Я положил ей голову на колени, чтобы утешить. Не сработало.
– Ну же, Кейт, – обратилась она к себе, – соберись.
Ее дыхание на мгновенье замедлилось, а затем она сломалась. Запах наполнил комнату, печальный, едва заметный аромат. Я слышал, что голова Кейт стала мокрой, и она сотрясалась в рыданиях, пока мерзкие слезы бежали по ее лицу.
Она погладила меня, разом пробежавшись рукой по моей морде и шее и остановившись на плече.
– О, Принц, что же мне делать? – Ее голос теперь был тихим, беспомощным шепотом, таким тихим, что я не был даже уверен, сказала она это или я услышал мысли в ее голове. Как бы то ни было, вопрос был не настоящим. Она не ожидала, что я отвечу, раз и навсегда исправлю этот беспорядок. Я всегда старался, чтобы моя приверженность Пакту оставалась тайной. Но прямо сейчас, когда я смотрел на старое свадебное фото на каминной полке, я гадал, почему это должно быть так. Разве не будет проще дать Кейт понять, что я на ее стороне? Разве я не получу больше власти, чтобы защитить Семью? Разве она не станет счастливей? Разве все они не станут счастливее?
Но нет, я не мог.
Я знал, что делаю: жду благоприятного момента.
Это было очень больно – в промежуточной фазе. Очень больно.
И тогда я понял, что это за запах. Едва заметный запах. Он исходил от Кейт и теперь становился сильнее.
Это был запах любви, которая утекала.
безопасность
Я долго смотрел на Генри, будто решение было написано на его большой серьезной морде. За все время, что я знал его, он всегда был способен найти верные слова. Но этим утром, ему, казалось, было трудно.
– Это… очень… редкая ситуация, – сказал он мрачно. – Честно тебе скажу, я никогда с таким прежде не сталкивался. – Он понюхал мою щеку, пытаясь добыть еще информации. – Думаю, отныне ты должен быть очень осторожен.
– Но я не вижу способа остановить Саймона. Кажется, выхода нет. – Я задрал лапу на ближайшее растение, но слишком нервничал, чтобы что-то из себя выжать.
– Всегда… есть… выход. Всегда. Ты должен вспомнить Пакт и найти мирное решение проблемы. Пакт можно трактовать широко, это верно, но ты увидишь, что в нем есть ответы.
– Но Генри, что бы ты сделал в такой ситуации, как бы ты действовал? – я знал, что это неуважительный вопрос, слишком прямой, идущий вразрез с этикетом лабрадоров, но насколько я видел, у меня не было выбора.
Генри помолчал, отвернулся. Я проследил его взгляд до парковой скамейки: его хозяин с моим, их головы наклонены к земле. Я гадал, что происходит в голове Генри, глядя в его печальные молочные глаза.
– Я… – Начав, он остановился, заметив знакомый запах в воздухе.
– Я ведь вам не помешала, парни? – это была Джойс, худая и в палой листве, как обычно.
– Вовсе нет, – ответил Генри. Хотя Джойс была хорошей подругой, мы никогда не говорили с ней о моей миссии.
– Вы не видели это чудовище, Лира?
– Нет, Джойс, не видели. – Генри принюхался к ней повнимательнее.
– Он меня ужасает.
– Не волнуйся, это всего лишь мы, – ответил Генри. – Ты всегда в безопасности рядом с нами.
– О, да, парни. Я знаю. Вы же лабрадоры, в конце концов.
– Верно, Джойс, – успокоил ее Генри. – Верно. С нами ты в безопасности.
препожалуйста
Для наблюдателя-человека гости, стоящие на лужайке, выглядели бы как гости, стоящие на лужайке. Если бы тот же наблюдатель-человек послушал их беседу, он бы решил, что главной заботой гостей были цены на жилье, планы на отпуск, далекие войны, скандалы знаменитостей и радиопередачи.
Но для пса все это было несущественным. Запах рассказывал иное. Запах говорил мне, что в воздухе витает секс, во всем его многообразии ароматов. И я вдыхал их, бродя по саду. Молекулы невысказанной страсти.
Это было нормально. Эти запахи присутствуют, всякий раз как к Кейт и Адаму приходит много гостей. И я знал, что они не всегда означают опасность. В большинстве случаев люди не действовали на основании своих желаний. Порой они прятали эти желания так глубоко, что и сами не ведали об их существовании. Парам удавалось убедить себя, что они абсолютно счастливы вместе, и ничто не может разлучить их. Но нельзя было отрицать перемену в запахах, когда люди двигались от своих партнеров к другим гостям.
Однако я знал, что большинство пар не представляли угрозу для Семьи, а потому сосредоточился на Саймоне и Эмили, которые только прибыли.
Я смотрел, как Саймон взял бумажную тарелку с мясом и пересек сад, останавливаясь у группок гостей, пока не подошел к Шарлотте. Она сидела на стуле в дальнем уголке лужайки, уставившись в тарелку с салатом без мяса. Бабушка Маргарет сидела с ней рядом, в своем лучшем платье, и смущенно улыбалась, ничего не говоря.
Шарлота заметила тень Саймона, затем посмотрела наверх.
Он сказал что-то. Шарлотта вежливо улыбнулась.
Он сказал что-то еще. Шарлотта снова улыбнулась, на этот раз естественней.
Кейт тоже следила: она говорила с гостями, которых я не узнал, но бросала встревоженные взгляды в сторону. Ее тарелка медленно перекашивалась, но она этого не замечала. Мясо упало. Она наклонилась, чтобы поднять его, затем принесла его к столу, под которым лежал я, рядом с грилем. Я следил.
Она допила бокал вина и подошла к Саймону и Шарлотте. Ее тревога не исчезала, она парила в воздухе.
Им нужна защита. Кейт. Шарлотте. Им нужен я. И я тоже подошел, пробираясь между ног и опущенных рук.
– Ах, правда, он великолепен?
– Милый песик.
– Похоже, он на задании.
Меня гладили. Надо мной смеялись. Мне давали куски мяса. Но я привык преодолевать препятствия – уморительного пыхтения обычно бывало довольно, чтобы улизнуть.
Когда я подошел, сочетание запахов было странным. Кейт, в частности, было трудно понять. Молекулы желания безусловно присутствовали, но их перебивал острый запах страха. И теперь, когда она стояла рядом с ним, чувствовалось что-то еще. Нечто близкое сожалению, хотя я не мог быть на сто процентов уверен.
Сложное сочетание ощущалось сильнее всего, когда Саймон положил руку на плечи Кейт и сказал Шарлотте:
– Вижу, ты унаследовала красоту матери. – Он оглянулся через плечо, в дальний угол сада, где Адам говорил с гостем. – Должно быть, ты чувствуешь невероятное облегчение.
Шарлотта улыбнулась. Она нашла это забавным. Не сами слова, а как они были сказаны. Я понял, что Саймон был тем, кого люди называют «обаятельным».
– Итак, Кейт, – сказал Саймон, убирая руку, – ты когда-нибудь возвращалась?
– Возвращалась? – Кейт выглядела сбитой с толку.
– К преподаванию. После… ты понимаешь…
– О, да, к преподаванию. Я, хм, ну, я больше не преподаю. Я работаю в городе, в сувенирной лавке, три дня в неделю. Когда появилась Шарлотта, у меня не было то времени, то сил.
– Я виновата, – откликнулась Шарлотта.
– Ну, нет. Дело не в этом. И я пыталась работать какое-то время, брала часы, но в итоге сдалась.
– О, – сказал Саймон. – Как жаль.
Что-то происходило между ними. Какой-то обмен в воздухе. Я отчаянно принюхивался, пытаясь понять, но аромат был слишком сложным и смешивался с тысячей запахов бабушки Маргарет.
– Как бы то ни было, Шарлотта. Я бы хотел, чтобы ты заглянула познакомиться с дамой, с которой я работаю. Ну, я тебе о ней рассказывал. Которая знала Джонатана Росса[8].
Шарлотта закатила глаза и встала на ноги.
– Еще увидимся, – попрощался Саймон с Кейт и Шарлоттой, когда те уходили. Кейт обернулась, бросила на него встревоженный взгляд и исчезла среди гостей.
Адам был внутри, в кухне, разбирался с выпивкой. Он не заметил, как я вошел в стеклянные двери, даже когда я чихнул. Он продолжал, с пустым взглядом и напряжением в теле, раскладывать лед по бокалам. Я пытался унюхать, о чем он думает, но это было слишком сложно понять – столько запахов в воздухе. Когда я исключил молекулы желания, единственным, что я смог опознать, был черный и дымный аромат горящей плоти животных, который разносился по саду.
– Апельсиновый сок, – сказал он бесцельно, наливая апельсиновый сок. – Кока-кола. Белое вино.
Он был сам не свой.
– Тебе помочь?
Вопрос Эмили заставил его подпрыгнуть.
– Извини. Я тебя не заметил. Нет-нет, все хорошо. Все в норме. – Он старался смотреть прямо на нее, не выдавая себя. Даже его глаза казались совершенно нейтральными.
– Я бы хотела помочь тебе, – сказала она, придвигаясь поближе. – Пожалуйста-препожалуйста.
Напротив, лицо Эмили желало все выдать. Из-за ее улыбки и того, как расширились ее глаза, глядевшие на него сильно и упрямо, попытка Адама казаться безразличным давалась ему тяжелее.
– Ладно. Можешь помочь мне вынести это. – Он передал ей два бокала апельсинового сока. Она помедлила, будто он не понял вопроса, а затем направилась во двор. Адам тоже вышел, опасно удерживая три бокала вина и уставившись на спину Эмили, которая шла перед ним.
учусь
Хотя молекулы желания все еще парили вокруг, гости начали расходиться. Шарлотта, проявлявшая вежливость насколько это возможно так долго, как это возможно, теперь была наверху в своей спальне. Бабушка Маргарет вернулась внутрь, чтобы лечь пораньше. Хэл, возвратившийся от лучшего друга Джейми, помогал людям искать их пальто и сумки.
– Итак, Хэл, скоро в университет? – спросил какой-то гость.
– Да. В Лидс, думаю.
– В Лидс, а?
– Это ваше пальто?
– Да, это оно.
– Так ты собираешься в Лидс, верно? – спросил другой.
– Надеюсь, – ответил Хэл.
– Наша дочь. Она там на втором курсе. Изучает психологию. Отлично проводит время. Говорит, вечеринки отменные.
– Да. Очень на это надеюсь. Это ваше пальто?
– Нет. Мое вон там.
– Ладно, держите.
– О, Хэл, – сказала третья гостья. – Я едва тебя узнала. Когда я в последний раз тебя видела?
– Должно быть, давно.