— Я люблю воду и охотно принимаю ваше предложение.
Они уже почти совсем миновали поселок, когда Люк задержался взглядом на вывеске, украшавшей старый дом. На ней значилось: «Антикварный магазин».
Люк подошел ближе и заглянул в окно.
— Посмотрите, какое интересное блюдо выставлено,— сказал он.— Наверняка оно понравилось бы моей тетушке. Интересно, сколько за него просят?
— Что ж, давайте зайдем и спросим.
— Я люблю покупать керамику и фаянс в антикварных магазинах. Иногда там можно купить что-нибудь приличное за вполне сносную цену.
— Ну, я сомневаюсь, чтобы вы смогли купить здесь хоть что-нибудь за сносную цену,— сухо возразила Бриджит.— Илсуорси очень хорошо знает настоящую цену своему товару, в этом могу вас заверить.
Дверь в магазин оказалась открытой. Тут стояли стулья, маленькие диванчики и шкафы с фарфоровой и оловянной посудой. Две комнаты, полные товаров, размещались по обе стороны прихожей, и двери в них тоже были открыты.
Люк прошел в комнату налево и, никого не обнаружив, взял в руки блюдо. В тот же миг из-за письменного стола орехового дерева времен королевы Анны поднялась фигура.
— Ах, дорогая мисс Конвей! Что за удовольствие видеть вас!
— Доброе утро, мистер Илсуорси.
Мистер Илсуорси был изысканно одет, и костюм его, с головы до пят выдержанный в красновато-коричневом тоне, был безупречен. Картину дополняли удлиненное бледное лицо, женственный рот, длинные черные волосы, как у артиста, и жеманная походка.
— Я очень люблю антикварные вещи, и мне всегда бывает жаль их продавать. Кроме того, я не люблю шума и сутолоки больших городов и рад, что поселился в этом чудесном Уичвуде. Не правда ли, симпатичное местечко?
— О, артистический темперамент! — пробормотала Бриджит.
— Не надо так говорить, мисс Конвей!—воскликнул он патетически.— По-вашему выходит так, словно я играю и притворяюсь, и мне это больно слышать. Ведь я просто торговец старыми вещами, вот и все.
— Ну, не скромничайте, я же знаю, что вы причастны к искусству. Я имею в виду вашу живопись. Ведь вы рисуете, акварелью, не так ли?
— Но кто же рассказал вам об этом?—он всплеснул руками.— Удивительное место! Здесь ничего нельзя держать в секрете. Но, впрочем, это мне даже нравится. Это отличается от Сити, где каждый занимается своим делом, не обращая ни на кого внимания. Иногда из слухов и сплетен складываются целые романы, это же очень интересно.
— О вашем таланте нам поведала мисс Уайнфлит. Вы для нее нарисовали в акварели несколько эскизов... Эмми Гибс.
— О, Эмми...
Мистер Илсуорси отступил в глубь комнаты и принялся там устанавливать качалку, продолжая между делом разговор.
— Разве я рисовал ее? Да, припоминаю, кажется, действительно я ее рисовал.
— Это стоило того. Она была очень хорошенькой девушкой,— сказала Бриджит.
К мистеру Илсуорси вернулся его апломб.
— А я всегда думал, что лицо этой девушки уж слишком банально. Если вы интересуетесь керамикой,— обратился он уже к Люку,— то я могу вам предложить группу птиц — прелестная вещица...
Но к птицам Люк проявил слабый интерес и спросил о цене блюда.
Илсуорси назвал цифру.
— Спасибо,— поблагодарил Люк,— это слишком дорого для меня.
— Но я могу вам уступить одну гинею,
— Нет, спасибо,— отказался Люк.
Мистер Илсуорси проводил их до дверей, жестикулируя руками.
— Ну и мрачный тип этот Илсуорси,— заметил Люк, когда они с Бриджит отошли на достаточное расстояние.
— Я бы сказала, что у него мерзкий ум и мерзкие привычки,— заметила Бриджит.
— И зачем ему нужно было поселиться в таком месте?! Удивляюсь,
— Я полагаю, для того, чтобы попробовать свои силы в черной магии. Это, конечно, не настоящая черная магия, но что-то на нее похожее. Репутация этого места помогает.
— Пожалуй, это такой парень, какой мне нужен. Я поговорю с ним как-нибудь на эту тему.
— Да, пожалуй,— согласилась Бриджит,— он знает множество вещей.
Они вышли из поселка. Бриджит повернула в сторону реки, и вскоре они вышли на берег.
У реки они встретили невысокого человека со щетинистыми усами и оттопыренными ушами. Около него весело прыгали три свирепых бульдога, на которых он время от времени хрипло покрикивал:
— Неро, поди сюда! Нелли, оставь это! Брось сейчас же, я говорю тебе, Аугуст! Аугуст, я говорю...
Он оборвал обращение к собакам, здороваясь с Бриджит и тараща глаза на Люка, что, очевидно, означало жадное любопытство. Но, пройдя мимо них, он снова начал заниматься своими псами.
— Наверное, это и есть майор Гартон и его бульдоги?— спросил Люк.
— Совершенно верно.
— Мы, кажется, повидали сегодня всех в Уичвуде, кого следовало повидать?
— Да, кажется, так,— согласилась Бриджит.
— Я чувствую себя немного навязчивым,— сказал Люк.— Но я полагаю, что посторонний человек в английском поселке вырастает на целую милю,— добавил он печально, припомнив замечание Джимми Лори-мера.
— Скрывать своего любопытства мистер Гартон никогда не любил и не умел,—заметила Бриджит.— Его всегда выдавали вытаращенные глаза.— И после паузы она добавила:—Может быть, нам посидеть немного на берегу? У нас еще есть время.
Они сели на ствол упавшего дерева, и Бриджит снова заговорила после продолжительного молчания:
— Вы видели сейчас мистера Гартона. Не правда ли, как он воинствен? Но такой он только теперь, а раньше он был всецело под башмаком у своей жены. Бедный, как он только терпел ее! Это была самая несносная женщина, какую я когда-либо знала. В округе ее терпеть не могли. Грубая и резкая, она Гордону однажды наговорила таких вещей, что он просто выгнал ее.
— Но вы говорите о ней так, словно ее уже нет в живых?
— Да, и слава богу. Может быть, такой несносной ее сделали деньги. Она была очень богата. Но, как бы там ни было, все вздохнули с облегчением, когда ее не стало.
— Что же с ней случилось?
— Около года тому назад у нее открылся острый гастрит. Ее пришлось положить в больницу, и за этот небольшой промежуток времени она сумела устроить целый ад не только своему мужу, но и доктору Томасу, а сестры и сиделки буквально плакали от нее. А теперь даже бульдоги вздохнули с облегчением.
Снова наступила пауза. Бриджит срывала травинки и плела из них тонкие косички. Люк, задумавшись, смотрел невидящими глазами на противоположный берег. Он думал о том, не было ли ошибкой с его стороны подозревать сразу столько незнакомых лиц? Ведь фактов, разоблачающих кого бы то ни было, у него было мало, а точнее, вовсе не было, и все сводилось только к его домыслам, к его фантазии.
«К чертям! — подумал он.— Нельзя подозревать. Надо собирать сведения».
Внезапно голос Бриджит вывел его из этого состояния.
— Мистер Фицвильям,— спросила она,— а все же, почему вы приехали именно сюда?
Глава 6Краска для шляп
Люк только собирался закурить сигарету и уже зажег спичку. Но этот неожиданный вопрос заставил его замереть с незажженной сигаретой в руках, пока догоревшая спичка не обожгла ему пальцы.
— Проклятье! — воскликнул Люк, роняя спичку и тряся рукой.— Прошу прощения, но своим вопросом вы задали мне непростую задачу.— И в его голосе послышались грустные нотки.
— Правда?
— Да,— он вздохнул.— Ну что же, я полагаю, что каждый сообразительный человек мог бы разгадать меня. Я полагаю также, что версия о том, будто я пишу книгу, вас не убедила?
Да, сразу же после того, как я вас увидела.
— А до того вы верили, что это так?
— Да.
— Но я понимаю, что эта выдумка все-таки была не очень удачной. Понятно, каждый человек, вообще говоря, может захотеть написать книгу. Вас насторожило другое: что я приехал сюда под видом вашего кузена.
Бриджит отрицательно покачала головой.
— Нет, сначала я действительно думала, что вы мой кузен. Ну а потом предположила, что вы испытывали материальное затруднение, и это был лучший вариант, чтобы выйти из положения. Я уже не один раз выручала друзей Джимми таким образом.
— Когда я появился, то всем своим видом был способен вызвать у вас только сострадание, не так ли? И поэтому я вам не внушил доверия как писатель?
Ее губы медленно искривились в усмешке:
— Нет, объяснение только в том, что вы оказались человеком иного склада.
— Недостаточно способным, чтобы написать книгу? Можете не щадить моего самолюбия. Я примерно догадываюсь, о чем вы думаете.
— Я думаю, что книгу вы написать, конечно, могли бы. Но только не такую. Такого человека, как вы, не могло затронуть далекое прошлое. Да и будущее тоже. Для вас существует только настоящее.
— Хм... Я понимаю.— Его лицо искривилось.— Посылаю все к чертям! С самого моего появления здесь вы действуете мне на нервы. Вы слишком умны и проницательны и этим постоянно смущаете меня.
— Мне очень жаль. Но что же вы думали обо мне?
— Но право же, я о вас совсем не думал...
Она усмехнулась и продолжала:
— Конечно, это очень учтиво, но я примерно догадываюсь. Вы надеялись найти во мне незначительное существо, радующееся тому, что ему выпадает огромное счастье выйти замуж за своего босса.
Смутившись, Люк издал нечленораздельный звук.
Она повернулась и холодно взглянула на него. Его смущение ее забавляло.
— Я понимаю, и я вовсе не сержусь.
Люк предпочел быть невежливым:
— Но, право же, я совсем не задумывался над этим.
— Нет, я понимаю, что вам было не до меня. У вас была цель гораздо важнее.
Лкж совсем потерял надежду.
— О, я понимаю, и у меня нет сомнения в том, что свою роль я сыграл исключительно скверно. И лорд Уайтфильд распознал меня тоже?
— О, нет. Если бы вы ему сказали, что приехали сюда изучать водяных жуков и написать монографию на эту тему, то для Гордона и это было бы «о’кей!». Он удивительно доверчив.
— Все равно я не смог бы быть убедительным и рано или поздно выдал бы себя.