Несмотря на то, что её называют «одной из ярых защитниц общего образования», как окрестил её один из репортёров газеты «Вашингтон Пост» (The Washington Post) двумя годами ранее, настоящая мотивация Гвенди продолжать с этим видеочатом имеет мало общего с её нежеланием разочаровать блестящих учеников со всех пятидесяти штатов. Хоть ей и ужасно хочется избежать появления на телевидении в прямом эфире, она полагает, что отменить всё в последний момент будет очень плохой идеей. Это пошлёт неправильное сообщение – такое, наполненное слабостью- тому, кто искал шкатулочку с кнопочками (Кто, наверное, устроил пожар, здесь имеется в виду). И это последнее, что она хочет сделать.
Это не просто совпадение, думает она на своём пути назад к уровню три. Огонь начался в гараже и распространился оттуда. После всех этих лет они приближаются к ней.
19
В ТО ВРЕМЯ КАК ВЕСНА ПРИБЛИЖАЛАСЬ, Гвенди просто «швырнула» себя в сенаторскую кампанию 2020 года с тем, что Вульф Блитцер из СиЭнЭн описал как «лихорадочная самоотверженность». Даже с бушующим коронавирусом по всей стране – с более чем 175,000 и более смертей уже к середине августа – она проводила большую часть своих дней и вечеров налаживая встречи лицом к лицу с людьми штата Мэн. В маске она навещала госпитали и школы, дневные центы по уходу за детьми (детсады), дома престарелых, церкви и фабрики. В то время как действующий (и демонстративно без маски) сенатор Пол Магован фокусировал большую часть своего внимания на большом бизнесе и корпоративных поощрениях и продолжил «работать» над строгими границами с Южной Америкой и Второй поправкой в Конституцию США, Гвенди пошла навстречу прямо к людям к их злободневным проблемам и опасениям. Тип’О’Нил однажды сказал: «Вся политика должна быть, в первую очередь, местной, локальной», и она свято верила в это. Любое торговое или образовательное учреждение, которое соглашалось распахнуть перед ней свои двери, пока социальная дистанция и маски были наготове и в действии, заставляло Гвенди принять решение побывать там и выступить со своими речами. Она даже провела ужасно жаркий августовский день ходя изо двери в дверь в Дерри. В одном из домов, мужчина в майке-алкашке сказал ей «убирайся прочь с моих глаз, грёбаная гарпия». Эта его фраза попала в новости, ругательство было подвергнуто цензуре, неизвестно, что хорошего из этого вышло.
Когда она заболела, и её температура поднялась до 102 градусов по Фаренгейту с острым приступом диареи несколькими днями позднее, большинство членов комитета её кампании были убеждены, что она наконец-то подхватила вирус, и это будет означать конец её политической гонки. Но как часто это бывает, они недооценили её. Отрицательным тестом и двумя днями в кровати позднее, Гвенди снова была в пути и говорила с мужчинами и женщинами, которые работали на американской судостроительной верфи «Бас Аен Вэкс». Она рассказала несколько «старых-добрых Мэновских» шуток, которые вызвали большие приступы смеха. Её любимая была о пироге, наполненным мышиными фекалиями. В текущей версии она изменила имя повара лесной бригады на Магована.
Отец Гвенди, который переселился на первый этаж дома для престарелых Касл Рок Мэдоуз ранее этим летом – волновался о своей дочери и говорил ей это более одного раза за каждый предоставленный случай. Он с преданностью смотрел каждое её появление на утренних и вечерних новостных программах и говорил с ней почти каждую ночь по телефону но он не смог убедить её замедлить ход дела. Бриджет Дэсхардин, которая теперь ухаживала за Пиппой – таксой стареющего Алана Питерсона, умоляла Гвенди, чтобы та обратилась к психологу-консультанту по горю, утверждая, что она занимается самолечением, занимаясь такой сумасшедше интенсивной работой с напряжённым графиком, но Гвенди и слышать ничего не желала. У неё были места, куда ей нужно было пойти и люди, с которыми нужно было встретиться, чтобы выиграть голоса тех, кто ещё не решился, кому отдать свой голос. Даже Пит Райли – движущая сила баллотирования Гвенди в Сенат, начал волноваться за неё после некоторого времени и пытался уговорить её убавить темп, она отказалась.
«Ты сам меня в это вовлёк, теперь уже отступать нельзя»
«Но»
«Никаких, но-но». Если ты не хочешь, чтобы я заблокировала у себя твой номер телефона, что будет нехорошо, особенно если учесть, что ты мой менеджер кампании и всё такое, позволь мне делать то, что необходимо сделать».
И на этом все разговоры закончились.
Что её семья и друзья, и коллеги по работе не смогли понять, что двигатель, который заставлял её двигаться был не горестью утраты Раяна в том трагическом инциденте. Да, она была грустной и одинокой, и, возможно, даже в клинической депрессии, но если Гвенди что-то и усвоила за свою жизнь, так это то, что нужно двигаться дальше, оказывать честь мёртвым прислуживая живым, как часто говорил это её наставник Пэтси Фоллетт. И этот двигатель не был даже раздутым чувством политической важности. Это была шкатулочка с кнопочками, конечно же, всё ещё спрятанная на верхней полке в её гараже. Однажды ей придётся сделать шаг вперёд и спасти мир. Это было глупым до абсурда, это было чем-то нереальным, и это казалось правдой.
В последнюю пятницу августа, новые цифры касаемо предварительных выборов показались: Гвенди уступала Полу Маговану только семь пунктов. Это было причиной для бурного празднования, согласно экстатичному Питу Райли и остальным членам демократического комитета. Многие члены из прессы атрибутировали данный успех как волну поддержки для недавно овдовевшей претендентки. Гвенди знала, что это было частичной правдой, но всё же не полной правдой. Она тянулась к людям, и удивляющее количество людей тянулось обратно к ней.
К концу сентября, отставание снизилось до пяти пунктов, и Гвенди поняла, что люди не просто слушали, они начинали верить. Как Пит Райли предсказал более, чем год назад во время своего первого исследовательского собрания, сужающиеся номера предварительных выборов заставили Пола Магована и его кампанию обратить на это внимание, и они стали играть грязно.
Первым этапом были «улучшенные» случаи показа отрывков из её прозы по телевидению, подчёркивая распространение её ненормативной лексики и слишком ярких сексуальных сцен в некоторых из Гвендиных романов.
«Похоже, у них мало воображения для оригинальных способов борьбы, Гвенди заметила с сарказмом в разговоре с прессой после одного из своих появлений во время кампании. «Я думала, что они уже запускали своё виденье «Питерсон – извращенка» с такого угла ещё в августе?»
Она не была уже такой легкомысленной двумя неделями позже, когда последующая реклама, которая шла по телевидению в прайм-тайм (самое распространённое время просмотра телевизора у людей – ), подавая Гвендиного мужа «на склоне его лет» как бушующего анархиста, подавая в качестве доказательства фотографию Раяна, стоящего рядом с горящим американским флагом на улице, поглощённой беспорядками, а также его арест за забастовку в Чикаго двумя годами ранее. То, что в рекламе забыли упомянуть, так это то, что Раян был в Чикаго по рабочим вопросам для журнала «Тайм», остановился, чтобы сфотографировать горящий флаг и бунтовщиков, и несмотря на то, что у него были надлежащие учётные данные прессы, отображаемые на видном месте, так что всем было заметно, был всё равно взят под стражу. На фотографии кампании Магована «опознавательные знаки», висевшие вокруг шеи Раяна были искусно заретушированы. Также в Магованской рекламе ничего не было сказано о характере обвинений, которые потом внезапно сняли.
Потом стало ещё хуже. Третья волна телевизионных и радио реклам поставила на яркий пьедестал большую и успешную семью Пола Магована – пять детей, три сына, две дочери, плюс шестнадцать внуков, все из которых до сих пор называли штат Мэн своим домом и задавались вопросом, почему у Гвенди нет своих детей.
«Если Гвенди Питерсон на самом деле такой стойкий сторонник хороших вещей в этом штате и в этой стране, как она часто в этом клянётся, так почему же она не привела новую жизнь в этом мир? Слишком занята написанием грязи и амбициозными планами по захвату мира?
Ещё каких-нибудь десять лет назад, такая ужасающая реклама торпедировала всякий последний шанс Пола Магована удержаться за сенаторское кресло. Но это был о дивный новый мир, населённый совершенно новым видом беззастенчивых кандидатов республиканской партии. Когда отец Гвенди впервые увидел эту рекламу во время Третьей Игры Американской Дивизионной Лиги, он был настолько разгневан, что вылез из окна первого этажа дома для престарелых и попытался позвонить в такси, чтобы его забрали. Когда один из работников сопроводил его обратно внутрь здания некоторое время позднее и спросил его, куда он собирался пойти, мистер Питерсон ответил: «В личную штаб-квартиру Магованской кампании, чтобы надрать его толстую задницу».
Гвенди же отреагировала намного более дипломатично, по крайней мере, на публике, главным счётом, потому что в возрасте пятидесяти восьми лет, она уже свыклась (у неё для этого были годы опыта) с реальностью ситуации. Она всегда обожала детей и хотела иметь своих собственных когда-нибудь, даже до того, как она встретила Раяна и влюбилась. На протяжении многих лет после того, как они поженились, они пытались безуспешно. Вина была ничейной. Они навещали правильных докторов, проходили правильные тесты, и результаты всегда были теми же самыми: Гвенди Питерсон и Раян Браун были два необычайно здоровых человека и согласно правилам современной медицины, идеально способны завести здоровых детей. Но по какой-то причине, несмотря на все попытки, а пытались они часто во время тех ранних лет, ничего не получилось.
Было время незадолго после последней неуспешной попытки искусственного оплодотворения, когда Гвенди одна в тишине своей спальни сокрушалась и позволяла приливной волне горести и злости поглощать её. Она брыкалась, кричала и кидала вещи. Позже, когда плач прекратился, и она убрала беспорядок, она позвонила своей матери чтобы поделиться печальными новостями. Миссис Питерсон рассказала ей то, что всегда говорила ей: «Пути ГОСПОДНИ неисповедимы, Гвенди». Я понимаю, почему так происходит не более твоего, но нам необходимо возложить нашу веру в руки БОГА. И потом она добавила «Я так сожалею, милая. Если кто-нибудь в этом мире и заслуживает быть родителями, так это ты и Райян».