— Привет, Илья, — без особого дружелюбия сказал Макс вошедшему. — Ты чего здесь?
— Здравствуйте, Максим Николаевич, — столь же сухо ответил тот неожиданно тонким голосом, почти фальцетом и, приблизившись, отрекомендовался пленнику. — Илья Михайлович Батрак. Сотрудник администрации Калининской конфедерации. Далее ваш допрос буду вести я — господина Трошина вызывают к руководству. Макс, ты свободен.
Макс бросил на него дикий взгляд.
— Илья, ты чего?.. Процесс запущен, мне…
— Максим Николаевич, вас оч-чень ждут, — не терпящим возражений тоном сказал Батрак, обошел Макса и уселся за стол. — Не задерживаю вас более.
Лицо Макса побелело от гнева, но усилием воли он взял себя в руки.
— Не запори дело, — процедил он сквозь зубы, направляясь к двери.
— Не волнуйтесь, — фальшиво-добродушно ответил Батрак и посмотрел на Нагайкина с сочувствием и пониманием. — Ну-с, есть ли прогресс, позитивные сдвиги?
— Есть… — пробормотал Макс, выходя, — только не про твою тупоголовую честь…
В небольшом, тесном помещении на краю платформы, у входа в туннель, ведущий на «Марксистскую», его ждали трое мужчин. Двоих Макс знал хорошо.
Рохленко Степан Степанович, в далеком прошлом майор СВР, ныне член Совета Ганзы, советник по безопасности и особым поручениям и Максов куратор. Среди своих имеет прозвище «Богомол». Он и похож на богомола: высокий, худой, как жердь, нескладный. Внешне невозмутимый, но рядом с ним Макса никогда не покидало смутное чувство опасности.
Второй — Мухтарбек Мирабов, «Метис». Шестьдесят два года, смуглый, волосатый. Совершенно гениальные, по убеждению Макса, мозги. В прошлом глава крупной строительной корпорации, ныне — «серый кардинал» Калининской конфедерации и разработчик большинства акций по налаживанию дружественных связей не только с Ганзой, но и с другими «вменяемыми» ветками подземного мира. Пробовал строить дружбу даже с красными и коричневыми — не вышло. Пока.
Третьего, очкарика, Макс помнил смутно. Познакомились лет десять-двенадцать назад в Ганзе, на «Белорусской». Кажется, очкарик был ученым, биологом, до Катаклизма возглавлял некую лабораторию, находившуюся в ведении Министерства обороны. И фамилия… не то Синицын, не то Куницын…
— Проходи, Максим, присаживайся, — кивнул Рохленко. — Поздравляю с успешным завершением операции. Крота ты чисто взял, на горячем. Знает парень кое-что, пригодится нам… Давай-ка мы все это отметим…
На свет была извлечена металлическая фляга; на колченогом столе появились четыре крохотных мутных рюмки.
— Спирт хороший, синтезируют у нас в Ганзе, — сказал Рохленко очкарику, разливая.
Чокнулись, выпили. Нутро ожгло изнутри — и тут же приятное тепло разлилось по всему телу.
— С нюансами мы разберемся сами, — начал Мухтарбек и пристально поглядел на Макса. — Чем недовольны?
Трошин кашлянул.
— Зачем… отдали Крота Батраку? — спросил он. — Илья завалит дело. Брал Крота я, провести допрос и вербовку должен был тоже я.
Богомол показал глазами на очкарика, внимательно вслушивающегося в разговор, и едва заметно качнул головой: дескать, при посторонних не надо бы… Макс ответил вызывающим взглядом, означавшим: «Плевать я хотел».
— Илья Михайлович все сделает, как надо, — заверил Рохленко.
— Ага, как говорится, нудный, но исполнительный, — припечатал Трошин.
Богомол и Метис переглянулись, и Макс понял, о чем они: человек, свернувший головы гидре, на многое имеет индульгенцию, в том числе — на подобные комментарии.
— Обсудим это позже, — сказал Рохленко. Макс видел, что нейтральный тон дается боссу уже несколько с трудом. — Есть задача, выполнение которой руководство Ганзы и Калининской конфедерации планирует поручить вам, Викинг…
Макс чуть не выдал новое язвительное замечание — уж очень зол был после сегодняшней встречи с Батраком — но вовремя поймал себя за язык. Чего бисер-то метать… Дело надо делать.
Суть задания сводилась к следующему: совершить переход по поверхности до некоего подмосковного города, на территории которого Располагается бывший военный институт — так называемый «почтовый ящик». На подземных этажах института с момента Катаклизма существует колония жителей, большинством — гражданских.
— Нас, — сказал Рохленко и поглядел на очкарика, — интересует несколько человек в этой колонии, или Общине, как именуют ее сами жители. Некие Сергей и Полина Коломины. Следует выяснить, живы ли они, если да — каково состояние их здоровья. Есть ли у них ребенок. По нашим сведениям, есть. Если все так и эти люди способны передвигаться, необходимо найти возможность доставить их в Москву, сюда, на Площадь Ильича. Если такой возможности не представится, притащи ребенка. Любой ценой, как угодно — но притащи! Это самая главная твоя задача.
Пойдешь с дальним караваном Моремана. Человек опытный, доведет до города. Они потом свернут, а тебе пройти городишко насквозь — и вот он, институт. Вопросы по задаче в целом?..
— Отказаться могу? — спросил Макс.
Рохленко и Мирабов снова переглянулись. Богомол без улыбки процитировал:
— «А эти грибы есть можно?» — «Можно! Только отравишься…» Еще вопросы?
— Я давно не выходил на поверхность.
— Другие доводы? — любезно поинтересовался Мирабов.
— Вот и отлично! — не дав ответить, прихлопнул рукой по столу Рохленко. — Караван мы ждем в Перово в понедельник, выходите во вторник. Все детали завтра, я тебя вызову.
И тут доселе молчавший очкарик-ученый подал голос.
— А сейчас пойдемте ко мне, Макс, — сказал он. — Поговорим… Дочка уже наверняка с работы вернулась, угостит вас своими фирменными пирожками. Еще и с собой дадим, для Марины вашей.
«Ого! — подумал Трошин. — Какая информированность!» Он твердо решил, что завтра, когда Рохленко вызовет для обсуждения деталей операции, откажется. Пусть поищут других, не один он здесь такой… Джеймс Бонд. А сам Макс покидать метро надолго никак не может, у него тут дочь несовершеннолетняя. Случись что с ним — куда ей? Живых родственников — никого… Нет, обязательно откажется! Да и что они сделают? Заставят? Каким образом, интересно?..
И стало ему сразу легко и спокойно на душе.
— А пойдемте, дорогой товарищ Галицын! — бодро ухнул спецагент Викинг, поднимаясь.
— Возницын, — поправил очкарик. — Эдуард Георгиевич.
Губы его были растянуты в улыбке, но глаза смотрели холодно, оценивающе.
— Папе нужно будет ненадолго уйти, — сказал Макс следующим вечером, укладывая дочь спать.
На душе было муторно и беспокойно. Его попытка отказаться от задания с треском провалилась: есть поручение руководства Ганзы, и выполнить его должен именно он, Максим Трошин. Разговор окончен. Из этой категоричности Макс заключил, что экспедиция действительно имеет для больших боссов метро огромное значение.
Вчера в гостях у Возницына, попивая суррогатный чай с невкусными, плохо приготовленными пирожками из тяжелого клеклого теста, Макс расстарался и вытянул из хозяина всю информацию, какую только смог. Ее оказалось ничтожно мало для того, чтобы попытаться выстроить собственную версию происходящих событий: очкарик был далеко не дурак и откровенничать с Максом — пусть и профессионалом, но всего лишь исполнителем — не собирался. На одном настаивал: не столько взрослые Коломины важны, сколько их наследник!.. При этом ученый так смотрел на Макса, что невозмутимому спецу становилось не по себе…
Неожиданно выяснилось, что некоторые из поручений последних полутора лет выполнялись им, Викингом, именно для Эдуарда Георгиевича, но в нынешней ситуации эта информация была бесполезной. Так что паззлы в Максовой голове в окончательную картину так и не сложились, а задание, между тем, выполнять все равно придется. И готовиться к большому переходу по поверхности.
— Насколько ненадолго? — спросила Марина, зевнув. — На два дня? На три? Я у тебя девица самостоятельная, ты сам говорил. Справлюсь, не переживай.
— Мое отсутствие… может продлиться дольше, — сказал Макс, тщательно подбирая слова. Он терпеть не мог врать дочери.
— Неделю? — спокойно спросила та. — Я, правда, ни разу так надолго без тебя не оставалась… Но все когда-то случается впервые, сам говорил.
— За тобой присмотрит тетя Лариса, — сказал Макс, не глядя на дочь и ненавидя себя. — Я с ней пока этого не обсуждал, но уверен, она не откажет.
— Значит, ты бросаешь меня надолго, — констатировала Марина, глядя отцу в затылок. — Несколько дней я могла бы и одна обойтись. Тем более, ты говорил, что мы живем на самой спокойной станции во всем метро.
— Я тебя не бросаю… Просто мне поручили новое задание. Понимаешь? Дальняя командировка. Придется идти по поверхности. Отказаться не получилось, я пытался сегодня, но…
— По поверхности?! — Марина мгновенно села на постели. — Ничего себе! Как здорово! Завидую! Ни в коем случае нельзя отказываться! Такой шанс! Как бы я хотела посмотреть… поверхность! Но детей в такие экспедиции не берут, наверное?..
Макс снова повернулся к ней.
— Только этого не хватает! А ты чего так возбудилась? Спать немедленно, двенадцатый час!
— Пап, завтра ведь выходной, в школу не надо… И, между прочим, кто-то сначала сам рассказывает такие вещи, что сон как рукой, а потом: «Спать немедленно!».
Она так умильно и похоже его передразнила, что Макс улыбнулся.
— Ты ведь без меня будешь умницей?
— Не знаю, не знаю… — Марина невинно похлопала ресницами и тут же разулыбалась совсем по-детски.
«Похожа на мать, — подумал Макс, — такая же… лиса». Защемило сердце. Трошин сморщился и поднялся.
— Сейчас спать, — сказал он тоном, не допускающим возражений, — а завтра расскажешь мне про мальчика, который тебе снится. Только мальчиков нам тут не хватало…
— Так вот кто компанию нам составит, — пробурчал Мореман, протягивая Максу руку. — А я все гадаю: тот Викинг, не тот… Что ж, не худший вариант, далеко не худший…