза глубокого голубого цвета ярко блестели, в их морскую синеву я был готов то и дело погружаться. Мой взгляд сполз вниз, к ее темным, слегка приоткрытым губам, остановился на них, чтобы спуститься затем в ямку на шее, потом на тонкую кожу у основания груди, угадывающейся под декольте, к талии, к бедрам, которые меня тянуло обхватить ладонями, после чего поднялся к ее изящным кистям и пальцам, нервно постукивающим по дереву стойки. Чем больше я смотрел на нее, тем сильнее ощущал себя живым. Сколько лет прошло с тех пор, как я в последний раз чувствовал такое мощное желание? И не сосчитать. Я даже не помнил, хотел ли когда-нибудь Луизу так сильно.
Она опять задышала ровно. А мое дыхание никак не восстанавливалось.
– Вот как-то так, сама не знаю, зачем я тебя всем этим гружу… Прости.
Ее подзывали другие клиенты. Я и забыл, что мы с ней не одни. Правда, сегодня вечером в “Одиссее” было вполне спокойно; посетители приглушенно обменивались репликами. Я повернул голову ей вслед, не в силах оторваться от созерцания ее фигуры. Она украдкой косилась на меня, и я догадался, что она проверяет, остался ли я на месте. Я разучился расшифровывать язык влюбленных. Неужели она в том же состоянии, что и я? Или я принимаю свои желания за действительность? Я совсем недавно встретил ее, но тем не менее нутром чуял, что она та, кто мне нужен. Или она усмирит мои мучения, или станет самой страшной мукой, какую мне придется вытерпеть.
Она вернулась и взяла мой пустой стакан.
– Уходишь… или еще побудешь? – робко спросила она.
Я заглянул ей в глаза. Сильное смятение мешало мне прочитать, что они выражают, но я торопился выяснить, имею ли право мечтать.
– Все зависит от тебя, Эрин. Попросишь, чтобы я ушел, я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь. Попросишь, чтобы я остался, я останусь с тобой…
Ее дыхание участилось, и это, по-моему, длилось вечность. Но немного погодя ее лицо осветила широкая улыбка.
– Тогда оставайся.
Как странно быть счастливым. Когда этого меньше всего ожидаешь. Когда подыхаешь от желания счастья, но уверен, что оно для других, поскольку ты все упустил. И ты не способен справиться с нежданной благодатью, у тебя не получается ее принять и не отпускать. И ты просто наслаждаешься, потому что не можешь взять в толк, как такое на тебя свалилось в сорок пять лет.
– Не знаю, помнишь ли ты, – обратилась она ко мне, – но, когда ты пришел сюда в первый раз, я хотела выпить с тобой, но это было перед самым закрытием и у меня не оставалось сил. А сегодня вечером у нас есть время, все клиенты обслужены, и нам будет спокойно.
Она придвинула свой стакан к моему, я тоже. Края наших стаканов соприкоснулись и легонько звякнули. Она сделала глоток, всматриваясь в меня, потом облокотилась о стойку, будто желая сократить разделяющее нас расстояние.