Анна громко расхохоталась.
— Что смешного? — поинтересовалась мама.
Анна наклонилась и показала ей фотографию.
— Это от Броуди, — объяснила она и рассказала, как недавно посоветовала ему связаться с его родителями. После долгих лет непростых отношений он колебался, но в конце концов послушал ее, и они пригласили его к себе на Рождество в Кесвик.
— Надеюсь, все будет хорошо, — сказала она, — для него это огромный шаг.
Мама кивнула:
— Кажется, ваше общение идет на пользу не только тебе.
— Я тоже начинаю так думать. Кстати, я уже говорила, что мы собираемся встретиться на Новый год?
— Уже раза два как минимум, — рассмеялась мама. — Ты много говоришь об этом Броуди. Гораздо больше, чем о том приятеле, Джереми.
— Разве? — удивилась Анна. — Я и не замечала.
— А ты не задумывалась о том, что с этой встречей ваши отношения перерастут во что-то большее?
— Мам… ну ты как Габи, ей-богу! Я ведь уже говорила, что воспринимаю его иначе, — она вытащила из-под елки ярко упакованный сверток и, качая головой, протянула его маме.
Рождественский обед мама решила устроить в традиционном английском стиле, так что до прихода узкого круга приглашенных друзей предстояло еще много всего сделать. А потому, покончив с обменом и распаковкой подарков, все трое отправились на кухню.
Анна взялась шинковать лук для маминого любимого блюда — поросенка со свежими каштанами. И как только нож мерно застучал по доске, ее мысли невольно вернулись к тому, что мама сказала о Броуди. С каждым прикосновением лезвия к доске в ней нарастало волнение, знакомый трепет, точного объяснения которому она намеренно решила не искать.
Утро после рождественской ночи встретило Анну самым эффектным убранством. У дома родителей располагался большущий сад — давнишняя мечта папы — с лесными зарослями, и в то утро он весь оказался укрыт пятисантиметровым слоем снега. В отличие от Лондона, этого было недостаточно, чтобы смутить местных жителей и поменять их планы, однако хватило, чтобы превратить весь мир в неумело глазированный рождественский торт.
В дверь ее спальни тихо постучали, и на пороге возникла мама с подносом.
— Я подумала, тебе будет приятно позавтракать в постели, — заметила она, ставя поднос на матрас.
Анна сонно поднялась и села:
— О, мам… не стоило. И это к тому же после всего, что ты вчера переделала.
Мама чуть пожала плечами, наливая чай из заварника:
— Мне нечасто выпадает шанс тебя побаловать, так что позволь им воспользоваться, хорошо?
— Хорошо, — улыбнулась Анна.
Она уселась поудобнее, чтобы насладиться тем, что было на подносе. Мама устроилась в кресле возле окна. Расправившись с завтраком, Анна потянулась и уже приготовилась спустить ноги и ступить на пол.
— А ведь если подумать, я бы так весь день могла проваляться в постели.
— Тогда почему бы тебе этого не сделать? — заметила мама, забирая поднос.
Анна нахмурилась, ступни ее повисли всего в паре сантиметров от ковра.
— Но мы же собирались идти в гости к Барри и Джанет?
— Они наши друзья, а не твои. К тому же у них и так намечается полный дом гостей. У тебя еще будет возможность их повидать перед отъездом домой. Кроме того, у меня такое чувство, что тебе это только пойдет на пользу.
Мама задержала на ней многозначительный взгляд, знакомый Анне еще с юности, и скрылась с подносом за дверью, не дожидаясь возражений. На секунду смутившись, Анна посмотрела на заснеженный сад и решила, что, возможно, будет не так уж и плохо последовать маминому совету.
Когда родители отправились обедать к друзьям, Анна посильнее закуталась в одеяло и стала глядеть в окно, отпустив мысли в свободный полет. Належавшись на боку, она перевернулась на спину и с головой нырнула под одеяло.
Внутри, как и в заснеженном мире снаружи, все было окутано белым спокойствием, но она понимала, что это был уже не тот кокон, что у нее дома. Там она забиралась в кровать, надеясь, что в какой-то момент уйдет в небытие. Но лежа здесь — расслабленно прислушиваясь к собственному дыханию и просто существуя, — она не чувствовала себя мертвой и оцепеневшей. Она ощущала себя живой.
Она ощущала себя Анной.
Кода из кровати все же пришлось вылезти, чтобы сходить в ванну и найти что-нибудь на обед, она решила, что побыть одной и расслабиться это, конечно, хорошо, но в компании — лучше.
Глянув на время, она прикинула, что дома как раз должен быть полдень. Ей подумалось о Броуди. Она взяла телефон и набрала его номер, отчаянно надеясь, чтобы его не забрали ни на какие посиделки с друзьями родителей, как это чуть не случилось с ней. К счастью, он взял трубку.
— С Рождеством! — ее голос звучал восторженно, не столько от праздничного возбуждения, сколько потому, что она была рада его слышать. В ответ Броуди лишь неразборчиво хмыкнул, рассмешив Анну.
— Как дела? — поинтересовалась она. — Вы надели те носки?
В трубке снова хмыкнули.
— В каком-то смысле пришлось их надеть сегодня утром… — он замолчал.
Анна подавила смешок, представив, как он недовольно качает головой, до сих пор не веря в происходящее.
— Впрочем, я приехал заново выстраивать мосты, и в этом плане все идет нормально. Наверное. Несколько неуклюже, что естественно, ведь я очень долго не подпускал их к себе. Я вижу, как им не терпится наверстать упущенное, но в то же время они осторожничают, не желая торопить события.
— Уверена, вы найдете верный путь.
— Да. Да, думаю, найдем. Наконец-то…
Анна улыбнулась:
— Пусть я сейчас и не в том доме, где прошло мое детство, — и даже не в той стране! — приезжая к родителям, я ловлю себя на ощущении, будто возвращаюсь к своей прежней себе в юности. У вас так же?
Броуди усмехнулся:
— Немного. Я сплоховал, попытавшись начать разговор во время обращения королевы, и папа бросил на меня испепеляющий взгляд. А мне даже понравилось, потому что за весь день это был единственный момент, когда я почувствовал, будто мы вернулись в прошлое и снова стали самими собой.
— Смотрите там, — дерзко одернула Анна. — Вы ведь не хотите, чтобы вам запретили пользоваться мобильным?
— Нет уж, — ответил Броуди явно потеплевшим тоном, — так не пойдет.
Анна знала, о чем он говорил… о ком… и от этой мысли сердце ее воспарило, словно гелиевый шарик.
— Да, так точно не пойдет.
Какое-то время оба наслаждались тишиной в компании друг друга.
— Я снова пишу, — прервал молчание Броуди.
От удивления Анна чуть не подпрыгнула на кровати. Вскочив на колени, она запружинила на матрасе:
— Броуди! Это потрясающе! Я так вами горжусь! Что вас подтолкнуло?
Он закашлялся. Анна даже представила, как он, верно, покраснел в эту минуту.
— Я сперва не хотел ничего говорить, на случай, если это окажется просто счастливой случайностью, однако прошло уже несколько недель, а я с трудом могу остановиться. Будто все девять лет я копил в себе эти слова, а теперь плотину прорвало, и они разом хлынули наружу.
Если бы Анна умела, она сейчас же бы перекувырнулась, обрадованная услышанным.
— Над чем вы работаете?
— По правде сказать, мне бы пока не хотелось много об этом распространяться, чтобы не сглазить, но вы будете первой, с кем я поделюсь, когда буду готов.
Анна схватила подушку и крепко прижала к себе.
— О, Броуди! Я так рада! — выдохнула она. — Мне бы так хотелось вас обнять, вы такой молодец!
Какое-то мгновение оба молчали.
— Что ж, через пять дней у вас будет такая возможность.
Пять дней. Ей с трудом в это верилось. Все казалось, что до Нового года еще целая вечность, а теперь еще немного — и он практически наступил.
— Вы точно туда придете? — спросила она, чувствуя, как внутри у нее все перевернулось и по сердцу пробежал легкий трепет, который она решительно игнорировала. Порой при ее упоминаниях об их предстоящей встрече Броуди, казалось, делался несколько напряженным.
— Я приду, — твердо ответил он. — Несмотря ни на что. Я буду ждать вас там, Анна. Можете на это рассчитывать.
Глава 52
Броуди закрыл за собой дверь номера отеля и утомленно привалился к ней спиной. Он сделал это. Он в Лондоне. Это место когда-то было его домом, но теперь, в отличие от скалистой, туманной пустоши, где он проводил большую часть своего времени, казалось совершенно чужим. Так он и стоял, неподвижно прислонившись к двери, с дорожной сумкой в руке — переводил дух.
Наконец он собрался с силами, выпрямился и двинулся вперед по выложенному мрамором холлу — гармонии современных линий и элитной дизайнерской мебели. На изящном консольном столике он заметил стеклянное украшение, к которому даже не мог подобрать правильного названия. Каждый предмет, каждая деталь так и дышала роскошью.
Он чуть не расхохотался, ступив на плюшевое полотно ковра в гостиной. С высоты его номера город, казалось, просматривался до самых окраин. Он простирался за большущими — от пола до самого потолка — окнами, мерцая на фоне эффектных лиловых, серых и розовых переливов заката.
Не будет преувеличением сказать, что ему пришлось немного раскошелиться. Но соображения практичности не шли ни в какое сравнение с желанием побаловать себя. В начале декабря они с Ибрагимом разработали план, как ему пережить этот день легче и без серьезных промахов. В преддверии сегодняшнего вечера он не раз побывал в Тотнесе и Дартмуте, решился даже на поездку в Эксетер. Это было непросто. Временами казалось, что шаг вперед стоил ему двух шагов назад, но он решил, что готов. Он надеялся, что готов. Пусть он, как и прежде, чувствовал себя неуютно, находясь долгое время в окружении толпы, но теперь в его распоряжении был целый арсенал инструментов, помогающих преодолевать это чувство.
Часть плана на сегодняшний вечер заключалась в том, чтобы ограничить количество триггеров, не задерживаясь в людных местах дольше необходимого. А потому, когда он выяснил, что отель есть в самом «Осколке», к тому же с парковкой, то раздумывать долго не стал. Ведь это значило, что ему нужно всего лишь выйти из дома, сесть в машину и доехать до места. Стоимость не имела значения, что было весьма кстати, ведь в канун Нового года выбор невелик. Вот так он и оказался в одном из шикарнейших люксов.