Михаил взглянул в окно и увидел Леонида, который шел к участку. Демонант убрал кошелек в карман и вышел из кофейни.
В участке демонант сразу направился в кабинет Леонида, не забыв поздороваться с дежурным. Без лишних слов он уселся на стул напротив стола, за которым сидел Карсонов. Сыщик какое-то время внимательно следил за демонантом, а потом положил перед ним целлофановый пакет для улик. Михаил взял его и посмотрел на маленький листок бумаги внутри, на котором было что-то напечатано мелкими буквами.
– И что это? – спросил Райлиев.
Сыщик вытащил из кармана перчатку и аккуратно достал улику из пакета.
– Читай, потом отнесу криминалистам. Специально сразу не отдал, хотел тебе показать.
– «Не каждый может помнить, – озвучил первую строчку Михаил и взглянул на Карсонова, который упал в кресло, закинул руки за голову и закрыл глаза. – Некоторые люди в чем-то похожи друг на друга. Ты еще не понял, Рай? – продолжал демонант. – Вы должны бросить это дело и не привлекать к нему слишком много внимания. Дайте прозревшему уснуть спокойно».
– И что мне с этим делать? А, Рай? – спросил Леонид, открыв глаза, после чего поставил локти на стол и уложил голову на сцепленные руки.
– Расследовать. Или какого ответа ты от меня ждешь? Я, что ли, это написал? – возмутился Михаил и убрал листок в пакет.
– Не ты, конечно, – сыщик схватил пакет и вышел из кабинета.
Когда он вернулся, то в руках у него были два стакана с кофе.
– Собрался с мыслями? – прочистив горло, спросил Леонид.
– Пытался. – Михаил взял протянутый стакан, но отставил в сторону. – Где вы нашли записку? – уточнил демонант.
– В кармане.
– Знаешь, мне все отчетливее кажется, что кто-то с нами играет. И с тобой, и со мной. Нужно копать вглубь, огромной такой лопатой. А мы с тобой пытаемся разрыть землю чайной ложкой.
– Вот и у меня такие подозрения. И эта игра закончится ровно тогда, когда кто-то этого захочет. Или добьется своей цели, – отрешенным тоном проговорил сыщик. – Как думаешь, сколько надо жертв, чтобы напитать эту штуку?
– По словам Вейдона – шесть.
– Шесть? Вот же…
– Ага, любимое число демонов. Но и это не точно, сам знаешь, демонам нельзя верить на слово.
– Тем более Вейдон очень скользкий тип. Да как и все другие.
– Тебе могут дать доступ к письменам храмовников? Ну если Кравцов попросит. Я уверен, там можно что-то найти.
– Мне? Ты прикалываешься?
– Ну вдруг! Особый случай, исключение из правил, серия загадочных смертей, особые обстоятельства.
– Да даже если тут резня начнется и толпа демонов-вещей будет жрать всех на улице города, мне не дадут доступ. Скорее пулемет или огнемет – отстреливаться.
– Жаль.
– Еще как. Я еще раз позвонил начальнику и о-о-очень убедительно просил направить запрос в управление и в Обитель. Пусть забирают и сами разбираются с этим.
– И что сказал Кравцов?
– Завтра направит повторно с учетом нового тела. Но сказал, чтобы я не рассчитывал ни на это, ни на помощь. Так что мозгуем дальше. У нас есть необъяснимая чертовщина. Назовешь ее магией, посажу на сутки в изолятор, – грозно сказал сыщик, – а теперь еще и человек, который прикидывается тобой.
– И записки. То ли предупреждение, то ли приманка. И знаешь, я тут думал над деталями.
– Какими деталями?
– То, о чем говорится в посланиях. Не у всех есть сердце. Если брать в фигуральном смысле, то так и есть. Сколько у нас бессердечных отморозков по земле ходит. И не каждый может помнить. Если растолковать, то не все умеют помнить даже хорошее, а плохое вообще пытаются забыть. Да и умершие были никому не нужны. О них тоже никто не вспомнит.
– Продолжай, пока не понимаю, к чему ты ведешь.
– Вторая фраза говорит о том, что некоторые люди похожи друг на друга. Не удивлюсь, если у Петрова найдут какое-то смертельное заболевание. И опять же, они оба одинокие, потерянные.
– И заметь, во второй части посланий идет отсылка к тебе, Рай.
– Уже заметил. Да, я тоже одинок, и, наверное, кроме тебя, меня никто и не вспомнит.
– Надеюсь, у тебя нет никаких смертельных заболеваний?
– Кто его знает. Давно не проверялся, – усмехнулся Михаил, но вид у него был тревожный. – Давай перейдем к третьей части. Это уже послание не только мне, но и полиции.
– Да. Но тот, кто их оставил, явно не очень умный.
– Ты так думаешь?
– Да. Вместо того чтобы сделать все по-тихому, он зачем-то разжег пламя. Подобные смерти в отделе зачастую сразу же списывали и закрывали. Да нас бы никто и не вызвал к Валову.
– Если бы не чертовщина и…
– Послания. Вот как тут спишешь, если кто-то устроил игру и оставляет свои записульки?
– Вот именно. Значит, наш убийца не такой глупый. Он не просто накормил демона-вещь, он устроил представление. Ему требовалось наше внимание, огласка, шумиха.
– И ты, Рай. Тогда ему нужен еще и ты.
– Да. И это самое странное. Демон сострадания сказал, что Валов умер бы на следующий день. Значит, его убили раньше, чтобы начать игру. В этом должен быть какой-то смысл.
– Или он псих, или маньяк, или бешеный демон, который получает от этого наслаждение и ни черта не боится.
– Думаю, боится, но скорее своих или каких-то последствий. Он или низшего ранга и хочет посягнуть на старшего, занять его место, но сам не может. Либо это борьба внутри верхушки.
– Только этого нам и не хватает, – выдохнул Леонид.
– Как бы мне найти информацию про этот артефакт? Вейдон вряд ли мне еще что-то расскажет. Расстались мы с ним не самым лучшим образом.
– У тебя есть выход.
– Не начинай, Лень.
– А что я начинаю? У тебя отец – храмовник, да еще какой! Иди к нему и спроси. Расскажи, что демоны пытаются втянуть тебя в их закулисье. Или ты чего-то боишься?
– И чего же я, по-твоему, боюсь? – сухо спросил Михаил. – Думаешь, я причастен?
– Я верю тебе, Рай. Но я не демонант. Я не могу видеть, сидит ли в тебе демон, – не смотря в глаза другу, выдавил из себя сыщик.
– Ах, вот оно что! – закатил глаза Райлиев.
– Только давай без обид! Не хватало еще этого, – Леонид всплеснул руками.
– Ты считаешь, что я позволил бы демону забраться в себя? Думаешь, я побывал у Валова, а потом вернулся домой и спокойно сидел с тобой на балконе и ждал, пока не поступит вызов? А сегодня я, по-видимому, был не у дома Валова, а убивал Петрова. Так?
– Ну, звучит достаточно правдоподобно. Но это не значит, что я так считаю, – попытался оправдаться сыщик, но демонант уже завелся не на шутку.
– Не считаешь, но мысли проскальзывают. Какой же я хитрый! Чтобы вы точно привлекли меня к расследованию, я само собой оставил записки. И кому? Самому себе, да еще и на камерах засветился в своей одежде. Вот только шлем забыл снять! Я ничего не упустил, Лень? Получается, вселившийся в меня демон идиот? Или я идиот?
– Да всё, всё! – Карсонов стукнул ладонями по столу. – Проехали.
– Нет, Лень! – не унимался Михаил. – Давай обсудим эту версию до конца. Какой у меня мотив?
– Ну-у-у.
– Ты думаешь, я продался демону, чтобы узнать об аварии.
– А ты бы не продался? Если бы тебе поставили такие условия?
Демонант кипел, его ноздри раздувались.
– Вот оно как. Хорошо, этот камень долетел до своей цели. А теперь поделись со мной мыслями по поводу воскресшей жены Валова. Каким образом демон во мне ее достал с того света? Или, может, я еще и в старушку переодеться успел?
– Ну, кстати, это было бы здорово, но фигура у тебя не женская, Рай. Мышц многовато, да и щетина твоя, – попытался разрядить обстановку сыщик. – Я просто хотел сказать, что не могу точно знать про демона в тебе. И не понимаю, почему ты не хочешь примириться с отцом. Какие-то детские обиды.
– Детские обиды? – окончательно взбеленился демонант и вскочил со стула. – Мой отец отказался от меня, когда я не оправдал его ожиданий и выбрал счастье с любимой женщиной. Он не был на моей свадьбе, он ни разу не видел свою внучку. Отец даже не был на похоронах, когда я провожал свою семью в закрытых гробах в последний путь. И ты считаешь, что это мои детские обиды? – почти рычал Михаил. – В жопу тебя, Лень! Давай-ка ты сам теперь расследуй. Или, если решишь, запри меня в камере на какое-то время, я не против. Можешь мне и приговор вынести.
– Рай, хорош! – сыщик приблизился к нему. – Я перегнул. Ты прав. Я не имел никакого права.
– Не имел, Лень.
Михаил выбежал из кабинета и, только когда оказался на крыльце участка, глубоко вдохнул прохладный воздух. Леонид нагнал его, встал недалеко и прикурил.
– Рай…
– Больше не поднимай эту тему.
– Я твой друг и доверяю тебе, – не унимался сыщик. – А еще я переживаю за тебя. Поэтому предлагаю держаться рядом со мной, чтобы к тебе никаких претензий не было. Железное алиби, считай. Я просто хочу, чтобы ты был осторожнее. В участке разговоры ходят о том, кого нужно подозревать в первую очередь.
– Ну, явно не меня! В записках мое имя, и меня пытаются подставить. Верить в то, что я причастен, так тупо, что у меня зубы сводит.
– У меня тоже сводит, но другим свои мозги не вставишь. Поэтому не совершай глупостей.
– Постараюсь, – пробурчал демонант. – Дай сигарету.
– Ты же куришь только под коньячок.
– И тогда, когда мне друг перестает доверять.
Ночью Михаил вернулся домой. Он был уставшим и разбитым, но нервное возбуждение никак не спадало. Еще и этот разговор с Карсоновым. Райлиев понимал, что друг хотел как лучше. Он считал, что если Михаил помирится с родителями, то не будет настолько одинок. Но при одной мысли об отце у демонанта сводило все тело, а кровь превращалась в бурлящую кислоту. Как может быть долг и неоправданные ожидания дороже сына и его чувств?
Михаил сходил в душ, но это не помогло. Тогда он выпил рюмку коньяка и достал на кухне заветную шкатулку. Вытащил шарф, сжал его в ладони и пошел на диван.
КИРА
Семь лет назад