Узнавание.
– Адам чертов Хантер. Мужик, дьявол, как ты?
Я вспомнил, что Генри говорил мне утром. Лабрадор всегда контролирует ситуацию. Но сейчас, с трудом лишь удерживаясь на этом гладком, сверкающем полу, я этого не чувствовал. Предсказание равносильно защите. Но что я мог предсказать? Даже мое обоняние, обычно самое надежное орудие лабрадора, было бесполезно. Меня одолели ароматические масла и Иссей Мияке, я не мог ничего различать, кроме них.
Фальстаф тоже был не помощник. Он спрингер, или наполовину спрингер, и всегда будет трудно понять, кому он служит, если служит вовсе.
Адам выглядел совершенно растерянным и продолжал молчать.
– Ух ты! Вы знаете друг друга? – спросила Эмили, ее глаза стали размером с фрисби.
– Знаем друг друга? Да мы почти братья.
И тогда Адам как-то выжал из себя:
– Саймон. Боже. Это ты. – В этот момент что-то случилось между ними. Что-то невыразимое. Я застрял посередине, так что почувствовал. Странная, враждебная энергия.
– Меня тут… лечили ароматерапией.
– Я уж вижу. Понравилось?
– Да, да. Очень расслабляет.
Эмили вытянула голову к мужу.
– Вы двое, что, в школу вместе ходили?
Саймон помолчал, прежде чем ответить, он все еще смотрел на Адама, пока говорил:
– Это было в другой жизни.
– Ух ты, правда? – Глаза Эмили выросли во все лицо.
Саймон на мгновение переключился на жену.
– Это была метафора.
– О, да, прости.
Саймон зловеще рассмеялся. Адам тоже рассмеялся – полагаю, от страха. Он хотел уйти, но, возможно, понял, что это будет выглядеть еще более подозрительно.
Саймон продолжил объяснять:
– Та же школа, тот же класс, даже стрижки у нас были одинаковые. И одинаковый вкус на девушек, если я правильно помню.
Адам все еще смеялся, пока искал одежду.
– Да-да, – сказал он. – Одинаковые стрижки.
– А потом наши пути разошлись, – продолжил Саймон, следя, как Адам отчаянно пытается попасть в брючину, – после школы Адам продолжил образование, а я продал душу. Но за хорошие деньги, ха! Так что, Адам, в последний раз, когда я тебя видел, ты работал в Роузвуде? Еще там?
– Хм, да. Да, я там, – сказал он, застегнув ширинку.
– Это должно быть чертовски странно, ходить по тем же старым коридорам. Сильно все изменилось?
Адам теперь застегивал рубашку.
– Дети – да. Те, что приходят. Много проблем. Наркотики. Машины. Секс.
Саймон рассмеялся.
– Звучит обалденно. Лучше, чем приходить домой и смотреть «Синего Питера», – он повернулся ко мне и сказал:
– Без обид, – но я не понял, к чему он.
Когда Адам полностью оделся, уверенность частично вернулась к нему.
– Что ж, теперь это плохой район. В основном одинокие родители, высокая безработица, понимаешь.
Эмили выглядела смущенной.
– Так когда вы в последний раз виделись? – спросила она.
– О боже, так когда это было? – Адам взглянул на Саймона.
– Тринадцать лет назад, – ответил Саймон, не раздумывая. – Перед тем как я переехал в Лондон.
– Плохо ведь это. Что мы не общаемся. Ты ведь был нашим шафером.
У Эмили вновь отвисла челюсть.
– Шафером. Если ты был его шафером, что же ты мне о нем не рассказывал?
Я собирался задать Фальстафу тот же вопрос, но обнаружил, что он трется животом о подушку, пытаясь получить сексуальное удовольствие.
– Мы были любовниками, – объявил Саймон с непроницаемым лицом.
Эмили напряглась.
– Любовниками?
Саймон одними губами показал:
– Шутка.
– О, да, прости, – ответила Эмили.
Я вспомнил, что однажды говорил Генри.
– Юмор – защитный механизм для людей, и обычно он значит, что они хотят что-то скрыть.
Я как раз стал гадать, что скрывает Саймон, когда он присел и спросил:
– Как Кейт?
удар
Когда мы пришли домой, дверь была уже открыта, и Кейт встречала нас с измученным видом. Сначала она ничего не сказала, только умчалась в дом. Хэл повторял стихи в своей комнате, а Шарлотта уже была в постели.
– Где вы были? Я чуть с ума не сошла.
Адам избегал смотреть ей в глаза и повесил поводок на крюк с большей осторожностью, чем обычно.
– Я же говорил. Мне нужно было…
– Это должно было занять всего пять минут, Адам. Что с тобой происходит?
– Прошу, Кэт. Не сейчас. У меня нет сил спорить. Я разбит, правда.
– Ты разбит? А я, думаешь, как себя чувствую? Я успокаивала Хэла, он весь на нервах после сегодняшнего экзамена, потом они весь вечер ссорились с Шарлоттой, мама всю душу выплакала, и я чуть не заявила о пропаже мужа, после того как он устроил самую долгую прогулку в истории. И дом, дом в таком… беспорядке.
– Мне… жаль.
Я дипломатично вилял хвостом, чтобы сгладить ситуацию. На секунду показалось, что я преуспел. Лицо Кейт смягчилось, Адам кусал верхнюю губу, прося прощения. Но затем случилось это:
– Что это за запах? – Она наклонилась вперед, поводя носом.
– Не знаю, я ничего не чувствую, – Адам отклонился.
– От тебя пахнет. Лавандой или вроде того.
– Возможно, новый гель для душа.
– Нет-нет. Не он. Что-то еще.
– Извини, дорогая, я ничего не чую, возможно, у тебя с носом что-то не так. Может, тебя вот-вот хватит удар.
Кейт нахмурилась, сложила руки и взглянула Адаму прямо в лицо.
– Что происходит, Адам?
Я должен был что-то сделать. Я знал это. Конечно, знал. Я еще не понял, что случилось там с Эмили, Саймоном и Фальстафом в новом доме, но я чувствовал, что за этот вечер гармония Семьи оказалась под угрозой.
Когда жена начинает подозревать собственного мужа, есть большой риск, что все покатится в тартарары. Генри учил меня этому на одном из первых уроков.
Я решил переключить внимание Кейт, прыгнув и положив передние лапы ей на живот. Это было плохое решение. Меня сопроводили за ошейник в прачечную и закрыли там, а Адам остался в кухне отбиваться самостоятельно.
Я мог бы лаять, конечно, но от этого стало бы только хуже. Лучшее, что я мог сделать, это прижаться ухом к двери и не пропускать ни слова. Лапсанг, громко урча в своей корзинке, устало посмотрела на меня одним глазом.
– Что ты делаешь? – спросила она.
– Пытаюсь слушать. Это важно, пожалуйста, потише.
– Принц, дорогой. Я тебе говорила, не привязывайся слишком.
– Слушай, Лапсанг, мне жаль, но ты не понимаешь.
– Мне жаль твою породу, искренне жаль, – и с этими словами она закрыла глаз и вновь погрузилась в сон.
Адам сказал что-то. Что он сказал? Черт бы побрал эту глупую, эгоистичную кошку. Я услышал половину ответа Кейт.
– …недавно, и все. Тебе так не кажется?
– Ладно, ладно. Я скажу. Я был в парке и наткнулся на кое-кого. На того, кто переехал в большой новый дом, о котором я все время говорил. Не важно, она…
– Она?
– Да… Эмили, так ее, кажется, звали. Не важно, знаешь, кто ее муж? Угадай, кто сюда вернулся?
– Так ты все это время болтал с какой-то замужней женщиной в парке? Но это не объясняет, почему ты так пахнешь.
– Угадай.
– Так, я не собираюсь стоять здесь всю ночь и играть в твою…
– Саймон Хотспэр.
– Саймон…
Возникла пауза. Нет, это была больше чем пауза. Это был перерыв между беседами. Тянулись годы, и я не слышал ничего кроме пневматического урчания Лапсанг. Когда Кейт наконец заговорила, ее голос был совершенно иным. Она больше не злилась. Ее голос звучал изумленным, и каждое слово целую вечность вылетало из ее рта.
– Саймон. Хотспэр. Вернулся. Сюда?
– Да, и он еще более шикарен и самодоволен, чем прежде. Все хорошо?
– Нормально. Безусловно. Нормально. Просто у меня голова болит, только что начала. Что… что он тут делает?
– Работает на фрилансе. Он управленческий консультант, ездит всюду. Наконец-то продал душу.
– Он… хм, он женат?
– Да. На Эмили. Слегка эксцентричная, вполовину моложе его. Она ароматерапевт. Дала мне образец. – Правда, Адам, молодец. – И знаешь что, их дом не так уж плох внутри. Слегка стерильный и слишком много мужских игрушек, на мой вкус, но его жена добавила некоторой мягкости.
– Вот как, да. Понимаю.
– Как бы то ни было, они придут к нам на барбекю.
Барбекю, которое Хантеры каждый год устраивали на своей лужайке, ожидалось всего через два дня – в воскресенье.
Запахи паники просочились сквозь дверь.
– Да, он сказал, что будет рад пообщаться. Он и тебя хочет видеть. Передавал свою любовь.
Снова пауза:
– О. Верно. Но…
– Да, я знаю, знаю, что ты скажешь. И ты права. Он ужасно обошелся с Сарой. И с тех пор исчез, хотя он крестный Хэла. И да, я не забыл свой мальчишник. Но он не нарочно. Ты всегда ему нравилась, ты же знаешь. Просто он был из тех парней, верно? Не хотел видеть, как кто-то из его друзей женится. Но у него ничего не вышло, ведь он не мог отговорить меня от свадьбы. Как бы то ни было, похоже, он уже не против брака. Эмили его третья.
– Третья?
– Да. У него был кто-то в Лондоне. Она была адвокатом или вроде того… но теперь он считает, что все по-настоящему. Честно, ты должна увидеть их вместе. Они просто как день и ночь. Мистер Ловкач и миссис Глупышка Хиппи…
Он продолжал болтать, и хотя Кейт все еще звучала растерянно, меня переполняло чувство облегчения. Все было раскрыто. Ладно, не все, но тоже неплохо. Знаю, это звучит глупо, но в тот момент я так и думал. Семья могла безопасно спать в своих постельках.
Я прошел к своей корзинке, улыбаясь.
– Ты чего такой счастливый? – Лапсанг взглянула на меня теперь обоими глазами.
– Все идет хорошо, вот и все.
Она посмотрела на меня, как мне показалось, с искоркой сочувствия.
– Просто будь осторожен.
Я вздохнул:
– Послушай, Лапсанг, я ценю твою заботу. Правда. Но дело в том, и я не хочу тебя обижать, что ты кошка. Кошки никогда не понимали смысл верности или долга, верно?