Ответом снова было молчание пленников. Луна серебряно освещала торжествующее лицо Рогожина. На лицах остальных бандитов сохранялось настороженное выражение. Щербатый, перехватив взгляд, невольно брошенный Кречетом в сторону лежавшего на земле Федотова, передернул затвор своего карабина. В этом не было особой необходимости, однако щелчок, прозвучавший в полной темноте, произвел нужный эффект – Лиза вздрогнула и не сдержала крика, подалась ближе к Берсеневу.
– А ну, тихо мне! – прикрикнул Щербатый. – Рано пока пищать, барышня! А глядеть туда, – он кивнул на мертвое тело, – можно. Даже надо. Рядом всегда можно лягти.
– Дело говорит, – сказал Рогожин, по-прежнему разглядывая пленников, словно это были диковинные обитатели таежной фауны. Не оборачиваясь, велел отрывисто: – Слышь, приберитесь тут. И глядите. А мы потолкуем пока. Заходите в избу, православные.
Явно играясь, Федор выставил перед собой обрез, поводил стволом, остановив его на Лизе. Девушка на этот раз сдержала крик, стиснув зубы и до боли прикусив нижнюю губу. «Если женский крик доставляет бандиту удовольствие, нужно не кричать», – решила она. Ствол угрожающе качнулся. Берсенев, стоявший к дверям ближе всех, сделал шаг, собираясь войти. Но Багров, грубо оттолкнув его, прошел первым. Почти сразу избушка тускло осветилась изнутри, и только после этого Матвей позвал:
– Заходь по одному!
Пригнувшись, чтобы не удариться о низкий карниз, Алексей увидел горящую на самодельном корявом столе свечу, а в ее свете – Багрова, державшего вход под прицелом. Молча указав пленнику место на лежанке и дождавшись, пока тот сядет, Матвей позвал следующего. Вошла Лиза, сделала шаг к Алексею, но ее остановил резкий окрик:
– Куды? Тут сядь!
Лиза послушно села на лавку у противоположной стены. Кречету было велено расположиться рядом с Берсеневым, после чего Багров уселся так, чтобы ствол его ружья все время смотрел на Лизу. Наконец вошел Рогожин, прикрыл за собой дверь, встал посреди избушки, чуть расставив ноги. Обведя взглядом присутствующих, Федор убрал с лица довольную улыбку, заговорил деловито, обращаясь только к пленным мужчинам:
– Ну, так как? Про дела наши поговорим. Ночь короткая…
– С тобой у нас дел нет, – отрезал Кречет. – И не будет. Хоть ночью, хоть поутру.
– Эв-ва! Какой скорый на слова! – обрез Федор держал в руке так, как школьный учитель – указку. – А я вот по-другому сделаю. Девка ваша красивая да гладкая. По всему видать, кровя голубые. Прямо сей момент велю ей ребятишек моих ублажить. Они не пробовали такого, ей-ей не пробовали! И вообще – оголодали тут, в тайге-то… Не даст, они сами возьмут. Верите, нет?
Теперь Лиза решила не сдерживать крика. Рогожин в ее сторону даже не обернулся, ожидая реакции мужчин.
– Скотина! – выкрикнул Берсенев, осознав всю степень собственного бессилия.
– О! Ты давай, давай, кричи, не боись. Матом можешь, чего там, – подбодрил Рогожин. – Все легче будет глядеть, когда твою бабу силой станем брать. А вас не тронем. Вы смотреть должны. Да слушать. Ну, разве прострелим чего, ежели полезете на рожон. Вы с энтим жить должны, господа хорошие.
– Зачем это все? – Кречет изо всех сил старался сохранять спокойствие. – Только из-за женщины? Не верю.
– Правильно. Баба – тьфу, такого добра, знаешь… – Рогожин отмахнулся. – Я про другое. Ежели дойдет до того, что мои ребятки станут с девкой вашей баловать, и если даже после такого у нас не выйдет правильного разговора, уж придется вас решить. Верно, дядя Матвей? – спросил он, не оборачиваясь.
– Чего ж, так и будет, – подтвердил Багров. – Я чего еще скажу. Вас-то мы решим, а девку – погодим. С ней в тайге ребяткам все ж веселее…
При этих словах Лиза инстинктивно вжалась в стену. Берсенев, уже не контролируя себя, на какой-то момент забыв об опасности, резко вскочил на ноги, сжав кулаки. Все дальнейшее произошло одновременно: Матвей Багров, не вставая со своего места, наставил оружие на Лизу, а Федор Рогожин нацелил дуло обреза точно Берсеневу в лоб.
– Алеша! – крикнула Лиза.
– Сядь! – подавшись вперед, Кречет дернул друга за рукав.
– Слушай умного-то, – спокойно проговорил Рогожин. – Не промахнусь ведь.
Берсенев, взглянув на Лизу, покорно сел на лежанку.
– Вот так, – Федор опустил обрез. – Я так мыслю, одного из вас точно надо положить. Тогда другой нас до тунгусского клада доведет. Или девка тоже дорогу знает? Ну, получится разговор?
– Ясно… – проговорил Кречет после короткой паузы.
Ему в самом деле все теперь стало ясно. Как только бандиты появились, у него в голове вообще не было никаких мыслей, кроме досады: черт побери, неохота вот так, даже не на фронте… Лишь взглянув на Багрова, поручик нашел ответ на вопрос, откуда появились эти трое и почему именно здесь и сейчас. Сидя под прицелом, Антон пытался собраться и понять, чего от них нужно бандитам. И не упомяни Рогожин о цели их путешествия, Кречет нашел бы тот же ответ, пусть даже чуть позже. Так не к месту вспомнились оправданные, как оказалось, опасения погибшего Федотова: плохо, ох плохо, когда слишком много гражданских догадывается, зачем их маленький отряд собрался к Медведь-горе…
– Что тебе ясно? – не понял Федор.
– Да все мне про тебя ясно, – Антон говорил ровно, придавая своему голосу уверенные нотки. – Слышал я о тебе, Рогожин. Не думал, что увижу. Но кое-что про тебя знаю. Ладно, не важно… Допустим, нашел ты клад, который до тебя никто найти не мог. Дальше чего?
– А того! – в тон ему ответил Рогожин. – От легавых бегать мне надоело. Решил за кордон уйти, вот со всеми своими ребятишками. Есть стежки хоть в Китай, хоть в Маньчжурию. Только туда без золотого запасу не моги… Можно, конечно, еще немного здесь пошустрить. Но земля, вишь ты, под сапогами горит. А тут, слышу, людишки появились, которые прямо к камушкам и выведут. Камушки, если по уму, так почище золота будут.
– Может, и будут. Если найдешь, – отрезал Антон.
– Я так понимаю, паря, разговора не получится?
– Я – офицер. Офицеры с такими, как ты, в переговоры не вступают.
– Я – тоже офицер, – вмешался Берсенев, чуть повысив голос. – И у меня, прости, Антон, боевого опыта побольше твоего.
– Какого черта, Берсенев?
– Спокойно, Кречет! – теперь в голосе Алексея звякнул металл. – Спокойно. Нам предлагают переговоры. И Федор прав – надо договариваться. Вот только если бы ты, Багров, с самого начала все прояснил… Без стрельбы обошлись бы. Ну, ладно, что сделано – то сделано. – Берсенев распрямил плечи, широко перекрестился. – Помоги, Господи!
Кречет напрягся.
Помоги, Господи…
Неделя всего прошла с тех пор, как он сам предложил Берсеневу эту простую фразу в качестве условного сигнала. Значит, Алексей уже что-то придумал. А от него требуется подыграть. И не выдержал – тоже перекрестился: будь что будет, надо начать игру.
– Ишь ты! – подал голос Багров, и его злость, непонятно откуда взявшаяся и чем вызванная, вырвалась-таки наружу, заполнив тесное пространство избушки, как показалось Кречету, ощутимо. – Обошлось бы, говоришь? Договорились бы? Да еще с Божьей помощью? А когда в твой дом воры, тати ночные, лезут – ты чего делаешь? Рядишься с ними?
– Это кто это воры? – Берсенев даже опешил, не ожидая такого поворота разговора.
– Да вы все! – выкрикнул Багров. – Все! Здесь, в Сибири, наш дом. И леса наши, и звери, и рыбы. И золотишко, и камни самоцветные. А вы там, в Петровом граде, нашей столицей называетесь. Потому все в эту столицу, как в прорву, из Сибири тащите. От нас, законных хозяев, тащите! – он стукнул себя кулаком в грудь. – Да еще иноземные воры повадились… Ладно бы деньги платили – вы даром берете! Как тати, самые что ни на есть ворюги!
Выговорившись, Багров, словно ставя точку, хватил тяжелым кулаком по краю настила. Рогожин картинно развел руками.
– Вот так-то, православные. Так что, видать, вы за чужим пришли.
– Об этом после поговорим, – Алексей сам удивлялся своему спокойствию, даже уже не старался поймать в полумраке Лизин взгляд. – Ты ведь, Матвей, не все про нас знаешь. А ты, Федор, – тем паче. Теперь меня послушайте, вы оба. Одной крови мы с тобой, Рогожин. Понял?
– Про что ты?
– Про то самое! Беглый я. Видал?
Уже ничего не опасаясь, Берсенев поднялся, приблизился к Рогожину почти вплотную, рывком закатал рукав рубахи.
Даже при тусклом свете оплывшей свечи на запястьях были видны следы от кандалов.
Брови Федора подпрыгнули вверх. Ухмыльнувшись, он положил обрез на стол, тоже задрал свой рукав.
– Гляди-ка, похоже… Мои, правда, давние, твои новее. Нам с тобой, как я погляжу, одни браслеты надевали. И один ювелир…
Багров со своего места тоже хмыкнул:
– Слышь, Федя, я еще раньше у него эти следы заприметил. Только понять не мог, откуда они у господина инженера. Который по государеву делу приехал. И отчего их благородие Федотов, царство ему небесное, ничего не замечает.
– А он все знал! – выдохнул Алексей. – Повязаны мы, все. Перед тобой, дядя, дурочку ломали! – дальше он заговорил быстро, будто стараясь ничего не забыть. – У нас сговорено все было. Антон меня и жену мою выводит из города. Господин Федотов ведет к месту, где находили алмазы. Потом мы уходим за кордон. Все четверо. Так что, Рогожин, наши желания тут сходятся. Прости, Кречет. Сам видишь – другого выхода нет. И так одного человека из-за скрытности потеряли.
– Чего уж… – Антон придал своему голосу обреченности.
– Отставной полковник, которого твои убили, на царя обиженный. Потому с нами пошел. Меня чуть не по личному царскому приказу на каторгу послали. Поручик, товарищ мой, тоже имеет свой интерес. Сам за себя, хоть и прикидывается казенным человеком. Верно, Антон?
– Хватит, Берсенев, – буркнул Кречет. – Яснее уже не скажешь. Если они не поняли, значит, не хотят. Пускай убивают, раз решили. Зря ты перед ними распинался.
– Спешишь помереть? – Рогожин чуть подался вперед. – Так это мы мигом… Я так гляжу, согласия и между вами-то нет.