– Итак, Шарлотта, – обратился к ней Адам. – Выходные за городом. Как тебе это?
– Да, – ответила она, мягко улыбаясь. – Это было бы славно.
шерсть
На другое утро по дороге в парк я был особенно нетерпелив.
– Эй, Принц, тише, – сказал Адам, когда я потянул его вперед. Но я не унимался. Мне нужно было увидеть Генри. Я должен был вернуть свою веру в Пакт. Только он мог сказать мне, где я ошибся.
Видите ли, я не рассказал ему про Шарлотту. Во время последних утренних прогулок я сидел совершенно молча, пока Генри учил меня Лапной Дипломатии и Вспомогательным Уловкам Разума. Я хотел рассказать ему, правда, но не было подходящего момента.
Наутро после обнаружения Шарлотты на полу я все еще был оцепеневшим, неспособным ничего выразить. В последующие утра… ну, не знаю, почему я ему ничего не сказал. Что-то в его запахе мешало мне. Какая-то глубокая тревога, которую я не мог понять, но и спрашивать о ней не хотел.
Но теперь я был готов. Я должен сказать ему, пока не поздно.
– Так, малыш. Почти пришли.
Как только мы добрались, я понял, что что-то не так. Адам тоже заметил это и сказал:
– О, Принц, где же твой друг?
Я обнюхал землю. Ни следа.
Возможно, он опаздывал. Но Генри – опаздывал? Это было невозможно. Он всегда приходил в парк вовремя. А Мик никогда его не подводил.
Я оглядел парк в поисках движения. Ничего. Попытался расслышать его голос.
Нет.
Я пробежал по парку, от клумбы к клумбе, носом склоняясь к земле. Все равно ничего. Я отправился, в усиливающемся ужасе, к кустам, где убили Джойс. Джойс там уже не было, но мое тело дрожало от воспоминаний о ее поруганном теле. Но никаких следов Генри.
– Генри? – залаял я. – Генри?
Парк никогда не казался таким пустым. Я взглянул на его дом на противоположной стороне дороги. Узкая дверь не собиралась открываться. Я взглянул на деревья. Что-то шевельнулось.
Я подбежал, но сразу понял, что это не Генри. Это была даже не собака. А белка.
– Ты не видела пса? – спросил я ее, задыхаясь. – Лабрадора.
– Вижу сейчас перед собой, – ответила она, забираясь на безопасную высоту.
– Нет. Золотистого. Чуть выше меня. И чуть старше. С седыми усами.
– Здесь постоянно собаки, – сообщила белка, не желая помогать. – Вот и сейчас полно.
– Но ты видела того, кто подходит под описание?
– Извини, не могу тебе помочь, – белка побежала вверх по дереву и перебралась на ветку.
– Послушай, – продолжил я, следуя за ней по земле. – Я должен его найти. Это очень важно. Если видела его, пожалуйста, дай знать.
– Эй, это ты послушай, псина. Не мой вид, не моя проблема.
Моей последней надеждой был темный пустырь за деревьями, позади вонючей кучи. Конечно, это было маловероятно, но я должен был попытаться. Я обнюхивал пустые бутылки, пластиковые пакеты, странные мелкие предметы, пахнущие человечьим сексом. Я взял след, который узнал. Собачий запах, но не Генри.
– Вернись к своим клумбам, урод.
– Л-лир, – я заикался. – Как дела? – Я оглянулся проверить, видит ли меня Адам. Не видит.
– Как дела? Два чертовых лабрадора пытались меня подставить и обвинить в убийстве. Как, по-твоему, у меня дела?
– Слушай, насчет этого. Мы не имели никакого права… – Я увидел хозяина Лира в дальнем углу парка, бредущего по кривой дорожке и смотрящего себе под ноги. – Мы не имели права говорить такого. Наверно, это была большая ошибка.
– Самая большая ошибка в вашей жизни, – заявил он. И затем у меня возникла жуткая мысль. Нет, не мысль, образ. Образ мертвого Генри, лежащего на земле в тени Лира.
– Ты не чуял сегодня Генри? Моего друга? – спросил я, пытаясь скрыть тревогу. – Мне очень нужно поговорить с ним, он всегда здесь в это время.
– Я его не чуял, – сообщил мне Лир. – Но если бы почуял, он бы об этом узнал.
– По правде, я волнуюсь за него. В последний раз он был сам не свой. Я боюсь, что он совершил какую-то глупость.
Лир обнюхал меня скептически:
– Сердце кровью обливается.
Затем его позвал хозяин. И помню, как я подумал: разве его хозяин не заметил бы, если бы Лир убежал в кусты драться с Джойс? Разве бы он его не отозвал?
Когда Лир покинул парк, я вернулся к кустам, где жила и погибла Джойс. Я инстинктивно чувствовал, что где бы ни был сейчас Генри, место преступления содержало подсказку. Я исследовал сломанные веточки и листья на земле, которые сорвались во время борьбы. Я четко помнил рану на шее: она показывала явную свирепость нападавшего, но была меньше, чем можно было ожидать от Лира. Я обнюхивал землю, чтобы найти больше сведений. Генри был убежден, что дождь смыл все следы, но возможно, он что-то упустил. Как бы то ни было, когда я начал нюхать, Адам позвал меня по имени. Я поднял голову и увидел что-то на сломанной ветке. Это была шерсть другой собаки, спутанная с шерстью Джойс. Я пригляделся, и мои ноги подкосились, когда я различил цвет. Шерсть была золотистой, как у Генри.
Я должен был поговорить с ним. С Генри. Но где он был?
– Ну же, малыш, идем домой. – Адам был близко, и я быстро вышел из кустов.
Затем, по дороге домой, мы прошли мимо дома Генри. Что-то в нем было не так, но мне потребовалось время, чтобы понять, что именно. Занавески были закрыты. Я почувствовал, что дом что-то скрывает, и это может объяснить отсутствие Генри.
Как только я вышел из парка, я начал лаять в последней, отчаянной попытке вызвать Генри.
– Тише, Принц, тише, – просил Адам.
Я продолжал лаять, зовя Генри по имени, пока мы не достигли конца улицы, и я понял, что все это зря.
Я вынужден был утешить себя, сказав, что он появится завтра и сможет все объяснить. А пока я не должен терять веру. Пакта все еще было довольно, чтобы защитить Семью.
пакет
Тем вечером у нас получилась другая прогулка. Мы направились в парк, но Адам неверно рассчитал время. Эмили была там, она смотрела, как Фальстаф бегает возле клумб. Адам, который не видел ее после секса у дерева, все еще не был готов говорить с ней. Так что вместо того чтобы перейти через дорогу, мы продолжили идти на безопасном расстоянии и зашли на новую территорию, бродили по темным и пустым улицам. Погуляв какое-то время, Адам сел на скамейку, но не отстегнул меня. Он просто сидел и слушал шум машин в отдалении.
Я принюхался и понял, что эта земля не принадлежит лабрадорам. Вообще-то самый отчетливый запах был – человечьей мочи. Единственным собачим следом, который я смог различить, был зловещий запах спрингер-спаниеля. Я понюхал еще, чтобы убедиться, что это не Фальстаф. К моему облегчению, это оказался не он.
Шаги. Кто-то приближался. Мы обернулись и увидели человека, который переходил улицу.
– Дай мелочи, приятель, – попросил человек, протягивая белый бумажный стаканчик.
– Простите, у меня нет, – сказал Адам: тревога и жалость смешались в воздухе.
– Лживая пизда.
Когда человек ушел, Адам потянул меня домой. Мы шли мимо парка, и он обернулся в поисках Эмили. Она уже ушла.
Мы миновали дом Генри. Занавески все еще были задернуты, но я не беспокоился. Я увижу его завтра.
Но когда я повернул за угол, то почуял Генри прямо перед нами.
– Тихо, Принц, – сказал Адам, ведь я дернул его вперед. А затем, увидев Мика:
– Вот ты где.
Запах ввел меня в заблуждение. Генри с ним не было. Вместо него был пластиковый пакет, содержимое которого вызвякивало безразличное приветствие.
– Думаю, Принцу сегодня утром не хватало друга, – продолжил Адам.
– О, – сказал Мик. А потом, после странного молчания, добавил:
– Он мертв.
Мой хвост замер.
– Мертв? – переспросил Адам. – О, нет.
– Да… вчера. Дверь была открыта. Выбежал прямо на дорогу. Мы оглянуться не успели, как он погиб. Машина сбила.
Выбежал прямо на дорогу? Какая-то бессмыслица. Генри не стал бы так делать, разве что ради спасения Мика. Мой разум был не способен придумать ситуацию, когда попадание под машину помогает защитить хозяев. Но все равно, это, должно быть, правда. Генри тут не было.
Я обнюхал брюки Мика, вдыхая запах Генри.
– О, как ужасно.
Я взглянул на дорогу, на ускорявшиеся черные колеса.
– Ладно. Я лучше… пойду. – Голос Мика дрожал и не терпел возражений одновременно. Я снова понюхал, пытаясь добыть еще информации.
– Нет, Принц, отойди. Мик, прости.
После этого я уже ничего не слышал. Запах Генри потерялся среди выхлопов машин, и я знал, что ничего уже не будет как прежде. Я тогда впервые понял, чем в действительности была жизнь.
Жизнь была хаосом. И болью.
возвращаемся
Я был раздавлен новостью о смерти Генри. Но помимо огромного чувства горя был еще страх неизвестности. Без Генри, с которым я мог бы посоветоваться, я вынужден был теперь толковать Пакт самостоятельно.
Насколько я мог судить, как Саймон, так и Эмили оставались угрозой для семьи. Что касалось Саймона, все было крайне серьезно. Всякий раз как Кейт возвращалась с работы, она приносила с собой его запахи, хотя я все еще не понимал их общей тайны.
Конечно, Кейт была недовольна, что Саймон и Адам продолжали бегать вместе, трижды в неделю, но что она могла сделать? И как бы она ни опасалась, что Саймон что-то расскажет, он ничего не говорил, как и Адам никогда не намекал о своих чувствах к Эмили. О чувствах, которые, несмотря на неуклюжую встречу у дерева, я уверен, все еще были сильны. В конце концов, почему бы полностью не разорвать общение? Зачем подвергать себя риску, видясь с Саймоном постоянно, если он планировал скрываться от Эмили вечно? Конечно, она со временем проговорится.
Хотя он избегал ее после встречи, я знал, что это ненадолго. Я знал, что, если он продолжает видеться с Саймоном, ему придется наладить общение с Эмили. И в тот вечер, когда я различил запах тревоги от его ног, я понял, что мы возвращаемся в парк.