Секс с включенным светом, на одеяле, пока дети были совсем рядом, возможно, спали. Возможно, нет.
Животный секс. Секс без страха, без стыда за тело. Но человеческий в том, как они касались друг друга – нежно, с любовью. Лучшее из обоих миров.
Адам лежал на ней, закрыв глаза, открыл их снова и поцеловал ее в губы, его тело стало двигаться быстрее. Поцелуй прекратился, но его лицо оставалось близко к ней, чтобы вдыхать ее запах. Звуки, которые они до сих пор подавляли, нарастали, освобождались в ночи вместе со всеми невысказанными тревогами.
Они передвинулись на середину постели, и Кейт перевернулась, с закрытыми глазами, ее тело поднялось, она встала на колени. Адам держал ее, его рука была на ее талии, он целовал ее в шею. Когда они вновь упали, Адам оказался на ней, его живот на ее спине, и они встали на четвереньки.
А потом, в тот момент, когда запахи любви и секса затмили все остальные, все закончилось. Оба задыхались, еще держались друг за друга, и ухо Адама было прижато к ее спине.
– Я слышу твое сердце, – сказал он, задыхаясь. Кейт улыбнулась, ей было еще слишком рано говорить. – Оно бьется быстро, будто хочет вырваться, – продолжил Адам.
Наконец, она сказала:
– Нет, все хорошо. Ему там хорошо.
Адам мягко отпустил ее и лег на спину.
Кейт легла рядом с ним.
Я оставался с ними, наблюдал, защищал, пока они перемещались под одеялом. Они прильнули друг к другу, и Адам целовал ее в лоб. Нежный поцелуй на ночь.
– Я должен отвести пса вниз, – сказал Адам.
– Все хорошо. Оставь его. Поспи. – Она поцеловала его в ответ и выключила лампу. А потом, будто бы уже во сне, вновь заговорила:
– Ему там хорошо.
Адам не ответил, возможно, он уже спал. Вообще-то спустя мгновение они уже оба спали.
В конце концов, у них больше не было страхов, не дающих им спать.
Но ко мне сон не шел. Я был счастлив, что Адам и Кейт стали близки, как никогда. Это была хорошая новость для всех. В то же время я не мог не думать о цене этой близости. О том, чего это будет стоить в будущем, и о том, всегда ли я буду рядом, чтобы спасти Семью от опасности. Внешней опасности.
Да, там-то она и скрывается.
Всегда вовне.
Всегда.
ПАКТ ЛАБРАДОРОВ:
В нашей миссии защиты хозяев нос – наше самое ценное орудие. Однако он также способен сбить нас с пути. Остальные из собачьего царства уже сдались нюханью ради удовольствия, но мы никогда не должны поддаваться соблазну.
Каждый лабрадор должен понимать подлинную ценность нашего самого мощного органа чувств и помнить: мы нюхаем ради информации, а не чтобы забыться.
запах
– Бу-у-йно-охво-о-ст! Я тебя убью-ю-ю!
Это было неделю спустя. На следующий день после похорон Саймона. Я склонился к большому лохматому цветку посреди свалки, когда заметил, как Фальстаф мчится через парк, меся грязь.
Я огляделся, но бежать было некуда. Уже поздно. Если честно, я не ожидал его увидеть. После смерти Саймона парк был свободной от Фальстафа зоной.
Он влетел в меня на полной скорости, его жирное старое тело сбило меня с ног, в клумбу. Я был в шоке, не только от удара, но и вообще от того факта, что он тут был.
– Ты это сделал, верно? – задыхался он. – Ты убил моего хозяина?
– Я, хм, должен был за…
– Защитить Семью? Даже не произноси это.
Что я сделал? Я разрушил его жизнь.
О, конечно, люди могли отмахнуться от происходящего как от странного случая, но Фальстафа было не обмануть.
– Мне жаль, правда. Но у меня не было выбора, после того, что ты мне рассказал.
Фальстаф взглянул на меня, его глаза были полны боли и угрозы. Он стоял так, казалось, вечно, прежде чем упасть на землю и начать кататься на спине в приступе захлебывающегося хохота.
– Что смешного?
Он уставился на меня, с головой вверх тормашками, боли в его глазах больше не было ни капли.
– Твоя морда. Она такая смешная.
– Не понимаю.
– Quelle surprise[11], буйнохвост. Quelle surprise.
– Но я думал…
– О, да брось. Ты правда думал, что меня это расстроит?
– Что я убил твоего хозяина? Ну, если честно, да.
Фальстаф встал, обнюхал меня недоверчиво, и сказал:
– Ты и впрямь буйнопомешанный хвост?
– Но ты скрывал от меня сведения, чтобы защитить Саймона.
– Чтобы защитить тебя, болван.
– Защитить меня? От кого?
– От тебя самого, буйнохвост. От твоей глупой системы убеждений.
– Но я думал, что дело в Шарлотте. Я думал, ты сказал, потому что для тебя это было важно.
Он вздохнул.
– Я сказал тебе, потому что ты не сдавался, буйнохвост. Сколько бы я ни пытался убедить тебя наслаждаться лучшим в жизни: вонючей кучей, погоней за белками – я вынужден был признать, что ты неисправим.
– Но ты будешь скучать по нему?
– По кому? По Саймону?
Я кивнул.
– Саймон, если ты не заметил, человек. Люди слишком глупы, чтобы чувствовать по-настоящему, они одалживают свои чувства из телепередач, так зачем нам чувствовать что-то к ним?
– Ведь он заботился о тебе.
– Заботился обо мне, буйнохвост? О, кормил меня мясом и печеньем раз в день? Ха! И все равно, он даже этого не делал, это всегда делала Эмили. Нет, буйнохвост, люди не заботятся о нас, не всерьез. И Саймон заботился меньше всего. Может, я не чистый спрингер, но я верю, что они дело говорили. Люди лишь удерживают нас от проявления наших подлинных инстинктов. Они отрезают нам яйца, ну, твои яйца отрезали, они пытаются забрать у нас наш запах, а потом, при первом проявлении слабости, ведут нас к Милому Мистеру Ветеринару «избавить от мучений». Мы просто оказались в центре, как говорится, давней тяжбы между человеком и природой. Нет, говорю тебе. Люди тебя доконают. Они могут сделать это не намеренно, буйнохвост, но сделают, и лабрадоры поймут это последними.
– Это один из способов посмотреть на ситуацию.
– А каков другой способ, буйнохвост? Просвети меня.
– Другой способ – понять, что без наших хозяев мы бы даже не существовали, и защищая их, мы защищаем свое право находиться здесь.
– Ну, прости, что не понял широкий образ, буйнохвост. Но прямо сейчас, на базовом уровне, мне кажется, что чем больше ты заботишься, тем больше на тебя гадят…
Он продолжал говорить, но меня отвлек вид Адама и Эмили на скамейке. Эмили держала руку у лица, она плакала. Адам говорил с ней, утешал, но держался на расстоянии.
– Что она сказала? – спросил я, но Фальстаф посмотрел на меня непонимающе. – Эмили. Что она сказала, ну, о Саймоне?
– Слушай, буйнохвост. Может, ты поймал меня разок, но я больше ничего тебе не скажу. Видишь ли, нет Эмили, нет мяса с печеньем, и Фальстафа отправят в собачий приют.
– Я не собираюсь убивать Эмили.
– Конечно, нет, буйнохвост. Конечно, нет. О чем я думал?
– Правда. Честно.
И тогда Фальстаф заговорил голосом, который, видимо, должен был походить на мой, но, в действительности, сходства не было никакого:
– Я должен защищать Семью. Эмили нужно пожертвовать. Ее нужно убить прежде, чем она снова соблазнит моего хозяина. Моего бедного, беспомощного хозяина. Он не понимает, что делает.
Я поднял лапу.
– Ладно, ладно. Очень занимательно. Я лабрадор, я это выдержу. Я прекрасно знаю, что кажусь тебе смешным.
– Угу.
– …но я просто хочу знать, что она не попытается увести Адама или шантажировать его.
Он задумался.
– Ладно, но прежде чем я тебе скажу, нюхнем напоследок, тряхнем стариной.
И вот, скрепя сердце, я последовал за ним к вонючей куче, следя за Адамом и Эмили по пути. Когда мы добрались, Фальстаф тут же нырнул и оставался так какое-то время.
– Эта дурь делается все крепче, – объявил он, вынырнув обратно.
– Ладно, – сказал я. – Насчет Эмили…
– Один понюх этого зловония, буйнохвост, и тебя перестанут заботить наши хозяева.
– Но ты обещал сказать мне.
– Сначала нюхай.
И он снова меня заставил. И вот я столкнулся с кошмарным смрадом вонючей кучи, таким крепким и острым, что воздух над ней колебался. Но потом, когда мой нос проник в гниющую кучу навоза и листьев, мне пришла в голову поразительная мысль (поразительная для лабрадора, в любом случае). Мысль была такая: я хочу выбраться из своей головы. Причина ее, как я объяснил себе, была проста. Это поможет мне забыть. Это облегчит мою боль, пусть на мгновение. Я потеряю себя.
После этого мой прежний запрет на нюханье ради удовольствия – что это нарушает Пакт – был больше неприменим. Пакт уже был нарушен. Так что когда я добрался до самого крепкого смрада вонючей кучи, я вдохнул глубже. И запахи, которые я ощущал прежде – насыщенный запах земли, лиственного сока, крови червей, беличьего дерьма – все они присутствовали, но были еще крепче.
И вновь я почувствовал, что теряю вес, словно мое тело растворялось в самом парке, только на этот раз я ощутил что-то еще. Чувство абсолютного контроля. Нет, не контроля – власти. Будто все дикие и природные силы, скрытые в парке, поднимались во мне, или я поднимался в них, трудно было сказать.
– Итак, буйнохвост, ты заслужил свою информацию, – сказал он, пока я был еще под воздействием. – Эмили не собирается забирать твоего хозяина. Она забирает меня. Она продает дом и возвращается в Лондон. Возможно, именно это она ему сейчас и говорит. Вот. Это тебя успокоило?
Странно, но нет.
Когда я вынырнул, новый запах достиг меня, всего на секунду, но он был достаточно острым, чтобы меня затошнило.
– Что-то не так, – сообщил я.
– Перенюхал, э, буйнохвост? – фыркнул Фальстаф, задрав ногу с другой стороны вонючей кучи.
– Нет. Там был запах.
– Угу.
Мой ум стал острее, я ощутил, что возвращаюсь в свое тело.